Ли Майерс - BRONZA
Прогуливаясь по парку с видом человека, впервые ступившего на лоно природы, Оуэн восторженно нюхал цветы, задумчиво разглядывал на свет прожилки в листьях или, присев перед какой-нибудь букашкой, оседлавшей травинку, подолгу внимательно изучал насекомое. Не спеша, словно играя на невидимой дудочке крысолова из Гамельна, он уводил их обоих все дальше вглубь парка. И молчал.
Готовый убить его за это молчание, Марк злился. «Будто ему заняться больше нечем!» – думал он, мрачно наблюдая за Оуэном. Выходит, зря он рассчитывал, что тот сразу же выложит ему свою «страшную тайну» и они быстренько расстанутся с этим чудовищем. Но чудовище, похоже, и не думало расставаться с ними. Уныло вздыхая, Марк шагал дальше. Иногда оглядывался назад, на Байю. Тот делал ему знаки. «Долго нам еще таскаться?» – было написано на лице мальчика. Ну, что тут поделаешь? В ответ он лишь разводил руками и отворачивался.
Закравшееся подозрение, что вредная сволочь решила обойти весь парк вдоль и поперек, таская их за собой в качестве эскорта, заставило его помрачнеть еще сильнее. Но стоило им снова выйти на аллею, с которой и начался их бессмысленный променад, подозрение стало уверенностью. Марк психанул.
– Все! Я сыт по горло и прогулками, и твоим обществом! Выкладывай свою тайну! Говори, что хотел рассказать про Байю… И я с удовольствием помашу тебе ручкой… на прощание! – уперся он.
Неуловимо-змеиным движением, будто только и ждал, чтобы брат заупрямился, Оуэн оказался рядом с ним.
– Что же ты выбрал себе такое хилое тело, малыш? Несколько километров пешочком, а ты уже выдохся? – улыбнулся он. В ласковом сочувствии его голоса сквозил колючий холодок издевки. – Присядь, передохни! – бесцеремонно, в спину, толкнул к скамейке. – Или, хочешь, пойдем ко мне? Я сделаю тебе кофе… Угощу мороженым… Мои апартаменты недалеко от парка. Из окон открывается чудесный вид…
«Вот еще, чтобы ты приставал ко мне… Размечтался!» – Марк энергично замотал головой, отказываясь. Улыбка Оуэна стала совсем ласковой.
– Я приглашал в гости… не на свидание, – уточнил он, вгоняя его опять в краску.
«Скотина!» – отвернулся Марк. Как он мог забыть и снова наступить на те же самые грабли? Забыть, насколько виртуозно Ивама может пришпилить тебя одним единственным словом, как бабочку, и все твое существо будет судорожно дергать лапками от болезненного укола!
– Обиделся? – Оуэн заглянул ему в лицо. – Прости, я не хотел задеть тебя, – игриво потормошил он брата.
«Хотел, хотел…» Марк обиженно дернул плечом, сбрасывая его руку.
Оуэн рассмеялся.
– А который сейчас час? – вдруг спросил он.
Не поспевая за ходом его мыслей, Марк растерялся.
– А что? – переспросил он.
– Зови своего оруженосца.
– Зачем это… я буду его звать?
– Затем, что я голоден, и мы едем обедать! – ответил Оуэн. – Но если хочешь, чтобы маленький паж бежал следом за моей машиной, то можешь и не звать… Я ничего не имею против, – он ехидно хмыкнул, видимо, представил себе эту картину. Достал сотовый. – Закажу нам столик.
И тут же вопросительно приподнял темную, с легким изломом бровь на замявшегося брата. – В чем дело? Плачу я! – произнес он с нажимом, потом стал набирать номер.
По его тону Марк понял, что речь не о деньгах – речь о том, что, как бы ему ни хотелось отказаться от столь «заманчивого предложения», сегодняшний день придется провести так, как хочется этой сволочи в белом.
– Подожди! – насторожился он. – Ты сказал: «машина»? Это значит, что за рулем…
– Конечно же, Ши… А ты кого ждал? Медведя в ермолке? – подтвердил его догадку Оуэн. – Идем!
– Нет! – Марк сделал шаг назад. – Ты поезжай! Мы поймаем такси! Говори адрес!
– Ну, что ты, дорогуша… – хитрым лисом шагнул к нему Оуэн, жестом собственника обнял за талию, – я и минуты не проживу… в разлуке с тобой!
– Эй, ты что… Пусти! – засмущался Марк.Ресторан назывался «Кокакюру». Это был настоящий японский ресторан. Отдельный кабинет, куда их с глубоким почтением проводили, выходил прямо в сад, выдержанный в лучших традициях восточной созерцательности. Тихое журчание воды, негромкое ритмичное постукивание бамбуковых леек, цветущие лотосы и плеск золотых рыбок в пруду. Перегородки из вощеной бумаги, расписанные откровенно неприличными картинками в эротическом жанре «укиё-э», тростниковые татами на полу. Здесь не было ни европейской мебели, ни столовых приборов. Им пришлось снять обувь и сидеть, поджав под себя ноги. Они пили зеленый чай с лепестками сакуры, а Оуэн горячее саке: наслаждаясь вдвойне и вкусом напитка, и выражением лиц своих спутников. Их кислые мины говорили о желании обоих оказаться от него за тридевять земель.
Нежное позвякивание колокольчиков-гошинтай и мягкий свет бумажных фонариков будили в памяти средневековый аромат эпохи Токугавы. Правда, застать феодальную Японию Оуэну уже не пришлось, но расстреливать из пулеметов самураев с их бесполезными перед пулями катанами ему тоже понравилось. Улыбнувшись своим воспоминаниям, он заказал официантке в ярком кимоно новую порцию горячего саке. Японке он тоже улыбнулся, и та порозовела от удовольствия. Внимание такого красивого европейца было лестно ей. Воспитанная в традиционном поклонении мужчине, почтительно-угодливая, девушка склонилась в поклоне и засеменила маленькими ножками в белых носочках. Оуэн проводил ее со смутным желанием во взгляде.
«Ненасытная скотина…» – заметив его взгляд, Марк отложил палочки, есть расхотелось.
– А теперь рассказывай! – потребовал он.
– Что, при нем?
– Ничего, отрок переживет!
– Да-а? Переживет, говоришь? Сомневаюсь… – многозначительно хмыкнул Оуэн, насмешливо глянув на притихшего и не проронившего пока ни слова, подростка.
– А ты не сомневайся, рассказывай! – отмахнулся от его многозначительности Марк, начиная злиться.
В глазах Оуэна заплясали лукавые огоньки.
– А может, я не хочу рассказывать… сейчас! Может, я хочу… потом! Может быть, я вообще хочу не этого! – раскапризничался он, изображая из себя девицу на выданье.
Глаза Марка потемнели от сдерживаемого гнева.
– Клоун, да? Развлекаешься? – спросил он с тихой угрозой, все больше напоминая рассерженного кота.
Оуэн чуть склонил голову набок.
– Ты такой милый, особенно когда злишься. Это будоражит мое воображение… – подперев щеку рукой, вздохнул с таким невинным видом, что Марк не выдержал.
– Хватит! Ублюдок! Хватит! – заорал он.
Схватив чашку, запустил ею в Оуэна, тот уклонился, и чашка угодила в пруд. Золотые рыбки с плеском бросились врассыпную.
– О, мы уже буйствуем? – позлорадствовал Оуэн. – Прививку от бешенства не пробовал? Могу сделать укол! У меня и шприц где-то был… – и, чтобы Марк не сомневался, какой «шприц» он имеет в виду, похлопал себя по брюкам.
