Ли Майерс - BRONZA
Виктор покосился на вальяжно развалившегося в кресле друга.
– Стало быть… ты больше не развлекаешься, прикладывая голубых мальчиков мордой об асфальт? – каверзно спросил он и услышал в ответ не менее каверзное:
– Старею, брат! Старею…
Отдаваясь от стен, по ресторану зарокотал сочный, басовитый смех Родиона…«Ах, да… партайгенносе Борман…» – с большой долей сарказма вспомнил Виктор о предстоящей встрече с господином Канеевым. Придирчивым взглядом в последний раз окинул в зеркале свою фигуру в темно-синем велюровом пальто, поправил алое кашне, подхватил кейс, перчатки и вышел в просторный, отделанный мрамором холл. Вызвал лифт. Внизу охранник, которому он кивнул, проходя мимо, почтительно привстал, проводив начальство до самых дверей долгим зачарованным взглядом. Ему никто не верил. Он один видел ту – другую тень, всегда сопровождавшую Виктора Павловича Лабушева. Генерального директора «Ламберт Оушен Кампани».
47 глава
Она домывала пол в коридоре, когда неожиданно раздался звонок в дверь. Принюхавшись, Малыш с шумом втянул воздух и завилял хвостом. Так он делал, если снаружи был кто-то свой. Слегка удивившись, что это «Хозяйку Медной Горы» принесло в такую рань, даже не спросив, кто там, Инна открыла дверь.
– О, это вы? Но кто же вам… Нет, как вы… – почувствовав, насколько бессвязна ее речь, она смущенно замолчала.
– Узнал, где вы живете?! – закончил он за нее. – Очень просто – спросил у дворника!
– Ну да, конечно же… у дворника, – отозвавшись эхом, она снова замолчала.
Возникла неопределенная пауза. А он не любил неопределенности.
– Так я могу войти? – беря инициативу в свои руки, кивнул он на открытую дверь.
– Ах, да… конечно, проходите! – виновато улыбнувшись, посторонилась Инна, пропуская незваного гостя к себе в квартиру.
– Псина… хорошая псина, – тот без опаски потрепал по холке черную, с небольшим рыжим подпалом на брюхе, овчарку. Повесил куртку на вешалку. Огляделся. По-хозяйски распоряжаясь в ее доме, предложил:
– Может, чаю? Кухня там?
Спохватившись, что не слишком гостеприимна, Инна показала гостю, где кухня. Дружелюбно помахивая хвостом, Малыш увязался за ним следом. Провожая высокую, статную фигуру мужчины взглядом «а не сплю ли я?», наконец-то, заметила, что до сих пор стоит со шваброй в руках, в резиновых перчатках, рядом ведро с грязной водой, на голове косынка. «Наверное, выгляжу ведьма ведьмой…» – огорчилась она. Быстро домыла пол. Все убрала, сняла перчатки. Споласкивая руки в ванной, глянула на себя в зеркало. Чуть раскрасневшиеся щеки, в глубине глаз несмело дрожит огонек надежды.
– То, что он здесь, – ничего не значит, ясно? Сейчас же перестань строить из себя идиотку! – строго одернула она свое отражение и огонек в глазах тут же погас.
По старой студенческой привычке примостившись на широком подоконнике, Виктор осмотрелся вокруг. Кухне, как и квартире в целом, срочно требовался капитальный ремонт. А рухлядь, именуемая мебелью, что стояла здесь, давно просилась на свалку. Единственной стоящей вещью был классный ноутбук на большом обеденном столе. В углу принтер, стопки тетрадей, папки с бумагами, канцелярские принадлежности, несколько детских книжек. За столом не только обедали, догадался он. Посмотрел на пса, занявшего место возле мойки.
– Что, друг, у тебя, должно быть, две хозяйки? – спросил у него Виктор с уверенностью. Раздеваясь в коридоре, он успел заметить детские роликовые коньки.
Словно подтверждая его догадку, на него понимающе глянули неожиданно желтые, совсем не по-собачьи, внимательно изучающие его глаза. «Вот именно, не станет же пацан кататься на роликах такого ярко-розового девчачьего цвета, правда?!» – согласился с ним Виктор.
