Пауль Локамп - Охотник на ведьм
– Но как?!
– Я никогда не пользовалась силой, поэтому ты ничего не чувствовал. Поначалу боялась признаться, думала – ты будешь смеяться. Но однажды ночью ты начал разговаривать во сне. На латыни. Легко и свободно, будто этот язык для тебя родной. Иногда переходил на другой язык. Уже потом я поняла, что это арабский.
– Говорил во сне? О чем?
– На латыни говорил о ведьмах и проклятьях, каких-то баргестах и нежити…
– Как ты стала, – я еле шептал, но она прекрасно меня понимала, – ведьмой?
– Год назад. Однажды в отделение, где я проходила практику, положили старую женщину. Маленькую сухонькую старушку из небольшого литовского городка. У нее был рак четвертой степени. Лечить было поздно, а возвращать домой – бессмысленно, она была одинока, ни семьи, ни детей. Я сразу почувствовала, ее что-то гнетет и старалась почаще заходить к ней в палату, чтобы подбодрить или просто поговорить. Со временем она стала откровеннее, а наши беседы продолжались все дольше. Старушка была очень начитанная, изредка говорила такие вещи, что даже я, медик, удивлялась ее осведомленности в этом вопросе. Потом пришло ее время. Она будто специально ждала моего дежурства, чтобы умереть. Тяжело, очень тяжело умирала. То бредила, то билась в непонятной лихорадке. Когда я уже отчаялась, она собрала силы и прошептала, что я должна помочь ей умереть. Понимаешь, Саша, раковые больные часто говорят о таких вещах. Когда больше нет сил, чтобы терпеть боль, а лекарства не помогают. Они просят того, на что мы не имеем права. Но я ошиблась, эта старушка умоляла меня о другом. Принять от нее дар, чтобы ей было легче уйти. И я, чтобы облегчить ее страдания, согласилась. Старушка попросила подать ей стакан воды. Всего лишь…
– Легенду про охотников тоже старуха рассказала?
– Да, но я подумала, что это всего лишь красивая сказка, не более. Только сегодня, когда упомянула про нее, вы на одно лишь мгновение забылись и выдали себя. Я почувствовала боль, которую вы носите в себе. Боль была такая сильная, что я еле удержалась, чтобы не застонать. Саша, как вы живете с этим?
– Как? – переспросил я и попытался улыбнуться. – Как те охотники из твоей легенды. Только мы не поклоняемся злым богам, Малыш. Мы просто платим за свои грехи.
– Вы бессмертны?
– Нет, – качаю головой я, – это было бы слишком жестоко, даже как наказание за все грехи мира. Нет ничего страшнее вечности. Мы смертны. Умираем так же, как и обычные люди. Но, умирая, мы не обретаем покоя. Приходит время – и нас отправляют обратно на Землю, что продолжить охоту. И так будет всегда, пока…
– И вы убиваете ведуний?
– Да…
– Чтобы избавиться от проклятия?
– Да…
– Саша, это страшно…
– Когда ты поняла, кто мы такие, – тихо спросил я, – почему ты осталась?
– Почему? – повторила она, и на ее глазах блеснули слезы. – Я люблю тебя.
Люблю. Какое простое слово. Затасканное современным миром до ветхости. Сотни и тысячи раз повторяем его, применяя к совершенно обыденным вещам, забывая о истинном смысле. Люди превратили это слово в набор ничего не значащих звуков. Пустых, как жизнь, лишенная цели. Люблю. Какое простое слово. Но нет, это не так. Оно обладает огромной силой. Ради него начинались войны и рушились города. Гибли целые цивилизации и создавались империи. Ради него люди совершали подвиги и рисковали своими жизнями. Люблю… С этими словами люди вставали под пули и поднимались на эшафот. Люблю…
– Эта женщина мне рассказала про то, что у каждого из вас есть предначертанная судьбой жертва, – сказала Наташа, – уничтожив ее, вы избавитесь от своего проклятия?
– Да…
– Ты уже нашел свою?
