Юрий Моренис - Охота на вампиров
— Вполне мирная зверушка, — отметил Иван Николаевич.
— Вы все равно будьте поосторожнее. Он с вами не совсем знаком.
Ольга продолжала сидеть рядом с Алексеем, гладила его по руке, но тот никак не реагировал.
— Где Ал?! — спросила она. — Давно уже должен быть.
— Не волнуйся, сестренка, мы же справились. Появится, будет чем порадовать.
— И все же мне это не нравится. Он любую заваруху за сто верст чует, а тут вдруг его нет.
— Ваш брат прав, Ольга Константиновна, нервничать не стоит. Он здесь, недалеко. Через моих ребят велел ждать и зря не беспокоиться.
— Так я и думала! Снова самостоятельно какую-то авантюру затеял. Может, ему помощь требуется?!
— Они там вдвоем, с Федором. Если понадобится поддержка, Ал обязательно даст знать.
— А как нам быть с Алексеем? Его же эта гадина укусила!
Он и в сознание не приходит…
* * *Барон Карл Антонович фон Берг, он же Горский, он же ближайший друг и сподвижник английского поэта лорда Джорджа Ноэла Гордона Байрона, он же неудавшийся любовник нечистой силы по имени Марианна, он же натуральный вампир и исчадие рода человеческого, возник в дальнем углу подземелья за спиной Батюшкова. Как? Неизвестно, но голос подал:
— Ба! Да у нас гости!
Он стоял, опершись спиной о земляную стену, не боясь испачкать свой искрящийся в полумраке смокинг, под которым белела все та же ослепительная рубаха с кружевами, но без бабочки.
— А лица-то все знакомые!
Улыбка обнажила запачканные кровью клыки, на губах пузырились капельки.
— Никак позавтракал, барон? — спросил Гаврила Степанович.
Позавтракал?! Ах, да, у вампиров день начинается с вечера!
— Пустое, — небрежно отмахнулся Карл Антонович. — Старые запасы, — и довольно мило отрыгнул, интеллигентно сдерживая утробный звук. — А здесь молодая кровь.
Нет, все-таки в нем был шарм. Несмотря на то, что он намеревался Ала с Федором сожрать, его аристократический шик доставлял удовольствие. Легким движением мизинца он оттер уголки губ и продолжил:
— Этого рослого бородатого джентльмена я мельком видел в казино, — палец в сторону Ала. — То-то он мне показался подозрительным. А там, — кивок в сторону Феди, высовывается голова капитана Будникова, главного апологета жителей сего города супротив всякой нечисти.
— Больно ты велеречив, Карл.
— А и как не быть велеречивым, Гаврюша? Попались голубчики.
Особого страха не было, но с появлением вампира ситуация складывалась затейливая. Чью сторону примет Батюшков? Ал глянул на Федю и глазами показал на Берга, мол, начни с него, а он возьмет на себя хромого. Будников подмигнул, мол, понял, командир.
— Фи, Карл, они же гости. Ты давно гостей принимал?
— Третьего дня… Ко мне в казино народ валом валил. И заметь, без оружия. А эти? С головы до ног крестами обвешаны! — он засмеялся. — Трудно будет, но мы справимся, мой дорогой, не так ли?
Последняя фраза была произнесена по-французски. Обстановка постепенно накалялась. Карл Антонович уже не опирался на стену. Весело болтая, он постепенно выдвигался вперед, незаметно приближаясь к Батюшкову. Алу показалось, что он понял маневр вампира: резко швырнуть на него старика, а самому махом налететь на Федора.
— Гаврила Степанович, осторожнее! — предупредил Ал.
— Карл, не сметь! — Батюшков неожиданно отступил, поднял трость и принял позу фехтовальщика.
Вампир добродушно развел руками:
— Ба, Гаврюша, нам только дуэли не хватало!
Тут он мгновенно ударил открытой ладонью, стараясь выбить палку. Но Батюшков, вероятно, ожидал подобный выпад, еще быстрее увел руку вверх и, воспользовавшись промахом неприятеля, со всего размаху долбанул его тростью по голове.
— Ах ты… Да я тебя… — настоящий офицерский русский мат. Алу с Федей только учиться и учиться.
— Это я тебя…
Да-а, как говорится, смерть развела друзей, теперь, после своей кончины, они превратились в настоящих врагов — дрались с лютой ненавистью. Казалось бы, хромоногий Батюшков был в невыигрышном положении, но старичок довольно ловко уворачивался от прямых ударов Карла Антоновича, каждый раз отвечая хуком то в челюсть, то в корпус, при этом он, умудрялся не выпускать трость, используя ее по назначению. Конечно, и ему доставалось. Пушечные тумаки бывшего бретера, бесспорно, достигали цели, отдаваясь в небольшом подземелье глухой канонадой. Пыль сыпалась со стен, клубилась в спертом воздухе, свечи тускло мерцали, ухудшая видимость. Вряд ли задиры чувствовали боль, задача стояла иная — покалечить до беспомощности.
Они двигались по кругу, силы, несомненно, были равные, но Ал все равно ставил на Батюшкова. И когда Берг на мгновение оказался спиной к Алу, он изо всех сил толкнул вампира, в расчете, что тот растянется на полу. Но нет, вампир сбалансировал и полетел вперед прямо на узорчатый гроб. Случилось так, что в этот момент он делал очередной выпад, и удар его пришелся в бок домовины. Сила была такая, что дерево треснуло, и кулак влетел внутрь.
Карл Антонович внезапно заорал. Что-то там под крестом, в гробу, его не устраивало. Он отшатнулся, и все увидели — рука по локоть у него отсутствует. Вместо нее дымился обрубок.
Звякнул металл…
Ал понял, что пришла пора действовать. Выхватил из кармана баллон с адской смесью, сотворенной их чудо-химиками, подскочил к вопящему вампиру и направил струю прямо в его изысканную рожу. Дело в том, что дьявольская жидкость, о которой рассказывалось раньше, вспучивалась, превращалась в сплошную пену, намертво застывала на лице, лишая несчастного зрения и всякой возможности вздохнуть. Вампиры, как вы знаете, при всей своей безжизненности все-таки дышат.
Не знаю, будь у Берга обе руки целы, может, он с бедою бы справился — силы у него хватало, но с одной?.. Он даже не мычал, стоял и царапал пальцами в неизменной перчатке шероховатую твердую массу.
— Господин Агеев, — позвал Ала Батюшков. — Отойдите.
Ал оглянулся, Гаврила Степанович снова стоял в позе фехтовальщика, выставив, как шпагу, трость.
— Позвольте?
Ал сделал шаг в сторону, а он — выпад, и попал точно в сердце шатающейся нежити.
— Благодарю вас, юноша, — он непринужденно поклонился, оставил в теле трость и, сложив руки на груди, спокойно наблюдал за последними муками бывшего друга. Удивительно, но очки, словно и драки не было, продолжали красоваться у него на носу. — Осиновая! — с гордостью сказал он о палке. — Я ею немало в Тобольске нечисти положил, когда особенно докучали.
Вампир упал.
— Извините, Гаврила Степанович, — церемонно произнес подошедший с канистрой Федор. — Нельзя ли вам чуть отойти? Боюсь, как бы ненароком на вас не брызнуло.
