РОБЕРТ ХОЛДСТОК - Lavondyss_Rus
Вместе с ним она ушла в лес. Он танцевал в залитых лунным светом долинах, трясся в рощах, усмехался путешественникам из зеленых кустов. К ним примкнуло еще несколько: предводитель, два воина и женщина. Все они имели разные листья. Быстро и молча дауроги проходили через самые густые и мокрые леса, ели мягкие грибы, растущие на коре деревьев, и жевали лишайник, покрывавший мшистые камни.
Подойдя к реке, они остановились. Таллис-Падуба внимательно смотрела и вскоре из мира людей выехали три всадника: старик, юноша и молодая женщина с лицом как камень.[25] Таллис улыбнулась. Таллис-Падуба последовала за людьми вместе с остальными. Встреча состоялась в сумерках.Вечером Таллис-Падуба подошла к лежащей на земле женщине, настороженно глядевшей на даурогов, и увидела страх и усталость в ее глазах. Она не могла рассказать человеку, кто она такая на самом деле, но вспомнила чувство близости и указала пальцем на себя, а потом на человека; однако ей ответил только пустой взгляд этой завернутой в меха, бледнолицей Таллис. Тем не менее обоих женщин охватило сильное чувство близости, похожести, и Таллис-Падуба улыбнулась, узнав его.
Они разделили пищу. Таллис-Падуба дала жизнь птицам. Боль, страшная боль. Освободившись, она присоединилась к остальным. Вместе они прошли по реке до большого болота. Вместе с остальными Падуба много дней плыла через туман на сломанной лодке, помогая толкать древнее суденышко через вонючую гнилую воду. Перед тем, как уплыть, она печально оглянулась на Таллис, тонкую фигурку на берегу, смотревшую на нее с участием, но без понимания, потому что человеческая женщина не догадалась надеть на лицо маску Лунный Сон, и поэтому не смогла увидеть женщину в земле.
Пришла зима и дауроги сбросили листья. Они превращались то в волков, то в птиц, и Таллис-Падуба сжималась, одинокая и нелюбимая; ее вечнозеленая кожа раздражала остальных, бросала им вызов. Вскоре они оказались около развалин. Аппетит волков разгорелся, один из скарагов накинулся на нее. Таллис-Падуба побежала к воротам замка, пробежав мимо женщины, которую слишком хорошо знала, вспомнив, как ее поразила эта неожиданная встреча. Из ворот она смотрела, как Таллис убила скарага и сбросила его в пропасть. Спрятавшись в тихих каменных комнатах, она смотрела, как женщина опять пришла в замок, волоча с собой тело мужчины.
Она видела, как руины забрали Таллис, сидевшую в своем гнезде из тряпок: стены и камни опять стали деревьями, отвечая на зеленый свет, лившийся из женщины, пока она спала в гнезде. Они забрали и мужчину. Деревья разрушили их тела и впитали в себя; сама Таллис-Падуба оказалась запертой в трясущемся молчаливом лесу, наполнившим каменный замок.
Она носилась из комнаты в комнату, пробивалась через листву, и наконец нашла место, где лежал гниющий труп женщины. Она легла рядом и уснула сладким сном. Долгая ночь. Ей снилось детство. Она вспомнила мистера Уильямса. Она пела старые песни и хихикала над легендами, которые помнила с детства.
Проснувшись, она поняла, что сбросила листья; вокруг нее лежали груды деревянных костей. Деревья исчезли, опять превратились в камень, из которого медленно сочились последние капли зеленого сока.
Таллис было холодно, на ее обнаженной коже собрались кристаллики льда. Она побежала к людям, жившим в палатках, и они дали ей темную одежду и меха.
Там она оставалась несколько дней. Эти люди жили на краю мира и на краю битвы. Иногда они грабили мертвых, иногда воздавали им почести. Их палатки, стиснутые в объятиях деревьев, стояли на скальных полках; они использовали каждую пещеру. Одна из пещер была святилищем.
Там она оставила маски.
Через какое-то время боль от случившегося притупилась. Она побывала в первом лесу. И Уинн-Джонс оказался прав: это не было простым путешествием.
Ее руки состарились. Она почти не могла смотреть на них. Они стали похожи на узловатое дерево. В конце концов, она отважилась посмотреть в чистую воду, увидела свое лицо и горько заплакала; оттуда на нее поглядело лицо старухи.