– Да…
– Кто это?
С усилием, словно на моих руках весят пудовые гири, поднимаю перед собой руку с перстнем. Он обжигает мне пальцы, но я не чувствую боли. Перстень совсем почернел. Даже камень подернулся черной матовой пеленой. В глазах девушки мелькнул страх. Да, Наташа, теперь и ты знаешь, кто эта предназначенная мне судьбой Ведьма…
– Я, – она запнулась, – твое предназначение?
– Да…
– Ты должен меня убить?
– Да…
– Ты сможешь? – слезы потекли по ее щекам.
– Уходи, – шепчу я.
– Ты сможешь?!
– Придет время, и я приду за твоей жизнью, – поднимаю на нее взгляд и вижу глаза, дороже которых для меня нет и никогда не будет. Каждое слово дается с трудом, словно отрываю куски мяса от своего тела. – А сейчас уходи, Богом прошу…
Я даже не слышал, как в комнату вошел Базиль. Будто выскользнул из темноты коридора и встал позади меня. Да, конечно, он тоже почувствовал ведьму. Мы чувствуем, когда они открываются, используя свою волшбу. Даже если не во вред, а просто чтобы доказать, что они есть, они существуют. Не вижу, но чувствую, как бьется сердце О`Фаррела. Он уже готов убить Натали – ради упокоения моей души. Вот его рука скользнула к поясу. Почувствовав это движение, я рывком поворачиваюсь и делаю шаг вперед, вставая между ними. Базиль еще тянется к пистолету, но видит мой взгляд и застывает на месте.
– Не смей, – хочу крикнуть я, но слова будто превращаются в лед, застревая в горле острыми осколками. Могу лишь качнуть головой – даже не думай…
– Алекс, – в его глазах боль, но кроме нее – и решимость сделать то, что предназначено мне. Он готов сделать это, чтобы избавить меня от терзаний. – Натали, она… ведьма.
– Она. Моя. Ведьма, – сквозь зубы рычу я и поворачиваюсь к Наталье – Умоляю, уходи!
– Алекс, – это Базиль пытается мне что-то сказать, но я резко его обрываю.
– Еще шаг, Базиль О`Фаррел, и за себя не отвечаю, – я смотрю на него, и он умолкает.
На каминной полке тихо тикают часы, деля наш мир на привычные минуты и секунды. Но кто мне объяснит, почему иногда минута может быть длиннее жизни? Будь проклят этот мир, обрушивший на меня такую судьбу! Наташа резко разворачивается и уходит, оставив нас посреди комнаты. Еще могу броситься за ней. Зачем? Чтобы убить еще одну ведьму? Ведунью? Я сделаю это. Позже. У дверей Наталья останавливается и поворачивается ко мне.
– Саша, я хотела тебе сказать одну вещь. Если тебе потребуется моя жизнь – она твоя…
Закономерный итог, охотник. Ты нашел свою нежить, свой ключ в другие миры. Сильно этому рад? Я не знаю, что делать, не знаю, как поступить. Не знаю ничего, что помогло бы мне найти ответ на эти вопросы. Они навалились на меня неподъемной тяжестью, навалились с такой силой, что я задыхаюсь, раздавленный этим знанием. Боль… Ее не описать и не объяснить. Все попытки тщетны. Как можно передать словами то, что высасывает из тебя жизнь?
Больно… Только сейчас я понял, что это такое. Это гораздо хуже, чем страдания от ран, за которые мы расплачиваемся кровью. Ты платишь клочьями своей души. Раздавлен, уничтожен, слеп! Твое «я» закрыто в плотный кокон пустоты, царящий внутри. Темнота, окутавшая душу, не пропускает света, воздуха, блеска звезд. Ты немощный слепец, пытающийся найти выход из лабиринта. Протягиваешь руки, чтобы найти выход, но в твоих руках лишь обнаженная душа. Твоя. И в этих сумрачных закоулках нет выхода. Замкнутый круг. Нет, это не боль, это хуже. Это бездна, взглянувшая на тебя.
