Мери Каммингс - Серебряное небо
Из-за колодца выскочили двое мужчин, рванулись к крыльцу — высунув дуло между ставнями, Лесли встретила их очередью. Один упал и остался лежать, второй, пригнувшись, бросился обратно к колодцу.
— Ну как? — спросил сзади Пит.
— Одного, кажется, убила. Второй за колодцем прячется.
— Не зевай, скоро снова полезут!
Перестрелка продолжалась долго. Несколько выстрелов с одной стороны, несколько с другой и затишье. Снова два-три выстрела — и опять тишина.
Что было нужно этим оборванцам? Еду? Женщин? Пристанище на зиму? Наверное, и то, и другое, и третье, потому что поджечь дом они не пытались, только стреляли да колотили в заднюю дверь чем-то тяжелым — хотели выбить ее, не зная про буфет. К передней двери им было не подобраться — Пит простреливал все подходы к крыльцу.
У Лесли был свой противник — тот, что прятался за колодцем. Порой он на секунду высовывался и стрелял; ставня, за которой она укрывалась, уже была в нескольких местах пробита пулями. Она отвечала одиночными выстрелами, пытаясь подловить момент, когда он снова покажется.
Когда через ограду перескочил еще один мужчина, она не успела среагировать — выстрелила, но он уже откатился за колодец.
Грохот, звон стекла, автоматная очередь где-то наверху — и, заглушая все, истошный крик Пита:
— Сволочи! Ставни разбили! Лесли, иди… — вместо продолжения фразы послышались выстрелы.
Она хотела обернуться, посмотреть, в чем дело, но в этот момент, выскочив из-за колодца, ее противники огромными прыжками понеслись к дому. Лесли нажала гашетку — короткая очередь, передний из бегущих переломился в поясе, рухнул… и автомат в ее руках затих.
Отшвырнув в сторону пустой магазин, она бросилась к столу и схватила новый.
Дальше все произошло одновременно — в ставню за ее спиной что-то оглушительно грохнуло, раздался истошный визг девчонок, а прямо перед ней из коридора выбежал всклокоченный бородатый мужчина. На миг замер, привыкая к темноте, револьвер в его руке уже качнулся к спине Пита, но выстрелить не успел — бросившись на него сбоку, Лесли по рукоять вогнала ему под ребра нож.
На пол они упали вместе.
Над головой снова загремели выстрелы, но для нее все исчезло, кроме единственной мысли: «Больно… живот… мама, как больно!..» С нею Лесли и провалилась в беспамятство.
Из нападавших погибло пять человек — в том числе те двое, что, разбив ставни в комнате, проникли в дом. Первого убила Лесли, второго застрелил Пит. Остальные шестеро ушли; один был ранен — его несли на руках. Брэди сверху видел, как они поспешно отходили к лесу, но стрелять не стал — у него осталось мало патронов.
Из обитателей ранчо пострадала только Элис — срикошетившей пулей ей задело плечо.
Той же ночью Лесли родила девочку. Совсем крошечная, восьмимесячная, она не дожила до рассвета.
Похоронили ее наутро, за оградой. Брэди сколотил небольшой крест, вырезал на нем «Марта, дочь Джерико и Лесли». Откуда взялось имя Марта, Лесли сама не знала — просто надо было как-то назвать.
Банда вернулась через неделю. Точнее, из шести ушедших парней вернулись лишь четверо, и Джерико среди них не было.
Смайти, его ближайший друг и правая рука, сказал, что Джери погиб на юге, в Нью-Мексико — не поладил в одном селении с местными парнями, началась стрельба и…
Выслушав это, Лесли молча поднялась наверх, в свою комнату. Смайти приперся вслед за ней, протянул ремень с бронзовой пряжкой в форме нетопыря.
— Вот, это его. Возьми себе на память.
Она не помнила, чтобы у Джерико когда-нибудь был такой ремень, но взяла. Смайти похлопал ее по плечу.
— Держись! Я понимаю, каково тебе сейчас, — повернулся и вышел.
Лесли рухнула ничком на постель, лицом в подушку. В горле стоял комок, но глаза были сухими.
Понимает?! Черта с два он понимает! То, что испытывала она сейчас, едва ли можно было назвать скорбью — ее переполняли злость и обида, словно, погибнув, Джерико обманул ее этим и предал. Он ведь обещал вернуться!
Снизу, с кухни доносились голоса — все громче и громче. Небось, спорят, решают, кому быть следующим главарем. Скорее всего, выберут Смайти.
А что теперь будет с ней? Кем она станет — подружкой нового главаря или, как и остальные девушки, «общей собственностью»?
Поздно ночью, когда все легли спать, Лесли вышла из дома. Талия затянута ремнем с бронзовой пряжкой, на плечах рюкзак; за спиной — винтовка, с которой она обычно ходила на охоту, у ноги Ала. Позади — трое щенков, им тогда было по пять месяцев.
