Сергей Лукьяненко - Спектр
Мартин промолчал. После возвращения с курорта, где дядя вроде как лечил печень, запивая минералку пивом, а Мартин пил пиво, не пренебрегая минералкой, он как раз собирался пройти Вратами и посмотреть на какой-нибудь чужой мир… неопасный, конечно, откуда люди уже возвращались… тем более что один случайный знакомый, удачливый бизнесмен, готов был заплатить немалые деньги за экзотические вещи с чужих миров…
Так что пока Мартин считал ключников благом, их прилёт — огромной удачей, а предложенные людям технологии — прорывом в счастливое будущее.
— Рано или поздно… — наворачивая на вилку фиолетовые капустные плети, сказал дядя. — Рано или поздно ты поймёшь. Тогда позвонишь мне, если ещё жив буду, и скажешь: «Дядька, ты был прав…»
…Мартин поднялся, опираясь на ружьё. В душе было пусто и горько.
— Здесь нет телефона, дядя, — прошептал он. — Но ты был прав.
Он подогнал снаряжение. Ружьё подвесил на пояс наподобие шпаги — благодаря короткому стволу это выглядело естественным.
Ключники не появлялись. Никто не появлялся. Мартина старательно игнорировали.
Он прошёл по коридору, заглядывая во все встречные комнатки. Обнаружил двух деловитых дио-дао, занятых разговором, чету гуманоидов незнакомой расы — на Мартина они уставились с таким испугом, что тот предпочёл выйти и не пугать туристов-новичков.
И лишь на веранде, уже вдохнув прохладный пьянящий воздух Талисмана, Мартин увидел ключника.
Одного-единственного.
Старого сгорбленного ключника, чья левая рука заканчивалась беспалой культёй. Первый раз Мартину довелось увидеть ключника-инвалида.
И ключник этот ждал Мартина.
Ярость уже ушла, переплавилась в тоску и глухую обиду. Мартин подошёл к ключнику, заглянул в глаза. Спросил:
— Зачем?
Ключник молчал. Подслеповато щурился, глядя на человека.
— Если вы не могли спасти Ирину… — прошептал Мартин. — Если знали, что она исчезнет…
— Мы не боги, — сказал ключник. — И если мы видим дальше, это ещё не значит, что мы видим все.
— Так ты отвечаешь? — спросил Мартин. — А, ключник? Ты поговоришь со мной? Ты развеешь мою грусть и одиночество?
Но ключник молчал.
— Кто я для вас? — спросил Мартин. — И что для вас человечество? Чего вы боитесь? К чему стремитесь?
— Талисман ждёт тебя, — сказал ключник.
— Если я найду, как вас уничтожить, — сказал Мартин, — я вас уничтожу. Это угроза.
— Найди, — просто сказал ключник.
И исчез.
А Мартин побрёл к сходу с веранды.
К белой пене облаков, лижущих ступени Станции.
Облаков, ползущих по черным зеркальным скалам, что редкими айсбергами выглядывали из белой равнины. Белых облаков под фиолетовым небом, прибитым над планетой крошечным, раскалённым добела гвоздём солнца…
Это было словно в детском мультфильме, где можно бегать по облакам, кувыркаться в упругой вате и лепить из пара снежки. Мартин знал, что сказок не бывает, что если странная субстанция Беззара держит человеческое тело, то облака Талисмана на такие фокусы не способны.
И всё-таки, опуская ногу на плотный белый туман, он задержал дыхание — будто ожидая, что облако выдержит его вес.
Туман разошёлся — как и положено приличному туману.
Мартин стал спускаться, чувствуя под ногами все те же ступеньки. Туман поднимался все выше, пока не дополз до подбородка. Тогда Мартин на миг остановился. Вокруг простиралось холмистое белое поле, медленно ползущее по воле ветров. Ослепительная точка солнца жгла макушку. В поле зрения было не меньше десятка скал — самая высокая поднималась над облаками метров на сто, и в ломаных чёрных зеркалах отражалась Станция с нервно подмигивающим маяком.
Станция была нестандартная и очень красивая, похожая на маленький замок из чёрного камня с крытой белой черепицей крышей.
Что ни говори, а ключники отличались хорошим вкусом…
Как был бы счастлив Мартин, окажись с ним рядом Ирина! Как хорошо было бы подурачиться, фотографируя друг друга по горло в облачном молоке, изображая, будто и впрямь идёшь по облакам, ловя удачный ракурс — к примеру, отражение Станции в зеркальной скале… Как жутко, но сладостно было бы вместе входить в пену облаков, держаться за руку, слышать дыхание друг друга…
Но Ирины — его Ирины — больше не было во Вселенной.
