Ли Майерс - BRONZA
– Не голоси! Мы уже пришли!
Они стояли перед входом в ресторан.
– Между прочим, оставшись со мной… предполагалось, что ты будешь делать все, что я захочу! – тоном избалованного ребенка заметил Оуэн, открывая перед ним дверь и пропуская вперед.
Задержавшись на пороге, Марк подозрительно сощурился на него.
– Ну, за исключением того, что я действительно хочу… – будто сожалея, вздохнул Оуэн.Впервые принимая у себя гостей такого ранга, обалдевший хозяин ресторана лично проводил их за столик. Рядом выстроились несколько официантов, готовых тут же по первому слову бежать выполнять заказ. С почтительным поклоном протянув меню, хозяин ретировался, пятясь от столика задом. Марк презрительно фыркнул. Его всегда раздражало, что присутствие Оуэна так одуряющее действует на людей.
– Здесь отличная кухня, – заметил тот, открывая меню. – Тебе должно понравиться. Ты сможешь потренировать свой язык… оттачивая вкус!
– Если скажешь еще какую-нибудь гадость… уйду! – нахмурился Марк.
– Тогда все, кого ты здесь видишь, умрут, – ласково пообещал Оуэн, продолжая изучать карту вин.
Марк украдкой огляделся. В смокингах они смотрелись здесь, в деревенском интерьере мексиканского кабачка, не к месту, привлекая к себе внимание посетителей. Народу было предостаточно. У него пропал аппетит. Оуэну надоело смотреть, как тот читает меню по слогам, и он сделал заказ за двоих. В ожидании, о чем-то пошептался с хозяином, тут же резво засеменившим к эстраде. С латинской экспрессией и страстью, музыканты заиграли « Besame mucho». Подперев щеку, с лукавым блеском в глазах Оуэн уставился на Марка, и простые слова, что пели музыканты, а пели они «целуй меня горячо», сразу приобрели некоторую двусмысленность.
– А можно, ты будешь глазеть в другую сторону? Меня сейчас вырвет от твоей приторной улыбки! – ощутив себя блюдцем сметаны перед носом у голодного кота, нахамил Марк.
– Тебе не нравится, что я смотрю на тебя?
Оуэн даже не пошевелился.Дальнейший ужин напоминал далеко не мирные переговоры двух держав. А мексиканским блюдам выпала честь поддерживать хрупкое перемирие между ними. Выражая всем своим видом недовольство его обществом, Марк всячески игнорировал любые попытки Оуэна пойти на контакт.
В другое время подобное поведение обязательно разозлило бы Оуэна, которому с каждой минутой все меньше нравился молчаливый протест брата, но, настроенный благодушно, сегодня он хотел общаться. Поэтому, оставив в покое свое самолюбие, выбрал для беседы нейтральную тему – обычай и уклад страны, в которой они сейчас оба жили. Со всем снобизмом многовековой английской аристократии он презирал янки и хваленый американский образ их жизни.
– Зачем тогда ты здесь? – подавшись вперед, сверкнул на него злыми глазами Марк. – Какого черта ты бросил свой Хампстед и приперся сюда, раз тебе здесь все так претит?! Давай, вали к себе в Гайд-парк играть в крикет! – но, глянув на невозмутимое лицо почитателя Будды, спохватился. – Извини, я и забыл, что ты у нас теперь махараджа! Тогда прикупи себе Тадж-Махал и застрелись там от огорчения! Усыпальница тебе, снобу, будет в самый раз! А то устроил тут клоунаду! Чего ты добиваешься, швыряясь трупами?!
– Полагаю, ты и сам знаешь ответ на свой вопрос… – ответил Оуэн, улыбнувшись той самой улыбкой, которую Марк терпеть не мог на его лице.
– Нет, не знаю! – ответил он с вызовом. – А даже если бы и знал… то ничего не желаю знать о том, что я мог бы знать! Понятно? – и фыркнул. Нагромождение слов рассмешило его.
Веселый смех Марка вызвал у Оуэна двоякое чувство: захотелось то ли ударить его, то ли заткнуть поцелуем его смеющийся рот. Он чуть сузил глаза.
– Приятно, что собственная глупость еще способна поднять тебе настроение… Я рад, что тебе весело… – заметил он снисходительно.
– Ничего мне не весело! – боднувшись головой, Марк мельком глянул на официанта, расставляющего на столе тарелки.
Официант растерянно замешкался, ощутив себя врагом всего человечества под его сердитым взглядом. Оуэн спрятал улыбку. Упертость брата была ему не в новинку, тот всегда отрицал очевидное.
– Хорошо, о чем ты хотел поговорить… – проявил он миролюбие.
Марк уставился на него, не веря своим ушам. «Да кто, вообще, хотел с тобой разговаривать?!»
Не дождавшись ответа, Оуэн приступил к еде. Недавно открывший для себя мексиканскую кухню, он с удовольствием изучал новый вкус пищи. Отказавшись от обсуждения американского образа жизни, разговаривая с братом, дипломатично беседовал о разных мелочах. А Марк в отместку за его выходку в театре был несносен и дерзил, отвечая едкой колкостью на любое его слово. В конце концов, Оуэну это надоело, он попросил официанта принести бутылку текилы. С коварным огоньком в глазах спросил у Марка, умеет ли тот пить божественный напиток ацтеков? Получив в ответ самоуверенный кивок головой, ласково улыбнулся, наливая первые две рюмки.Портье посмотрел на часы. Время было как раз, чтобы отлучиться и немного вздремнуть. Только он об этом подумал, как входная дверь крутанулась, впуская высокого, в распахнутом светлом пальто, одетого в смокинг мужчину. На плече он нес другой смокинг, во всяком случае, так вначале показалось портье. Он узнал постояльца, поселившегося в апартаментах Принца Альберта. А на плече у него болтался тот самый сердитый молодой человек, что пришел еще днем.
Алкоголь? Да, мальчик совсем не умеет пить! Обменялись они понимающими взглядами. Приветливо улыбнувшись, портье протянул ключи постояльцу. Неожиданно взлохмаченная каштановая голова пьяно икнула и громко спросила у портье, как ей убить демона, что похитил ее и тащит куда-то. С вежливыми извинениями оторвав пальцы пьяного от униформы служащего отеля, постоялец направился к лифту.
Тонкие губы портье осуждающе поджались, превратившись в одну линию. Алкоголь? Да здесь вовсю пахнет наркотиками, коли уж мерещатся демоны! Вот всегда так с этими золотыми детками из приличных семей. Сбегут из дома… натворят дел, а семья ищет их потом по всему свету! Будь его воля – порол бы юнцов нещадно!
Разумеется, не его было дело лезть в чужие тайны, но портье больше не сомневался, что гость из далекой страны приехал в Нью-Йорк с единственной целью – отыскать именно этого мальчишку. Интересно, кто он ему? Они совершенно непохожи!
Портье был уверен, что удивительной красоты индус, остановившийся в отеле, естественно, под чужим именем – путешествующий инкогнито Махараджа. А происхождение свое скрывает, чтобы без лишней шумихи и внимания назойливых папарацци устроить дела семьи. Безупречные манеры, учтивая, немного старомодная речь, щедрость очень богатого человека и вежливое, будто с равными себе, отношение к прислуге, выдавало его происхождение. Такой аристократизм нельзя приобрести, учись хоть всю жизнь. С этим надо родиться. С королевской кровью, что передается из рода в род, на протяжении веков. Уж он-то знал. В отеле не впервые останавливались особы королевских кровей. Инкогнито.
