Джим Батчер - История призрака
— Тихо, — яростно прошипел он. Его лицо было бледным от страха. — Тихо. Нет, я не могу! Оставь меня в покое!
— Ты должен это сделать, — сказал я. — Фортхилл здесь, в лагере, он тяжело ранен. А над ним стоит грёбаный ангел смерти. Святому отцу нужна помощь.
Фитц мне не ответил. Он продолжал ползти из цеха, а потом по одному из примыкающих коридоров. Он издал отчаянные, негромкие звуки, как только добрался до двери и вышел из поля зрения Аристедеса.
— Фитц, — позвал я. — Фитц, ты должен сделать что-нибудь. Ты единственный, кто может помочь.
— Копы, — задыхаясь, произнёс он. — Я позвоню в полицию. Они смогут помочь.
Он поднялся и поплёлся вниз, в холл, где, полагаю, был ближайший выход из здания.
— У Баттерса и Дэниэла нет столько времени, — ответил я. — Полицейские получили наводку на сбежавших, и нам ещё повезет, если патрульная машина подъедет через полчаса. Все трое могут уже умереть к тому времени. Твой шеф не станет оставлять свидетелей.
— Вы же чародей, — сказал Фитц. — Почему вы не можете ничего сделать? Я имею в виду, призраки могут вселяться в людей и вещи, правильно? Просто войдите в в Аристедеса и заставьте его спрыгнуть с крыши.
Я помолчал. Потом сказал:
— Послушай, я новичок в этих призрачных делах. Но это так не работает. Даже злобный призрак столетнего чародея, насколько я знаю, может овладеть лишь тем, кто согласится добровольно. Пока я был способен вселяться только в людей, которые были чувствительны к духам, — и они могли вышвырнуть меня в любое время, когда захотят. Аристедес не является ни чувствительным, ни согласным. Меня бы размазало, как жука о лобовое стекло, если бы я попытался забраться в него.
— Господи.
— Если ты захочешь стать добровольцем, я мог бы овладеть тобой, я полагаю. Я не думаю, что у тебя будет право использовать мою силу, и ты всё равно будешь в опасности, конечно, но тебе не придётся принимать решения.
Фитц вздрогнул.
— Нет.
— Хорошо. Это чертовски странно. — Я остановился и перевел дыхание. — И, кроме того... это может быть... неправильно.
— Неправильно? — спросил Фитц.
— Вселяясь в кого-то, ты полностью подчиняешь его себе. Всю его личность. Сотворить такое с кем-то ещё хуже, чем убийство; убийство просто избавит его от страданий.
— А кого это волнует? — сказал Фитц. — Этот тип просто животное. Кого волнует, если с ним случится что-то плохое? Он это заслужил.
— Что неправильно, то неправильно, даже если ты действительно, действительно не хотел ничего плохого, — тихо сказал я. — Я получил это знание трудным путём. Так легко бороться за правое дело, когда тебе это ничего не стоит. И совсем непросто, когда тебя припёрли спиной к стене.
Фитц встряхивал головой всё то время, что я говорил, а его шаг ускорился.
— Я ничего не могу сделать. Я убегаю, чтобы спасти свою жизнь.
Я подавил рычание, чтобы мой голос оставался ровным. Время сменить тактику.
— Парень, ты плохо обдумал ситуацию, —сказал я. — Ты знаешь Аристедеса. Ты знаешь его.
— Какую часть плана убегаю, чтобы спасти свою жизнь я пропустил?
Я хмыкнул.
— Ту, где ты оставляешь своих друзей умирать.
— Что?
— Его репутация сильно пострадала. Ослабла. Как думаешь, сколько времени ему понадобиться, чтобы сменить всю твою команду?
Шаги Фитца замерли.
— Сегодня они видели его слабым. Чёрт, он пострадал достаточно сильно, чтобы остаться калекой на всю жизнь. Как ты думаешь, что он сделает с теми, кто видел его поверженным? Теми, кто видел его окровавленным и размазанным по полу?
Фитц склонил голову.
— Звезды и камни, парень. Когда ты показал признаки независимости, он был настолько напуган, что отправил тебя на верную смерть. Как ты думаешь, что он сделает с Зеро?
Фитц не отвечал.
— Если ты сбежишь сейчас, — сказал я спокойно, — тогда будешь бегать всю оставшуюся жизнь. Это перепутье. Место, где определится твоя жизнь. Здесь. Сейчас. В этот момент.
Его лицо исказилось, как если бы он испытывал сильную боль. Он всё ещё не ответил.
Я хотел бы положить руку ему на плечо, дать ему утешение человеческого прикосновения. Но всё что я мог сделать, это смягчить мой голос насколько это было возможно.
— Я знаю, о чем говорю, парень. Каждый раз, когда ты окажешься один в темноте, каждый раз, когда будешь проходить мимо зеркала, ты будешь вспоминать этот момент. Ты увидишь, кем ты стал. Ты будешь либо тем, кто сбежал, пока его команда и три хороших человека умирали, либо тем, кто выстоял и предпринял что-нибудь.
Фитц сглотнул и прошептал:
— Он слишком силён.
— Прямо сейчас — нет, — ответил я. — Он повержен. Он не может ходить. У него действует только одна рука. Если бы я не думал, что у тебя есть шанс, я бы сказал тебе бежать.
— Я не могу, — прошептал он. — Я не могу. Это нечестно.
— В жизни зачастую так, — произнёс я.
— Я не хочу умирать.
— Хех. Никто не хочет. Но все умирают.
— Это должно быть смешным?
— Может быть немного иронично, учитывая источник. Послушай, мальчик. Единственное, что имеет значение — это ответ на вопрос: «Каким человеком ты хочешь быть?».
Он медленно поднял голову. Я понял, что он может видеть своё отражение в стекле офисной двери.
Я стоял за ним, глядя него и вспоминая, с чувством иррационального недоверия, что когда-то был не выше мальчика.
— Каким человеком, Фитц? — тихо спросил я.
Глава тридцать девятая
Когда я столкнулся с моим старым наставником, я сделал это с только что сделанным жезлом и губительным посохом в руках, с древними силами Вселенной наготове, и со словами власти на языке.
У Фитца было больше отваги, чем у меня, когда я был ребёнком.
Он пошел навстречу своим демонам безоружным.
Когда его подошвы уверенно застучали по бетонному полу, я начал волноваться за парня. Он делал это с моей подачи. Что если Аристедес пострадал не так сильно, как я думал? Что если он знал какую-то исцеляющую магию? Фитц не имел бы шансов — и я никогда бы себе этого не простил.
Я стиснул зубы и сказал себе не думать о неприятностях. Дела были достаточно плохи и без того, чтобы сваливать в кучу мои собственные заботы. Это никому не поможет.
Фитц шагнул в поле зрения Аристедеса и остановился как вкопанный.
— Полегче, — тихо сказал я. — Успокойся. Не показывай ему никакой слабости. Ты можешь справиться.
Фитц глубоко вдохнул и пошел вперёд.
— Фитц, — выплюнул Аристедес. Он сейчас сидел, ноги были вытянуты вперёд. Бесчувственное тело Баттерса было брошено рядом с Дэниэлом, который сидел на земле в небольшой луже собственной крови, морщась от боли, и явно сбитый с толку. Его перевязанные раны были, более или менее, закрыты, но было ясно, что он нуждался в настоящей медицинской помощи. Зеро и остальные дети, чтобы более подробно рассмотреть Дениэла и Баттерса, стояли вокруг с трубами и старыми ножами. — Что, по-твоему, ты делаешь тут, предатель?