Она не просто умерла, она исчезла. Её стёрли невидимым курсором, словно опечатку, словно лишнюю букву, случайно возникшую на мониторе жизни.
Осталась лишь память. Тепло её руки все ещё грело ладонь Мартина — так ноет ампутированная конечность, не желая смиряться со смертью…
Мартин окинул Станцию ненавидящим взглядом.
И шагнул, окунаясь в облако с головой.
Это ничуть не походило на какие-нибудь многократно воспетые лондонские туманы… впрочем, Мартину никогда не удавалось застать Лондон в тумане. Но и на привычный туман, что стелется осенью по перелескам Подмосковья или прицельно стекается к аэропортам, облака Талисмана не походили. Они мгновенно скрыли от Мартина маленькое злое солнце, но остались светлыми, почти светящимися — будто идёшь в облаке жидкого света. И ещё — почти не чувствовалось сырости. Сухой пар, как от испаряющейся углекислоты, но при этом тёплый…
Мартин зашагал по круто уходящей вниз лестнице. Камень вскоре кончился, вместо него пошло дерево.
Туман сиял, казалось даже, что он не скрывает окружающий мир, а засвечивает его собой. Под ногами поскрипывали деревянные ступени. Несколько раз Мартин уклонялся в сторону, натыкался на туго натянутый канат — импровизированные перила, а заодно и опору лестницы. Наконец Мартин сдался и пошёл вдоль каната, скользя по нему рукой.
Невозможно было понять, один ли он на лестнице — или впереди спускаются другие свежеприбывшие путники, а навстречу бредут утомлённые Талисманом туристы. Видимость не более двух-трех метров, звуки тонут в тумане. Лишь слабый монотонный скрип ступеней…
А может быть, оно и к лучшему. Мартин знал, что Станция расположена на высоте едва не двухсот метров от поверхности планеты. И пусть в толще тумана почти нет ветров, но спускаться по хлипкой натяжной конструкции вдоль крутого склона все равно неуютно.
Свет солнца постепенно мерк. К концу пути Мартин шёл в тусклом неуютном полумраке, но зато впереди показались электрические огни. Посёлок Амулет, неофициальная столица Талисмана, утопал в искусственном свете. Местным жителям никогда не требовалось экономить электроэнергию.
Первого старателя Мартин встретил, едва сойдя с лестницы. Под ногами теперь был зеркальный чёрный камень, кое-где блестящий, скользкий, будто лёд, но большей частью потрескавшийся, истёртый.
Старатель сидел на корточках перед «сейфом» — выступающим из камня круглым лючком диаметром в полметра. Разумеется, люк был из того же чёрного камня, что и вся твердь Талисмана.
— Мир вам! — сказал Мартин, подходя так близко, что смутный силуэт старателя обрёл чёткость.
Старатель, молодой неопрятный парень, обернулся и окинул Мартина настороженным взглядом. Затем дёрнул подбородком и неохотно ответил:
— Мир…
— Как успехи? — кивнув на крышку «сейфа», спросил Мартин.
Старатель неопределённо пожал плечами. В этот самый момент его часы пискнули, и, мгновенно забыв о Мартине, старатель принялся откручивать крышку против часовой стрелки. Крышка явно была тяжёлой, но помощи парень не попросил.
— Успеваете? — спросил Мартин. — Помочь?
Парень с сопением сдвинул крышку. Заглянул в «сейф» — маленькое углубление в камне. Внутри ничего не оказалось.
— Повезёт в другой раз, — пробормотал парень и принялся закручивать крышку.
На каменном диске яркой флюоресцентной краской был написан восьмизначный номер и буква «S». Закончив, парень коснулся часов, выставляя таймер.
— С интервалом в сорок три минуты? — блеснул эрудицией Мартин.
— Это быстрый сейф. С интервалом в двадцать четыре с половиной… — неохотно ответил парень. — Чего тебе? В старатели подался? Зря, хреновая работа. Со скуки взбесишься.
— Да нет, я по другим делам, — вежливо ответил Мартин.
Голос парня сразу потеплел.
— А что, тут забавно… не угостишь табачком?
Мартин молча протянул ему почти полную пачку.
— Ого… — жадно сказал парень. — Можно две штучки?
— Оставь все.
— Благодарю, — с чувством произнёс старатель. — Добрые люди — редкость в наши дни. Андрей!
— Мартин, — без особого энтузиазма пожимая давно немытую руку, ответил Мартин. Присел рядом. — Слушай, и часто что-то ценное попадается?
— Да не очень, — вздохнул старатель. — Один раз на сто — сто тридцать открываний что-нибудь найдёшь. Схемки, пурпурный порошок, спиральки… но это мелочь. На жизнь хватает — и ладно.