А над головой — бескрайнее серебряное небо.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Рассвет она встретила в десяти милях от ранчо. Путь ее лежал на северо-восток — домой, в Форт-Бенсон.
Она шла торопясь, стараясь успеть до снега. На ночь шалаш не ставила — спала под открытым небом, завернувшись в одеяло. Собаки приваливались к ней со всех сторон, получалось не так уж холодно.
Самое трудное было не сбиться с пути; дважды ей пришлось заходить в поселения, спрашивать дорогу. Во втором поселении люди слышали о Форт-Бенсоне — для Лесли это было как привет из родного дома.
До базы она добралась после полудня. Низкие свинцовые облака предвещали скорый дождь, все тело пронизывал ледяной ветер, но вдали уже виднелись южные ворота и силуэты вышек по обе стороны.
Замахав руками, она из последних сил рванулась вперед — дошла, наконец-то дошла! — пока, приблизившись, не поняла, что ворота распахнуты настежь, а на вышках никого нет.
Никогда в жизни — ни до, ни после этого дня — Лесли не доводилось пережить такого ужаса, как в ту минуту. Она шла по дорожкам, заходила в здания — кое-где сохранилась мебель, но многие комнаты встречали ее голыми стенами. Ни одной машины в гаражах, пусто на конюшне — и нигде ни одного человека, ни живого, ни мертвого…
Разгадка случившемуся нашлась в лазарете. Они с мамой порой оставляли друг другу записки на вделанном в стену металлическом шкафчике в приемной — пошарив наверху рукой, Лесли нащупала конверт; внутри лежало письмо:
«Лесли, доченька!
Слава всем святым, что твой посланец успел передать мне письмо, потому что на следующей неделе мы уходим. У нас почти не осталось воды — после случившегося зимой землетрясения артезианская скважина иссякла, и сейчас воды едва хватает даже для питья.
Полковник ведет нас на север, в Вайоминг. Пока мы точно не знаем, где остановимся и обоснуемся — он послал вперед разведчиков, они будут ждать нас возле Денвера и укажут дальнейший путь.
Мне очень хочется верить, что когда-нибудь мы с тобой снова встретимся.
Люблю тебя и всегда буду любить и ждать!
Мама.
P.S. Я не смогла подарить тебе ничего на день рождения. Подарок ждет тебя там, где когда-то стояла наша палатка».
На месте двухэтажного здания склада, где прежде находились ведущие в подземный этаж лифты, пандусы и лестницы, высилась теперь лишь груда обломков. Саперы явно не пожалели взрывчатки, чтобы никто не смог добраться до нижних пещер.
То есть почти никто — даже на самой базе лишь несколько человек знали, что, кроме основного входа, подземный склад имеет еще два запасных, сделанных по принципу «лисьей норы», то есть вынесенных за пределы базы. Но Аннелиз Брин знала — и знала, что ее дочери тоже известна эта тайна.
К одному из запасных входов и направилась Лесли. Убедилась, что дверь открывается, и, оставив собак снаружи, зашла внутрь, прихватив с собой десяток толстых смолистых веток; одну из них зажгла прямо у входа.
Знакомые ей с детства пещеры в свете факела выглядели непривычно голыми и заброшенными. На стеллажах почти ничего не осталось, лишь порой взгляд натыкался на штабеля коробок — то ли их не смогли увезти, то ли просто забыли.
Склады она знала как свои пять пальцев и довольно быстро добралась до пещеры, где когда-то стояли палатки. В углу лежал небольшой сверток, в нем были лекарства — обезболивающие, жаропонижающие, даже антибиотики — пусть давным-давно просроченные, они все еще действовали. Кроме того, шприц в железной коробочке, два скальпеля и кольт 38 калибра с коробкой патронов.
Несколько дней Лесли провела в Форт-Бенсоне. Ночевала в офицерском общежитии, в той самой квартире, где они жили с мамой — когда-то такой уютной, а теперь холодной, сырой и промозглой.
Ей хотелось сейчас же, немедленно идти в Вайоминг, но было понятно, что делать этого нельзя — вот-вот выпадет снег, а у нее ни теплой одежды, ни еды. И патронов для винтовки осталось мало.
День она потратила на то, чтобы набрать мешок картошки — урожай в этом году убирали наспех, и много мелких клубней осталось под землей. Еще два дня обследовала подземные склады — на полках обнаружилась камуфляжная одежда, высокие солдатские ботинки, рулоны полиэтиленовых пакетов, веревки и нитки, какие-то детали для никому теперь не нужных компьютеров, пластиковые миски и еще много всякой всячины. Но никакой еды, кроме завалившейся за стеллаж коробки печенья, и никакого оружия.
