Олард Диксон - Пленники ада
«И первой проснется Рыба, — пронеслось в голове Керсти. — Не с помощью ли этой шкатулки Император призвал Солнце, чтобы оно поглотило Водяное воинство?»
Керсти села на стул и прикрыла рукой глаза.
— Вот откуда она взялась, — прошептала она, мысленно проклиная Китай и всех его императоров.
«Таинственная шкатулка — мистика или реальность?» — прочитала она следующий заголовок под двумя фотографиями. На одной была изображена красивая коробочка, лежащая между двух глиняных горшков, на другой — лысоватый человек средних лет, облокотившийся на черенок лопаты.
Керсти уже хотела отложить статью, но еще раз всмотрелась в лицо незнакомца. Его облик показался ей страшно знакомым. Карие глаза, нос с чуть заметной горбинкой, тонкая полоска плотно сжатых губ…
«Где я могла видеть его, причем, совсем недавно?» — спросила себя Керсти. В это время где-то наверху послышался глухой стук упавшего тела.
— Карел! — закричала Керсти и, засунув в карман вырезку из журнала, бросилась вверх по лестнице.
Ступени протяжно заскрипели под ее ногами, открытая дверь причердачного помещения встретила ее пугающей темнотой.
Керсти заглянула в нее, зафиксировав в памяти четыре окровавленных трупа. В одном из них она с ужасом узнала Карела. Кожа на его лице была синей, один глаз вытек, а второй округлился в безмолвном проклятии. Рядом с его открытым ртом, в луже крови валялся почерневший язык.
— Неужели опять… — всхлипнула Керсти, закрывая лицо руками.
— Керсти? — удивленно произнес женский голос рядом с ней.
Керсти повернулась и взглянула в ту сторону, откуда раздался голос. Очень красивая девушка с волнистыми волосами внимательно смотрела на нее.
— Керсти, — повторила она, радуясь произведенному впечатлению. — У тебя удивительно хороший вкус на мужчин. Они тебе этого никогда не говорили? Они изменили правила сказки. Теперь я не просто злая мачеха, теперь я злая королева. Так что иди-ка сюда к своей мамочке!
Керсти закричала, осознав всю опасность ситуации, в которой сейчас находилась, и кинулась на Джулию, стараясь ухватить ее за волосы. Но Джулия легко поймала ее руки.
— Не рыпайся, Белоснежка! Гномы не придут на твой зов.
Джулия улыбнулась и ударила Керсти по щеке. Удар был таким сильным, что Керсти чуть не упала на пол.
Внизу на лестнице показался доктор Женарт, ведя за локоть маленькую Тифони в белой футболке, серых штанах и спортивных кроссовках.
— Джулия, что происходит? — ровным голосом спросил доктор. — Почему входная дверь открыта?
— Керсти, твоя пациентка, пришла тебя навестить.
Женарт перевел взгляд на девушку, вжавшуюся в угол.
— Ее нельзя трогать! — быстро проговорил доктор. — Полиция может еще наведаться в клинику.
Не скрывая злости, Джулия посмотрела на девушку и изо всей силы ударила ее ногой в живот.
Дыхание у Керсти перехватило, и она осела на пол, хватая воздух ртом.
Доктор Женарт толкнул ее концом ботинка, и она упала, корчась от боли и удушья.
— Теперь моя очередь, — посмотрел доктор Женарт на Джулию. — Тифони вызовет их.
Джулия отступила в сторону, пропуская доктора и Тифони в соседнюю комнату.
— Ну что, Тифони? — ласково сказал Женарт. — Пришла и твоя пора внести посильный вклад.
Тифони с любопытством оглядела обстановку, состоящую из книг, выстроенных ровными рядами на полках, чертежей, сваленных в угол, пузатых причудливых бутылок и склянок с разноцветными жидкостями и кучи других подобных вещей. Взгляд ее остановился на репродукции, изображающей доктора Фауста в тот момент, когда он вызывает Мефистофеля, но тут же ее внимание переключилось на свой внутренний мир. Только хорошо зная Тифони, можно было с уверенностью сказать, что картина произвела на нее впечатление.
Тоже взглянув на репродукцию, Женарт вытащил из ящика шкафа сверкающую шкатулку.
— Ну-с, не будем терять времени, — он протянул коробочку Тифони.
Она приняла шкатулку, любуясь ее совершенством.
— Я не буду тебе мешать, — пообещал доктор и вышел из комнаты.
Тифони села на пол, скрестив ноги в позе лотоса. В Индии цветок лотоса является символом чистоты духа и полностью раскрепощенного сознания. В этой позе достигается полная симметрия тела и увеличивается гармония распределения сил.
Тифони положила шкатулку на раскрытую ладонь, пытаясь понять механизм ее действия. В созерцании она просидела довольно долго, сосредоточив внимание на своем внутреннем Я. Дыхание плавно переходило от живота к груди, захватывая кислород и наполняя им легкие. После каждого вдоха следовала задержка, позволяющая сконцентрировать сознание внутри и объединяющая две жизненно важных энергии человеческого организма — положительную и отрицательную.
В результате Тифони достигла полного равновесия, ликвидирующего все застойные проявления в крови.
Долгие часы специальной гимнастики и тренировок привели к тому, что в организме Тифони каждая нервная клетка была развита, получив удивительную способность — служить проводником энергии высшего порядка.
Она погладила шкатулку подушечками пальцев. Коробочка отозвалась на ее прикосновение сетью ослепительных бело-голубых разрывов. Тифони потерла серебристые грани и очертания рисунка.
Потолок затрещал, пронзенный яркой вспышкой молнии. Взрывы вокруг шкатулки приобрели направленное действие, следуя вовнутрь. Где-то ударил колокол. Эхо разнесло звук, повторяя его на все голоса и дробя на миллионы частей, которые, в свою очередь, сложились в слова древнего заклинания Четырех.
— Caput Mortnum, imperet tibi Dorainus per vivum et devotum serpentem!..
Посмотрев по сторонам, Тифони еще раз обвела пальцами нарисованную в центре окружность.
— Chrub, imperet tibi Dominus pler Adam Jot-Chavah!..
Медленно поднялась вверх середина шкатулки. Стекла на окне задрожали и рассыпались под напором ветра, ворвавшегося в комнату. Книги полеnели, подхваченные воздушным водоворотом, свернутые чертежи смело в сторону, где они скомкались, ударившись о стену; они остались лежать на полу, смятые и покоробленные.
— A Quila errans, imperet tibi Dominus per alas tauri!.. — продолжало биться эхо где-то глубоко в сознании.
Из шкатулки выдвинулась восьмиконечная звезда с обрубленными краями.
— Serpens, imperet tibi Dominus Tetragrammaton per angelum et Leonem!..
Жидкость в банках, стоящих наверху, запузырилась и взорвалась, разрывая стекло на тысячи мелких осколков.
— Raphael! Gabriel! Mikael! Adonai! Lucifer! Baal-Zebub! Moloch! Astaroth!
— Ты уверен, что хочешь именно этого? — спросила Джулия, повернувшись к доктору Женарту, оставшемуся в комнате с четырьмя трупами.
— Я всегда хотел этого, — не отрываясь от пятиугольного окна в пентаграмме, ответил Женарт. — Я должен увидеть все собственными глазами. Я должен узнать.
