Джоанн Харрис - Страхослов
Да уж. Рыжеволосая высокая дама средних лет с контральто, которому позавидовала бы иная оперная певица. Дама, которая надевает украшения перед тем, как вынести мусор. Идеальный кандидат для тайной работы под прикрытием.
Но вскоре эта идея показалась мне не столь уж абсурдной. Милли-Лу действительно идеально подходила для подобной задачи. Колоритная местная дамочка, дочка бывшего работника политического аппарата, со связями. Ей открыта любая дверь.
Всякий раз, когда в «Стар» печатали статью об истории города, у Милли-Лу непременно брали интервью. Несколько раз в год ее приглашали в библиотеку и историческое общество на открытую лекцию.
По слухам, среди всех открыток полиграфической компании «Холлмарк» лучше всего продавалась открытка с изображением Милли-Лу в младенчестве – голенькой на пушистом одеяльце. Еще поговаривали, что какая-то голливудская студия планирует выпустить фильм, действие которого развивается в конце эпохи Пендергаста, и Милли-Лу пригласили на съемки консультантом.
– Я не смогла найти информацию по каждому году, – говорила тем временем Милли-Лу, перебирая свои заметки и опять устроившись на краешке моего стола. – Тем не менее – и ты как журналистка должна это понимать – отсутствие доказательств не является доказательством отсутствия.
К моему стыду, мне потребовалось какое-то время, чтобы осмыслить эту фразу. Слишком просто, чтобы быть правдой. И только потом я обратила внимание на другую часть ее высказывания.
– С каких это пор я журналистка?
– Я наняла тебя, чтобы ты писала статьи для «КС Джонс». А «КС Джонс» – это газета. Что и требовалось доказать. Да, она не такая крупная, как «Стар» или «Таймс», хоть канзасские, хоть нью-йоркские. Это даже не «Нэшнл Энквайрер»[209]…
– И слава богу! – горячо воскликнула я.
– Ха! Если бы я озвучила тебе размер зарплаты начинающего журналиста в «Энквайрер», ты бы умотала во Флориду с такой скоростью, что очутилась бы там еще до того, как до меня долетели бы твои слова «я увольняюсь».
– Сомневаюсь. Так что насчет отсутствия доказательств?
Милли-Лу просияла.
– Но все-таки мне удалось обнаружить кое-что… гхм… интересное. Девятнадцатого декабря 1924 года день не задался. Снежная буря, на дорогах опасно, автомобили не могут затормозить, по всему штату перебои с электричеством, много погибших. Но в 1924 году летом нет никаких данных о том, что в жару кто-то замерз насмерть.
Я нахмурилась.
– Вы так говорите, будто это важно.
– Просто выслушай меня. В июне 1925 полиция предъявила обвинения в убийстве человеку по имени Гарольд Мерц: его арестовали в тот момент, когда он сбрасывал тело некоей женщины в воды Миссури. По словам Мерца, он ее не убивал: «она была вся заледеневшая, такая холодная, что я к ней и притронуться без перчаток не мог».
– Но зачем он пытался бросить труп в реку?
– Не спрашивай меня, дорогуша, я только приступила к работе. Ту женщину так и не опознали. Месяц спустя на вокзале охранники обнаружили тело мужчины на крыше товарного вагона. По описанию, труп был «очень холодным». Та зима ничем не была примечательна. Ни перепадов температур, ни ураганного ветра. До конца того десятилетия ничего такого не происходит. А потом наступает время Пыльного котла. И я понятия не имею, что его вызвало.
– Засуха, которая привела к эрозии почвы и сдуванию…
– Эй, ты меня не дослушала! – Милли-Лу улыбнулась. – Я тут пытаюсь описать тебе общую картину происходящего. Итак, те кошмарные пыльные бури, как к западу от Топика, до нас не добрались, но засуха все равно чувствовалась. Кто-то явно был чем-то недоволен.
– О чем вы вообще говорите? – не сдержалась я. – Кто был недоволен и какое это имеет отношение к…
Милли-Лу обреченно вздохнула, смирившись с моей непонятливостью.
– Когда по меньшей мере два человека замерзают насмерть летом, следующей зимой стоит хорошая погода. Но если никто не замерзает, погода зимой просто ужасна.
У меня глаза на лоб полезли. Милли-Лу словно читала народные приметы из какого-то старого календаря: если гусеницы в этом году пушистые, то зимой будут лютые холода… Или если Панксатонский Фил[210] увидит свою тень… черт, все время забываю, означает ли это, что весна наступит рано или поздно!
– Не понимаю, как это взаимосвязано.
– Ладно, в те времена взаимосвязь еще трудно увидеть, потому что источники фактов не такие надежные. В 1930-х фактически вся страна страдала от стихийных бедствий, а потом началась Вторая мировая. В послевоенную эпоху уже начинает вырисовываться общая тенденция. Летом 1951 года Миссури вышла из берегов, было серьезное наводнение. Но, полагаю, никто не был заморожен, поскольку в канун Рождества поднялась снежная буря, парализовавшая весь штат. На следующий год была страшная засуха – годовое количество осадков не составило и двух футов. Но, полагаю, два человека были найдены замороженными в том году и в 1954, когда было чертовски жарко – температура доходила до сорока восьми градусов. Трагическая история: ребенок залез в холодильник, думая, что там ему будет не так жарко. И мясник, с которым приключился несчастный случай накануне выходных. Его нашли в морозильной камере на бойне только через два дня.
Я потерла лоб.
– Я все еще не понимаю, почему вы считаете, что две смерти от переохлаждения летом как-то связаны с тем, какой будет следующая зима…
– Я еще не договорила, девочка моя. Я описываю общую картину, помнишь? – Встав, она разложила на моем столе свои заметки. – Так, видишь, как события совпадают по времени?
Может быть, если бы я увидела эту временную последовательность до того, как Милли-Лу начала свой рассказ, мне было бы понятнее, и все это не показалось бы мне безумной теорией заговора, построенной параноиком, который верил, мол, Спиро Агню[211] ни в чем не виноват, и это Никсон его подставил.
– В 1950-х и 1960-х зимы были мягкими, хотя, помню, в 1960-м мне казалось, что зима никогда не закончится. Та весна была самой холодной и снежной в истории штата – в пригородах Либерти, Гладстона и Ленексы люди погибали в снежных заносах. А предыдущим летом была зафиксирована только одна смерть при странных обстоятельствах.
– В смысле, кто-то замерз насмерть во время чудовищной жары? – Я постаралась умерить скептицизм в голосе, но все равно впала в сарказм.
– Готова поспорить, что так и есть. – Милли-Лу просмотрела бумаги и нашла нужную запись. – Вот. «Мисс Мария Т. Канниццаро, двадцати девяти лет от роду, обнаружена в рабочем помещении ее коллегами, вышедшими на работу в четверг, тридцатого июня». – Она ткнула пальцем в одну из строк заметки. – Ты видишь, где она работала?
