Мария Барышева - Мясник
Вита подошла к машине, и водитель, заметив ее, распрямился и недовольно спросил:
— Ты к Эдгару?
Не удержавшись, Вита фыркнула, услышав незатейливый пароль, и ответила утвердительно. Чернобородый кивнул на заднюю дверцу, и Вита поспешно нырнула в машину, отодвинув с диванчика большое скомканное одеяло. Водитель хлопнул своей дверцей, и через секунду «десятка» вырулила на дорогу и поехала вперед без особой спешки.
— А как ваше имя-отчество? — запоздало спросила Вита, осторожно сморкаясь в извлеченный из сумки платок. Чернобородый хмыкнул — судя по всему, поручение, данное ему Венжиным, и раздражало, и смешило его одновременно.
— Виталий Семенович. Ты, девица, лучше не болтай, а ложись и натягивай одеяло — зубами ж колотишь! Кто это тебя так авангардно разукрасил?
— Да так, — пробормотала Вита, послушно заматываясь в одеяло, — с одной знакомой перепутали.
— Хорошо, что не с родственницей, а то б точно убили, — заметил Виталий Семенович. — Только по лицу били?
— Да нет… А куда мы едем? Мне бы к врачу…
— Я врач, — сказал водитель, копируя интонации пьяного доктора из известного французского фильма «Беглецы». — Только, уж извини, я любоваться тобой не буду — это уж прерогатива Максима Михайловича, к нему и едем вроде как бы.
Вита нахмурилась — Венжин для нее изначально и всегда был просто «Максом», без всяких намеков на отчество, и она даже не сразу сообразила, что Макс и Максим Михайлович — один и тот же человек.
— Да… А где? В смысле, все-таки куда?
— А здесь, недалеко, — неопределенно отозвался Виталий Семенович. — Где умный человек прячет лист?
— В лесу.
— Ну вот.
К чему это было сказано, Вита поняла лишь спустя десять минут, когда «десятка» подкатила к приземистому зданию автосервиса, перед которым стояло несколько машин. Виталий Семенович высунулся из окошка, кому-то что-то крикнул, и почти сразу большая железная дверь, закрывавшая въезд, с гулом поползла вверх. «Десятка» въехала внутрь, и дверь за ней закрылась.
— Все, сударыня, конечная-с, — Виталий Семенович заглушил двигатель и обернулся к Вите. — Попрошу-с.
Вита вылезла и огляделась. Она находилась в большом гулком гараже, наполовину заполненном машинами в различной стадии ремонта. Возле машин возились и переговаривались люди, не обращая на прибывших никакого внимания. И только один человек, невысокий, полный и рыжеволосый, с сумкой через плечо, увидев ее, быстро зашагал навстречу, и рядом с ним, пыхтя, переваливаясь и стараясь не отставать от хозяина, затопал толстенный английский бульдог.
— Макс! Ох, Макс! — не дожидаясь, пока они подойдут, Вита побежала вперед. Венжин обнял ее, неловко прижал к себе, и Вита с разбегу чмокнула его в прокуренные усы, а потом обхватила руками за шею и, не в силах больше сдерживаться, расплакалась. — Ну зачем ты приехал, Макс, я же сказала… ох, господи!
Он погладил ее по голове. Его ладонь была теплой, даже горячей, и ее прикосновение вдруг вызвали к жизни страшное воспоминание из вчерашнего дня — рука Евгения, безжизненно, равнодушно, стукнувшая костяшками о пол, его холодное лицо, леденящая тяжесть Черного Санитара на спине. Вита вздрогнула и крепче прижалась к Венжину, теплому и живому.
— Нельзя… — пробормотала она. — Знаю… здесь нельзя… Сейчас успокоюсь, сейчас.
— Реви, так и лучше, — сказал Максим ей на ухо. — Только чур не сморкаться.
Она закрыла глаза, отстраненно слушая, как Максим что-то говорит Виталию Семеновичу, и не разбирая ни слова, а Эдгар недовольно сопел и хрюкал где-то внизу, настоятельно требуя внимания к своей персоне. Потом Венжин потянул ее куда-то в сторону, и Вита послушно пошла за ним, глядя только себе под ноги, так что свесившиеся волосы закрывали лицо.
— Марат, есть у тебя где свободное помещение?! — спросил Максим у кого-то, и чей-то голос ему ответил:
— Михалыч, ну ты чо?! У меня ж тут не бардак и не гостиница! Ты б вечером лучше заехал!
— Марат, мне не койка нужна, а свободное помещение!
— Ладно, пошли.
Через минуту Вита с блаженным вздохом опустилась в глубокое мягкое кресло. Венжин запер дверь и поставил сумку на стол. Было видно, что ему не терпится немедленно выяснить, что произошло в «Пандоре», но вместо этого Максим посмотрел на часы, потом наклонился, убрал пряди волос с лица Виты, снял с нее солнечные очки и протянул:
— У-у-у! Какой у нас тут натюрморт! И кто автор?
Пока он рылся в своей сумке, выкладывая на стол разнообразнейшие медицинские принадлежности, Вита коротко рассказала, что произошло вчера в квартире, стараясь не вдаваться в подробности того, что именно хотел от нее Схимник. Максим растерянно качал головой. Он получил только клок истории и ничего не понимал.
Склонившись, он начал осматривать ее лицо. Как ни деликатно скользили его пальцы, Вита то и дело страдальчески охала и морщилась, попутно подумывая о том, сколько сейчас стоит пластическая операция и подлежит ли ее лицо восстановлению.
— Занятно, — вдруг сказал Венжин и принялся за осмотр с двойным усердием, проверил кое-какие реакции, потом сказал:
— Раздевайся.
Вита посмотрела на него с таким выражением, что он, неожиданно для самого себя, чуть не расхохотался, хотя настроение у него было самое мрачное.
— Сейчас скажешь, что ты не такая, да?
Вита сердито покраснела — частично, там, где кожа осталась нетронутой.
— Не подковыривайте, господин доктор. Делайте свое дело, — она встала и начала раздеваться. — Все снимать?
— Не валяй дурака. Считай, что ты на приеме. Здесь не холодно, так что немного можешь и потерпеть.
— Я уже сутки живу в холоде, так что это как раз роли не сыграет.
Максим нахмурился, молча подождал, пока она сложит свою одежду на кресло, и принялся ее осматривать, недоуменно качая головой.
— Спасибо за то, что приехал. Но лучше все-таки было обойтись телефонным разговором. Ты ведь уже понял, насколько все… плохо?
— Более чем. Весь Волжанск на ушах стоит — кое-кто здорово тебя обыскался и кое-кто немаленький. Господи боже, Витка, во что вы влезли?!
— Если б я знала!
— А ведь врешь, — отметил Венжин и отвесил ей дружеский шлепок. — Одевайся! Все это очень забавно. Понимаю, что слово не к месту, но это действительно очень забавно. Конечно, говорят, что у страха глаза велики, но все же, я не сомневаюсь, что все произошло именно так, как ты рассказала, да и мужика этого ты мне описала достаточно точно. Значит, в приступе ярости он тебя бил, да? Так вот, самое страшное, что у тебя сейчас есть, — это замечательная простуда. Тебе бы, по-хорошему, как следует отоспаться в тепле, но времени нет, придется ехать как есть. Конечно, я тебе сейчас кой-чего вколю и с собой нагружу…
