Ли Майерс - BRONZA
Приняв боксерскую стойку «только попробуй», Марк чуть развернулся корпусом, примеряясь, куда бы врезать настырному индийскому величеству. Без труда блокировав удар, Оуэн перехватил его руку, вывернул за спину и толкнул брата к раковине.
– Кулаки чешутся? – спросил, ласково улыбнувшись ему из зеркала. – Впрочем, я и сам не прочь избить тебя до бесчувствия, чтобы… – он игриво подышал Марку в ухо. Вспыхнув, тот попытался вырваться, но Оуэн уже и сам отпустил его. Весело рассмеявшись, вышел из ванной. Поле битвы осталось за ним.
– Скотина! Ненавижу!
Марк сердито, со всей силой, кулаком стукнул по мраморной плите, в которую была вделана раковина. Подпрыгнув, попадала разная парфюмерия. Пузырек с туалетной водой, упав на пол, разбился. Терпкий, тревожащий что-то в душе, горьковатый запах заполнил комнату.
– Эй, не буянь тут! Убирать будешь сам! – снова заглянул Оуэн.
– Да убирайся уже! – заорал на него Марк, запустив в успевшую захлопнуться дверь еще одним пузырьком.
За дверью раздался громкий, заразительный смех.Оглядев себя в зеркало в последний раз, он подумал, что в смокинге выглядит не хуже любого агента 007, только вот кобура с «вальтером» под мышкой ему была не нужна. Его тело само по себе уже являлось страшным оружием. Протянул руку своему отражению:
– Будем знакомы… я – Демон Марк! – представился он. – Нет, просто Демон! – и прыснул от смеха. Рассмешило, насколько пафосно все прозвучало.
Вошедший без стука в спальню, Оуэн покосился на развеселившегося брата, но ничего не сказал. Прошел к кровати, достал из тумбочки шкатулку. Надо ли говорить, что величество в смокинге смотрелось просто убийственно. Марк даже испугался за душевное здоровье представительниц прекрасного пола, которые встретятся им в театре. От одного взгляда на Оуэна можно было от восторга получить разрыв сердца.
А тот открыл шкатулку. Перстень за перстнем унизали его пальцы, массивная золотая цепь легла на грудь, запястья обхватили сверкающие драгоценными камнями браслеты. Но стоило Марку язвительно подумать, что для полного счастья не хватает только кольца в нос, Оуэн защемил ноздрю изящной клипсой. Сверкнул голубой бриллиант.
«Расфуфыренный индийский павлин!» – громко фыркнул Марк. Идти в театр или куда угодно еще сразу расхотелось.35 глава
– Сегодня дают «Роберта-Дьявола»! – объявил Оуэн, протягивая ему программку.
«Ну, конечно… без рогатого не обойтись…» – исподлобья зыркнул на него Марк, плюхаясь на свое место в ложе. Он злился. Индийский принц, черт бы побрал его экстравагантность (нацепил тюрбан вот с таким рубином), оказался любителем пеших прогулок. Он заставил Марка в Рождество прогуляться по Бродвею пешком. Еще бы не злиться! На улице на них не таращился… разве что слепой!
Пока оркестр настраивал инструменты, партер быстро заполнялся публикой в вечерних туалетах. Он огляделся по сторонам: то ли махараджа зарезервировал всю ложу для себя, то ли дверь сторожило Заклинание Стражи, но остальные кресла в ложе остались свободными. Наконец зазвучала увертюра, и занавес медленно пополз в разные стороны.
При звуках музыки лицо коварного демона, сидящего рядом с ним, сделалось вдохновенно-отрешенным, почти ангельским. Марк невольно покачал головой, не понимая, что особенного находят люди в том, чтобы смотреть, как другие ходят по сцене и разговаривают под музыку? От нечего делать, прислушался. Постепенно музыка увлекла и его. Поэтому он не сразу почувствовал свою руку лежащей на колене Оуэна и прижатой сверху его ладонью.
– Ты опять? – глаза Марка гневно потемнели. – Пусти, идиот! – зашипел он сердито.
Скосив на него глаза, Оуэн приложил палец к губам, призывая к тишине. На них уже смотрели из соседних лож. Марк понял, что если не оставит своих попыток вырвать руку, то привлечет внимание зрителей и сам будет выглядеть в глазах других полным идиотом. «Ну почему я решил, что эта скотина будет вести себя по-джентельменски?!» Его душило свирепое негодование. Он больше не слышал музыки. Сердце трепыхалось в груди пойманной птахой, а ладонь, горячая и потная, дрожала.
– Прекрати это…
– Прекратить «что»?
– Сам знаешь… Все «это»!
– Представь себе, даже не догадываюсь, о чем ты!
– Прекрати домогаться меня!
– Да кто тут кого домогается!
Разыгравший благородное негодование, Оуэн продолжал удерживать его руку на своем колене. Пообещав себе убить индийского принца в антракте, Марк сидел, неестественно выпрямившись, наливаясь обидой и праведным гневом. Оуэну пришла в голову мысль, а не проткнуть ли брата иголкой, пока тот не лопнул.
Слушая оперу, он не забывал изредка поглядывать в его сторону. «Подумаешь, какая недотрога…» Надуманные страдания брата позабавили его. А румянец смущения на щеках Марка, его почти детская стеснительность будоражили воображение Оуэна, рисуя картину лишь одного желания, – все вместе привело его в состояние приятного, легкого возбуждения. Марк терзался, а он получал удовольствие от каждого мгновения.
Только с последними аккордами, под занавес, наконец он отпустил руку брата. Когда, сверкая на него злыми глазами, тот категорически отказался остаться на второй акт, настаивать не стал. Задумчиво, словно не знает, что выбрать, предложил заказать ужин в номер или прогуляться до ресторана. Пешком.
Марк выбрал второе. И хотя рядом с этим коварным чудовищем ни в чем нельзя было быть уверенным – оно могло выкинуть все что угодно, у него постоянно менялось настроение, и оно так легко изменяло своему слову, – он предпочел пойти с Оуэном в ресторан. В людное место. А не остаться вдвоем, в четырех стенах. До утра было ох как далеко.
– Не вздумай опять нацепить на голову свой «горшок»! – потребовал он, подавая номерок гардеробщику.
По дороге Оуэн проникновенно умолял его о прощении. Говорил, что во всем виновата музыка – это она так действует на него!
– Ну, прощаешь?
Остановившись посреди тротуара, взял под руку, заглянул в лицо. Марк смотрел в эти наглые, смеющиеся глаза и не верил, что тот хотя бы сожалеет о своей выходке и уж, тем более, раскаивается.
– Не держи меня под руку, – попытался он освободиться, – здесь так не принято!
– Да мне плевать! Я – иностранец! Разве не заметно? – живописно приподнял одну бровь Оуэн. – Может, в моей Брахмапутре как раз принято – тáк! – рассмеявшись, он потащил упирающегося Марка дальше.
– Перестань! Мы выглядим идиотами! На нас все оглядываются! Давай возьмем такси! – сгорая от стыда, взмолился тот.
«Раскрасневшийся, взволнованный, желанный… Нет, быть тебе съеденным этой ночью…» – Оуэн улыбнулся.
– Не голоси! Мы уже пришли!
