Лорел Гамильтон - Обсидиановая бабочка
Следующее, что я помню, – как лежу на земле, глядя в небо. Надо мной склонился Двойка, гладя по щекам. У меня было такое ощущение, что он еще и потерся об меня, пока я лежала в отключке. Очков на мне не было. То ли их снял Двойка, то ли они слетели при ударе.
– Она очнулась, – сказал Двойка вроде как мечтательным голосом. Ласково мне улыбнулся и продолжал гладить мне лицо.
Надо мной склонился Саймон, закрывая свет.
– Как тебя зовут?
– Анита. Анита Блейк.
– Сколько пальцев?
Я проследила за его рукой:
– Два.
– Сесть можешь?
Хороший был вопрос.
– Может быть, если мне помогут.
Двойка обнял меня под спину и поднял. Я оперлась на его руку всем весом – не потому, что это было необходимо, а чтобы думали, что я контужена сильнее, чем есть на самом деле. Чем сильнее я ранена, тем меньшую угрозу я представляю для них. Уже какое-то преимущество.
Я навалилась на плечо Двойки. Он что-то напевал немелодичное себе под нос, рукой хватая меня за лицо, гладя подбородок. Наконец я смогла увидеть всю картину. Эдуард стоял на коленях, сцепив руки на ковбойской шляпе. Автомат Забияки упирался ему в затылок. Эдуард не был ранен – похоже, что ему не дали совершить ничего героического.
У Микки была рассечена губа, и он избегал чужих взглядов.
– Встать можешь? – спросил Саймон.
– Если помогут.
– Двойка! – велел Саймон.
Двойка помог мне встать на ноги, и мир закачался. Я вцепилась в него с такой силой, будто у меня мир хотел выскочить из уха. Может, я и не притворялась контуженной.
– Блин! – произнес Саймон. – Идти можешь, если Двойка тебе будет помогать?
Я хотела кивнуть, и от попытки меня затошнило. Пришлось отдышаться и только потом ответить:
– Кажется, да.
– Ладно, тогда пошли.
Он попятился в дом, озирая окружающую темноту, хотя при таком количестве света вряд ли могло работать ночное зрение. Следом шли мы с Двойкой. У него на шее висел микрофон Эдуарда, как стетоскоп у доктора. За ним – Эдуард, крепко сцепив руки на голове. Дальше Забияка, и замыкал шествие Микки. Они рассыпались так, чтобы, если начнется стрельба, оставить себе пространство для маневра.
Саймон стал подниматься по лестничному маршу. Я посмотрела вверх, и мир снова поплыл.
– Саймон, она вряд ли сможет подняться по лестнице, – позвал Двойка.
– Микки. – Названный индивидуум тут же нарисовался возле лестницы. – Понеси ее.
– Не хочу, чтобы он меня трогал!
– Я никого из вас не спрашивал, – напомнил Саймон.
Микки отдал автомат Саймону и взял меня за руку. Потащил он меня слишком быстро, вскинул к себе на плечо головой вниз. Дышать было невозможно, тошнота усилилась.
– Сейчас меня вырвет!
Он бесцеремонно свалил меня с плеч, поставив на ноги, и я упала. Подхватил меня Саймон.
– Ты сможешь в таком виде наложить заклинание?
Ответ на это я знала точно – да. Потому что если Райкер решит, что я не могу ему помочь, он убьет нас всех.
– Смогу, если Микки не будет закидывать меня на плечо, чтобы голова болталась вниз. Мне нужно сохранять вертикальное положение, иначе мне легче не станет.
– Неси ее в руках, а не через плечо, – сказал Саймон. – Должен же быть какой-то толк от этих мышц.
Микки поднял меня на руки, как ребенка, и стоял так, будто я ничего не вешу. Он был силен, но так нести человека труднее, чем кажется с виду. Посмотрим, как он пройдет больше одного этажа. И будем надеяться, что он меня не уронит.
Я обняла его рукой за плечи. Лучше было бы обнять обеими руками за шею, так надежнее, но мне было не обхватить эти дельтовидные мышцы без напряжения.
– Сколько ты выжимаешь?
– Три девяносто.
– Ого! Впечатляет.
Он вроде как был польщен. Микки – опасный тип, но если дело не дойдет до драки, то он здесь слабое звено. Забияка слишком хорошо выполняет приказы, Саймон есть Саймон. Двойка выглядит безобидно, но что-то есть страшноватое в его мечтательных глазах. Может, я ошибаюсь, но я бы предпочла иметь дело с Микки – во всяком случае, кто кого обдурит. Кто кому руку положит – тут лучше иметь дело с Двойкой.
Микки шел вверх по лестнице, держа меня на руках, без малейшего усилия. Я чувствовала, как работают его ножные мышцы. Снова то же ощущение колоссальной силы и быстроты.
– А что означает Микки? – спросила я.
– Ничего.
– Саймон свою кличку объяснил, и я просто хотела знать, что значит твоя.
Ответил Двойка:
– Это от Микки-Мауса.
– Двойка, заткнись.
– У него на заднице татуировка Микки, – пояснил Двойка, будто и не слыша.
У Микки потемнело лицо, и он повернулся сердито к Двойке. Я только постаралась ничего на лице не выразить. Каким надо быть дебилом, чтобы у себя на заднице нарисовать Микки-Мауса? Нет, не вслух. Эти ручищи продолжали меня держать. Если бы не метки, он бы наверняка убил меня тем ударом. Нет, я не хотела, чтобы Микки на меня злился.
Площадка и второй марш. Микки даже не замедлил шага на площадке, просто пошел дальше. И ноги его двигались так же легко. И дыхание не стало тяжелее. Вообще у него дыхание было ровное. Какие бы дефекты у Микки ни были, к спортивной форме они не относились.
Я это ему сказала и спросила:
– И бегаешь каждый день?
– По пять миль. А как ты угадала?
– Многие бодибилдеры на твоем месте уже сдохли бы. Они пренебрегают развитием выносливости, а ты как отлично смазанная машина. Даже не запыхался.
Что-то есть очень интимное, когда тебя несут в таких ручищах. Вспоминаешь раннее детство, может быть, руки родителей.
Руки Микки сжались сильнее, и одна из них начала поглаживать мне бедро. Я не велела ему перестать. Опыт мне подсказывает, что если мужчина заинтересован в сексе с тобой, то он задумается, если придется убить тебя до секса. Это правило не всегда срабатывает, но чаще срабатывает, чем нет. Фокус в том, чтобы заставить мужчину думать больше о сексе, чем об убийстве, и это приводит его в некоторое замешательство. А замешательство среди врагов было нам просто необходимо.
Мы оказались в широком белом коридоре, который тянулся по всему верхнему этажу дома. По сторонам коридора шли белые двери с серебряными ручками, и они ничем не отличались друг от друга. Саймон направился к дальней двери, за ним Микки со мной на руках. Следом шел Двойка, дальше последние ступени проходил Эдуард, конвоируемый Забиякой, который держался так, чтобы его нельзя было достать ни рукой, ни ногой. Ребята свое дело знали, а я к этому не привыкла. Даже когда я имела дело с вервольфами или вампирами, среди них профессионалов не было. И никогда я не встречала профессионалов настолько профессиональных. Это давало нам возможность отгородиться от плохих и безнадежных.