– Простите, что заставила ждать! Сейчас приготовлю чай!
В кухню зашла Инна, она уже привела себя в порядок, переодевшись в джинсы и футболку с длинным рукавом. Мельком глянула на гостя, тот сидел на подоконнике, упираясь в него ладонями, вытянув длинные ноги. Черные джинсы, голубой джемпер с треугольным вырезом, замшевые туфли. Во всем облике молодого мужчины чувствовалась беспечная необремененность жизнью, какая бывает только в юности. Когда ты уже независим, самостоятелен, но пока еще не взвалил на свои плечи груз ответственности за других. Они были с ним из разных миров.
«Ну вот, опять эта виноватая, неуверенная полуулыбка…» Виктор смотрел, как она зажигает газ, ставит чайник на плиту, как тянется к полке за коробкой с чаем, расставляет на столе фарфоровые чашки, звенит серебряными ложечками и думал: «Что не так с этой женщиной?» Откуда, с какого облака свалилась она в его жизнь, вся такая потерянная? Все было не так. Неправильно. С самого начала. С того самого момента, когда, неожиданно для себя, он зачем-то наорал на дворняжек во дворе.
Золотистые завитки волос на тонкой шее, короткая стрижка «гаврош», узкие бедра, прямые плечи – со спины ее легко было принять за угловатого, застенчивого подростка, и совершенно не в его вкусе. Зачем он здесь? Она вообще была не из его мира!
Нерешительно улыбнувшись, Инна пригласила гостя за стол, протянула чашку с чаем. Виктор мысленно поморщился. Даже будучи бедным студентом, никогда не делал этого – не пил чай из пакетиков. В семействе Лабушевых умели очень вкусно заваривать чай. Осторожно поставив обратно на блюдце невесомую в его пальцах фарфоровую чашечку, мягко улыбнулся.
– Не возражаете, если я предложу где-нибудь перекусить? – спросил, уверенный, что и готовить хозяйка этого дома тоже не умеет. – Пойду, заберу машину со стоянки. Подгоню к подъезду. Двадцать минут на сборы хватит?
Надевая куртку, вспомнил, что до сих пор не спросил, как ее зовут.
– Собственно, я – Виктор! – представился он и снова улыбнулся, услышав ее имя. Откуда-то знал, что оно окажется редким, тягучим на слух и так же долго и сладко будет «таять» в сознании, как в детстве на языке таяли его любимые ириски.
За ним захлопнулась дверь. Не сон ли все? Инна осталась стоять в коридоре.
В ладонь ткнулся влажный нос. Малыш напомнил ей, что нужно поторапливаться. Ахнув, она заторопилась в комнату, открывать шкаф. Перебирая свой не слишком многочисленный гардероб, застряла в выборе между цветастой веселенькой кофточкой и строгим кашемировым свитером пепельного цвета. На ум пришли строчки из уже забытого стихотворения. «Прошла пора листопада и, кажется, время разлучаться, а я лишь теперь понимаю, как надо Любить, и Прощать, и Прощаться…» Инна невольно нахмурилась, она не любила тоскливость поэзии Ольги Бергольц.Итальянскую кофейню на Проспекте Мира выбрала Инна. Место было ей хорошо знакомо, здесь они часто встречались с подругой. Ляльке нравилось потом курить на свежем воздухе, сидя на скамейке в Ботаническом саду. Виктор не возражал; включив на полную мощность все свое обаяние, подбадривая взглядом, помог своей спутнице преодолеть врожденную застенчивость, увлеченно обсуждая с ней рецепты пирожных. Как выяснилось, оба оказались сладкоежками. Постепенно между ними завязалась непринужденная беседа.
Перейдя от обсуждения бабушкиных рецептов к разговору о личной жизни, не вдаваясь в подробности, в трех словах, Инна обрисовала свою. Разведена. Растит дочку. Работает дома. В основном переводит японскую литературу. Иногда, правда, подрабатывает переводчицей с китайского или корейского языков, если в этом есть необходимость.
