Ли Майерс - BRONZA
Перейдя от обсуждения бабушкиных рецептов к разговору о личной жизни, не вдаваясь в подробности, в трех словах, Инна обрисовала свою. Разведена. Растит дочку. Работает дома. В основном переводит японскую литературу. Иногда, правда, подрабатывает переводчицей с китайского или корейского языков, если в этом есть необходимость.
– Сейчас перевожу «Книгу 12-ти Лун». Подруга устроила для меня этот выгодный проект. Каждая глава пронзительно поэтична, наполнена глубоким драматизмом… – и вдруг осеклась, подумала, что ее собеседнику, может быть, совсем неинтересны древние легенды. – Вот, вроде бы и все… – закончила она не очень уверенно и добавила: – А с Малышом вы уже познакомились.
– Малыш? Уж больно несерьезное имя для такого солидного пса! – удивился Виктор.
И впервые услышал ее смех. Звонкий, совсем мальчишеский.
– Да, это я его так зову! Щенком, он был толстеньким, неуклюжим, я все – малыш да малыш, потом привыкла! А подруга с Аришкой обращаются к нему «сэр Перси»! Он у нас по паспорту фон барон… Настоящий немец! Лялька мне его из самой Германии привезла…
Рассказывая, она оживилась, хорошея прямо на глазах, скулы порозовели, в темных глазах появились искорки. Наблюдая в ней это чарующее превращение, Виктор испытал странное, сродни «дежавю», чувство узнаваемости. То, как она морщила нос, смеясь, по-мальчишески передергивала плечами, без намека на кокетство, машинально теребила золотистый завиток у виска – когда-то, в другой жизни они уже встречались. Были знакомы и, может быть, даже не одну тысячу лет, уверенно подумалось ему. Поймав заинтересованные взгляды других мужчин, бросаемые на Инну, испытал непривычное для него ревнивое чувство собственника. Какие-то мужики пялились на его женщину!
Зазвонивший у него телефон оборвал Инну на полуслове. Она замерла. Он полез в карман. Только взглянув на дисплей, чертыхнувшись, мысленно послал лучшего друга вместе с его немцами куда подальше (Родион, наверняка, звонил напомнить ему о встрече) и отключил мобильник. Убирая телефон обратно, услышал виноватое: «Извини, наверное, ты спешишь, а я задерживаю тебя?» и искренне удивился подобному вопросу.
А Инна, и правда, словно провинившись перед ним в чем-то, уже сидела на самом краешке стула, готовая в любой момент, по его слову, встать и уйти. Ее рука, машинально выводя круг за кругом, нервно позвякивала ложечкой о край чашки. Чертыхнувшись еще раз, он мягко вынул ложечку из ее пальцев, останавливая этим бесконечное позвякивание, и накрыл своей ладонью ее ладонь.
– Ошиблись номером! – солгал Виктор. – Я никуда не спешу!
– Правда? – обрадовалась она.
– Правда-правда! – рассмеялся он в ответ. Впервые проявляя легкомысленную необязательность по отношению к важной деловой встрече. Но то была ложь во спасение. Потому что на раздавшийся звонок телефона испуганно вздрогнули и сразу же потухли глаза Инны. А ему больше никогда в жизни не хотелось бы увидеть это снова – свет радости, исчезающий из этих оленьих глаз.
Щепетильность Инны, настоявшей заплатить за себя, раздосадовала Виктора – он пригласил ее провести с ним время не для того, чтобы она доставала свой кошелек. Конечно, он не тратился на женщин с такой баснословной щедростью, с какой это делал Родион, оплачивая «доступ к телу», как порой, довольно цинично, любил тот пошутить. Но и Виктор привык платить за свое удовольствие. И умел делать это красиво. Поэтому сошлись на компромиссе. Взамен он купил на вынос полдюжины пирожных для ее дочки. Зато теперь, гордая своей независимостью, Инна оживленно, с мальчишеской непоседливостью вертелась на сиденье его машины, будто заново разглядывая салон джипа.
«Куда только подевалась вся скованность и зажатость…» – улыбнувшись, он украдкой глянул на плоский циферблат наручных часов. На встречу он уже опаздывал. Виктор не был левшой, но по какой-то странной прихоти часы всегда носил на правом запястье. Перегнувшись через спинку, положил пакет с пирожными на заднее сиденье. Поворачиваясь, как бы ненароком, оперся рукой о ее колено. Он сделал это специально. Желание прикоснуться к ней оказалось сильней любых доводов разума. Вспыхнув, она тут же отвернулась к окну. Но во взгляде, брошенном на него, что-то такое было. Манящее, до головокружения. Почему тогда отвернулась? Сидит, спина слишком прямая, ладони зажаты в коленях. И опять этот вид провинившегося подростка…
А она боялась, что по выражению ее лица Виктор догадается, как же долго у нее не было мужчины. «О, боже… стыд-то, какой…» Собственная реакция на нечаянное, мимолетное прикосновение мужской руки смутила Инну.
Он смотрел на нее во все глаза. В ее поведении не было ничего кокетливого, ничего соблазняющего его. Ничего из той захватывающей любовной игры, играя в которую, мужчина и женщина соревнуются, кто кого первым уложит на лопатки. В ней не было ничего особенного – снова поймал он себя на этой мысли, но почему же тогда ему так безумно хочется узнать вкус ее губ? Это желание, усиливаясь, вдруг причинило необъяснимую боль. Виктор почувствовал, нет, осознал всем своим существом, что просто не сможет дышать, если не сделает эту женщину счастливой.
Наверное, он сделал какое-нибудь неосторожное движение или что-нибудь рыкнул, потому что прямо услышал, как «захлопнулась» раковина, куда испуганно спряталась Инна. Отодвинувшись от него к самой дверце, она напряженно уставилась в окно и действительно походила сейчас на того лисенка, готовая в любой момент убежать, «тяпнув» за палец. «Еще немного – и выскочит из машины…» – подумал он, заводя мотор.За всю дорогу обратно они не проронили ни слова. Машина не успела свернуть во двор. Инна попросила остановиться на углу дома. С торопливым «спасибо» и «до свидания» неловко хлопнула дверцей и быстро скрылась за углом. Виктор догнал ее уже у подъезда, видимо, она бежала.
– Инна!
Она испуганно оглянулась назад. Словно защищаясь от него, выставила вперед руку. В кулачке зажаты ключи от квартиры. Он все понял по одному ее затравленному взгляду, так могло смотреть только загнанное охотниками, умирающее животное, и вертевшиеся на языке «что» и «почему» отпали сами собой. Посттравматический стрессовый синдром, налицо были все симптомы панической атаки. Мысленно ругая себя последними словами за недогадливость (а ведь ПТСС был его дипломной работой), очень медленно, успокаивающим жестом, сжал ее ледяные пальцы на пакете с пирожными.
– Ты забыла пирожные для дочки, – сказал с мягким укором, выговаривая ей тоном лечащего врача. – Не нужно лишать ребенка маленьких радостей. Девочка ведь будет рада… правда?
Прижав пакет к груди, реагируя скорее на спокойную интонацию его голоса, чем на слова, Инна неуверенно кивнула в ответ. Ее взгляд стал более осмысленным. Паника постепенно отступила. Новый кивок головой, еще одно «до свидания», и перед Виктором с оглушительно-противным скрежетом захлопнулась железная дверь подъезда. Продолжая машинально смотреть на покрашенную серой краской входную дверь, не зная почему, испытывая чувство вины за то, что произошло в прошлом Инны, он почувствовал непонятную, близкую к отчаянию, безысходность.
