Джонатан Кэрролл - Сон в пламени
Я повернул ее спиной к себе. Целуя ее уши и волосы, я запустил руки под ее свитер и медленно провел по ребрам к груди. Она положила свои руки на мои, не столько останавливая их, сколько присоединяясь к первому неуверенному движению вдоль ее тела. К моему удивлению, она начала мурлыкать какую-то мелодию. И чем дольше я касался ее, тем громче становилось мурлыканье. Потом она запела тихим, глубоким голосом: «Так это благодарность или действительно любовь?»
– Это страсть или ты даешь концерт? Марис с улыбкой повернулась ко мне.
– Знаешь «Ойнго-Бойнго»? Это их песня. Вот именно так я себя сейчас чувствую. От того, что ты делаешь, мне так жарко. Это потому, что приятно, или потому, что это делаешь ты?
– Надеюсь, и то и другое.
Я стал снимать с нее свитер. Когда свитер был брошен на пол, дрожь ее усилилась. Глядя мне в глаза, она быстро скинула футболку. На ней не было лифчика. Я хотел поцеловать ее большие груди, но из-за того, что они обнажились так быстро, испугался даже прикоснуться к ним. Казалось, это не их я держал в руках мгновение назад, когда ее черный свитер и белая футболка действовали как строгие блюстители приличия.
Сев на пол, она расшнуровала и сняла ботинки.
– Садись сюда со мной.
Как только я сделал это, она стала расстегивать свои брюки. Не дожидаясь продолжения, я нежно прижал ее к полу. Ковер был темно-коричневый, на его фоне ее кожа светилась, как лампа. Марис улыбнулась мне, подняла руки и помахала кистями.
– Обними меня крепче.
2
Через несколько часов позвонил Николас Сильвиан.
– Уокер, где Марис?
– Здесь, Николас. А в чем дело?
– Хорошо. Мне только что позвонил ее дружок Люк. Сказал, что знает, что она в Вене, и хотел выяснить, как ее найти.
– Господи! Что ты ему сказал?
– Послал в задницу. Я понятия не имею, где она. А ты?
– И что он на это ответил? – Марис пододвинулась ко мне в постели. Я повернул трубку, чтобы ей тоже было слышно.
– В этом-то все и дело. Он сказал, что приехал сюда вчера вечером разыскивать ее. Позвонил мне, совершенно не в себе и заявил, что если я не скажу, где она, он доберется до меня! – Николас рассмеялся. Я слышал, как он прикурил сигарету и затянулся.
– И где он будет искать?
– Не знаю. В телефонной книге? Кому какое дело. Я просто хотел сообщить тебе, что происходит. Как там наша прекрасная подруга?
Марис взяла у меня трубку.
– Николас, не говори так спокойно! Люк – сумасшедший, и у него хватит глупости действительно предпринять какую-нибудь гадость. Он может что-нибудь сделать с твоей семьей.
– Марис, помнишь тот фильм – «Кожа младенца»? Его снимал Вебер Грегстон, а я был у него ассистентом. Когда фильм был готов, Веб подарил мне пистолет «кольт-питон». Безумный, но очень милый Geschenk [8]. Если французик появится, я помашу перед ним этой штуковиной и велю проваливать.
Марис раздраженно мотнула головой.
– Ты идиот! А что, если он придет, когда тебя не будет дома? Об этом ты подумал?
– Да, подумал. Расслабься и не отходи от Уокера. Пожалуйста, дай мне его снова.
– Я здесь, Николас. Но если это в самом деле такой псих, как она говорит, в ее словах есть резон.
– Я знакомил тебя с Голдстаром? Самый ужасающий парень, какого я только встречал. В прошлом чемпион Европы по боксу, теперь работает каскадером. Смахивает на Горбачева. Он сейчас у меня и пробудет еще пару дней. Если этот Рембо явится, ему придется поздороваться с Голди, прежде чем войти. Все схвачено, поверь. Хочешь поужинать сегодня где-нибудь? Я заказал столик у Фраскати на девять часов. Полакомимся скампи, а? Марис, если ты еще там, не слушай.
Она покачала головой, но откатилась на другой край постели и стала ласкать забравшегося на подушку Орландо. – Она в порядке, Уокер?
– Она изумительна. Сегодня у нас был большой день.
– Ну и отлично. Давай закончим его хорошим ужином.
«Ристоранте Фраскати» был одним из немногих подарков, что мне удалось сделать Николасу без того, чтобы он рассердился. Интерьер там несколько подкачал: скверно намалеванные венецианские сцены и неудобные стулья. Зато – лучшая итальянская кухня во всем городе, и Николас стал завсегдатаем этого места.
Мы с Марис прибыли на несколько минут раньше и устало болтали, когда ворвался он. Николас Сильвиан был в Вене знаменитостью. Когда он входил в ресторан, официанты пресмыкались, по залу проносилось шушуканье, а хорошенькие женщины и ревнивые мужчины исподтишка следили за ним, пока он шел к столу.
– Я уже заказал сотню скампи и две бутылки «Орвьето». Марис, ты сегодня выглядишь гораздо счастливее. Ты уже познакомилась с его котом? Только Уокер мог купить паршивого слепого кота!
Он оглядел зал, высматривая знакомых. В углу с группой людей сидел художник Грдличка. Увидев Николаса, он состроил смешную рожу и отсалютовал нам бокалом.
Николас в ответ помахал рукой.
– Я только что купил у Грдлички бронзовую статую стоимостью с дом. Чтобы поставить ее ко мне в комнату, потребуется пять человек. И убрать ее оттуда я уже никогда не смогу. Величайший шедевр, так что пришлось приобрести. Впрочем, хватит разговоров. Где вино?
– Слышал еще что-нибудь про Люка?
– Ничего. Он только изображает из себя мачо. Что вы вдвоем сегодня делали?
Марис рассказала ему обо всем, кроме своего столкновения с женщиной и того, как мы провели время у меня дома. Он внимательно смотрел на нее и, казалось, наслаждался ее обществом. Ее недавняя усталость прошла, она выглядела счастливой и оживленной.
И снова меня кольнуло, что у них все-таки была общая история, в которой я не играл никакой роли. Когда всерьез влюбишься, сразу хочешь знать о женщине все: кого она любила раньше и почему, чем восторгалась, какое место занял ты в ее душе… Николас был, наверное, моим самым близким другом. Он помог мне пережить худшие дни, когда я оступился с разводом и после него. Но в тот вечер в ресторане он вызывал тревогу: сильный, привлекательный мужчина, знавший об этой женщине гораздо больше меня. Будь мы одни, я бы расспросил его о том, о чем не решался спросить прямо у Марис. Раньше, в постели, она рассказала мне о себе много интимного. Но какие из этих интимных подробностей знал также и Николас? Оба утверждали, что у них не было романа. И все же, несмотря на эти заявления, порой они бросали друг на друга через стол густые и масленые, как взбитые сливки, взгляды. Паранойя зачастую въезжает в город сразу вслед за любовью и бьет в те же уязвимые точки. Николас «подарил» мне Марис, и я чувствовал огромную благодарность, но это было давно, вчера. Сегодня же я мечтал быть единственным, с кем бы ей хотелось красть лошадей.
