Джим Батчер - Перемены
Каждая полоска металла, вплетенная в круг, была покрыт символами и рунами в порядке, который, в гораздо большей степени, чем простой круг, удерживал и контролировал магические энергии. У каждой полоски была своя собственная последовательность символов, — работа настолько тонкая и точная, что только свартэльф и, может быть, «Интел» могли выполнить ее. Вспышки света, как статические разряды, только плавные, скользили вокруг каждой полоски металла — красный свет, синий и зеленый, танцуя и переливаясь в непрерывных спиралях.
Я все еще молод для волшебника, но время от времени, я могу сделать кое-что действительно крутое.
Одна полка отличалась от всех остальных в комнате. Это была простая деревянная доска. Вулканические наплывы расплавленного свечного воска покрывали оба ее конца. В центре полки стоял человеческий череп, окруженный дешевыми женскими романами. Пока я за ним наблюдал, оранжевые огоньки замерцали в пустых глазницах черепа и, повернувшись, сфокусировались на мне.
— Слишком много Хаммер Филмз, — повторил Боб-Череп. — Или, возможно, ночей, проведенных за Рокки Хоррор Пикче Шоу.
— Джанет, Бред, Рокки… тьфу, — кивнул я, соглашаясь.
Я подошел к полке, снял с неё череп (Ура! — воскликнул Боб), и понес его к наиболее чистому месту на одном из рабочих столов. Я поставил череп сверху кипы журналов и положил перед ним бумажную папку Мартина.
— Надо, чтобы ты поглядел на кое-что, — сказал я, открывая папку и выкладывая оттуда фотографии, которые мне дал Мартин.
Боб около секунды внимательно их рассматривал.
— На что мы смотрим, а?
— Метаконденсаторы, — махнул я рукой в сторону папки.
— Это странно. Потому что они выглядят как набор ритуальных предметов.
— Ага. Я подозреваю метаконденсаторы это кодовый язык для ритуальных объектов.
Боб изучал фотографии и что-то невнятно бормотал сам себе, периодически вздыхая. Он не был говорящим черепом — он — дух разума, который проживал внутри специально зачарованного черепа. Он помогал волшебникам со времен Средневековья и, если он не забыл больше, чем я когда-либо знал о мире волшебства, это — только потому, что он ничего не забывает, никогда.
— Они перемещаются единой группой. Я должен знать хоть приблизительно, для чего они могут быть использованы.
— Сложно сказать по двухмерным изображениям, — недовольно сказал Боб. — Я немного сбиваюсь с толку, когда они меньше чем в четырех измерениях, — он задумчиво щёлкнул несколько раз зубами черепа. — Есть что-нибудь еще? Описание или что-то вроде этого?
— Только инвентаризационная опись, — я показал пальцем на картинку с каменным ножом и прочитал. — «Кремневый нож», — затем ткнул пальцем в кирпич с обугленными гранями. — «Кирпич».
— Да, это просто ослепительно полезно, — пробормотал Боб.
Я фыркнул.
— Возможно, что это просто набор старой рухляди. Если ты не думаешь, что они собраны с определенной целью, тогда…
— Я не говорил этого, — кислым голосом перебил меня Боб. — Черт побери, Гарри. Имей чуть больше доверия.
— Можешь ты сказать что-нибудь или нет?
— Я могу сказать тебе, что ты раскачиваешься на краю нормальной психики, сагиб.
Я удивился.
— Что?
Боб не отрывался от картинок.
— Твоя аура вся перекошена. Она выглядит, как взрыв на фабрике красок. Именно так люди становятся сумасшедшими.
Я фыркнул и пару секунд обдумывал слова Боба. Затем пожал плечами.
— Меня, возможно, слишком зацепило это дело.
— Тебе нужно какое-то время и тихое место, босс. Распрямить свои мозги. Подсластить себе флюиды.
— Спасибо тебе, доктор Фрейд, — я иронично поклонился. — Я обдумаю это. Ты можешь мне что-нибудь сказать об этих объектах или как?
— Только если рассмотрю их поближе, — сказал Боб-Череп.
Я фыркнул.
— Супер. Еще одна плохая подача от чародейской калоши.
— Извини, — заявил он. — Но все что я могу сказать, что это спусковой курок.
Я нахмурился.
— И что это должно значить?
— Ох, это предметы темной, опаснейшей магии, — продолжил Боб. — Я имею в виду, это очевидно. Посмотри на углы. Ничего сбалансированного и пропорционального. Они предназначены для чего-то уничтожающего, разрушительного, смертельного.
Я фыркнул.
— Это след. Ходят слухи, что война скоро снова наберет обороты, — я задумчиво запустил пальцы в волосы. — Повтори, для чего ты говоришь этот курок?
— Для чего это темное? — спросил Боб. — Одно я знаю наверняка.
Я почувствовал, как меня начал бить озноб. Жажда кофеина в крови охватила весь организм.
— Человеческое жертвоприношение, — радостно прощебетал череп. — Забой невинного младенца.
Глава 10
Я уставился на стол невидящим взглядом.
Красная Коллегия готовила разрушительный акт черной высшей магии.
Ритуал, независимо от того, что это будет, предполагал человеческое жертвоприношение.
У себя в голове я прокручивал видео: Мэгги, как овца на убой в ритуальном кругу истекающая кровью, окруженная армией вампиров, под небом из ночных кошмаров.
В этом была отвратительная элегантность. Один удар, и моя дочь будет мертва, а её смерть будет использована, чтобы нанести удар по Совету. Это были голые предположения, но они соответствовали тому, что я знал о герцогине. Она могла нанести максимальный удар по моим чувствам и одновременно начать наступление на чародеев. Месть и война одновременно, а пока она улыбалась и, улыбаясь, раздавала обещания мира и понимания, защищенная от меня теми самыми идиотами, которых она планировала уничтожить.
Я мог бы предупредить их, но немногие бы прислушались. Эбинизер, может быть, и Анастасия, и некоторые из молодых Стражей, но даже если они послушаются и поверят, они должны будут еще убедить остальных. Долбаный Совет ничего не делает быстро, и у меня было плохое ощущение, что время неистово летит.
Так. Я должен был сделать это сам.
Но, чтобы сделать это, мне нужна была информация.
Я снова взглянул на свой магический круг призыва и медленно, глубоко вдохнул. Были вещи, которые я мог сделать. Ужасные вещи. Были существа, которых я мог призвать — злобные умы средоточия нечестивой мудрости — кто мог бы сделать непостижимое таким же простым, как дневной свет.
Если бы я сделал так, они попросили бы ужасную цену.
Я оторвал взгляд от круга и покачал головой. Я не был в таком безвыходном положении.
Пока.
Кто-то громко постучал в двери моей квартиры.
Я поднялся по лестнице, закрыл лабораторию и, приготовив на всякий случай жезл, подкрался к двери, чтобы выглянуть через глазок. На улице, сутулясь, стояла Мёрфи, держа руки в карманах кожаной куртки.