— Но я нашла Гарри. Я видела своего брата. Верно? Я освободила его из могилы. Он позвал меня. Я пришла. И сделала то, что он хотел. Он улетел. Но я видела его. Наверно я не могла ожидать большего.
ЖАЛОБА
Дух Дерева
Через бесчисленное количество дней и множество препятствий она вернулась в поселение тутханахов. В начале болота она нашла полную воды барку даурогов. Но Таллис видела, как они затыкали дыры тростником и удачно повторила их работу. Со всей силы она налегла на утлое суденышко, стронула его с места, залезла внутрь и легла, полностью истощенная.
Слабое течение протащило лодку через туман и спокойную воду, и вскоре Таллис очутилась на той самой поляне духов, где она и Скатах нашли Уинн-Джонса. Там Таллис едва не стало плохо от мрачных опасений. Что она найдет? Вернулся ли старик домой? Прошел ли Скатах через первый лес, как она? Быть может он тоже постарел, но триумфально вернулся из потустороннего мира?
Она пошла по заросшим тропинкам. Стоявшие у воды шесты мертвых сгнили, покрылись грибами. Она вышла из леса и увидела, что поселение заброшено. Поляна заросла густым кустарником, палисад упал, земляной вал обвалился. Дома тутханахов стояли разрушенными, соломенные крыши исчезли, дождь смыл глиняные стены.
И ни одного человека. Но среди новых деревьев, захвативших поселение, виднелись загадочные холмики, в форме креста. Таллис прошла между ними, пробуя их посохом. Смахнув немного земли с одного из них, она вздрогнула, увидев серое тело человека, лежавшего вниз лицом.
Они пройдут через смерть и погребение, и возродятся.
Из домика мертвых, стоявшего на вершине холма и охранявшем кости, шел дым. Оттуда неслась тоненькая пискливая мелодия. Странные, но приятные ноты летели через застывший воздух, то поднимаясь, то опускаясь, как морской прилив. Таллис подошла ближе. С легкой улыбкой и бьющимся сердцем, она узнала простую мелодию, которую слышала в детстве на Лугу Печальной Песни.
Он сама не знала, почему ожидала найти Уинн-Джонса; возможно потому, что сразу вспомнила мистера Уильямса и перед глазами появился завернувшийся в меха старик, сидящий на вершине холма и играющий на дудке.
Она взобралась на заросший терновником холм и, конечно, нашла Тига. Молодой человек опустил костяную свирель и посмотрел на нее бледными испуганными глазами. Потом улыбнулся, и она увидела заостренные зубы; двух уже не хватало. На том месте, где стояли гордые райятуки, он вырыл яму для костра. Тиг вскочил на ноги, свободный плащ упал на землю, и Таллис увидела высокого юношу с мускулистым телом, покрытого шрамами и волдырями; на груди виднелся старый выцветший узор, сделанный охрой, медным купоросом и соком черники. Изуродованная разрисованная кожа и крепкое тело, готовое пережить все года, лежащие перед ним.
— Ты пришла повидать Уин-райятука, — хрипло прошептал он, немного насмешливо подчеркнув титул шамана. И, к удивлению Таллис, он говорил по-английски.
— Он здесь?
— Да, уже довольно давно. Я приютил его.
Он вернулся в разваливающийся краиг-морн, низко пригнувшись, чтобы не удариться о каменную притолоку, и исчез в темном коридоре. Таллис, тряхнув головой, пригнулась и пошла за ним. Она не сомневалась, что Тиг покажет ей — горстку костей и, возможно, череп. Но у самого входа в дом костей заметила сидящего старика. Тот откашлялся и встал. Таллис от радости крикнула, увидев знакомое белобородое лицо, хотя и окоченевшее от холода; он с трудом улыбался. Однако с него глядели блестящие глаза, полные ума. К нему вернулось зрение.
— Здравствуй, Таллис, — хрипло прошептал он.
— Уин... — начала она и вдруг почувствовала, как сердце застыло. Старик вздрогнул, его лицо сморщилось и осело, из серых губ высунулся язык.
— Здравствуй, Таллис, — пискляво передразнил Тиг. Он поднял руку и снял сделанную из кожи маску, смяв лицо старика в кулаке. Он сбросил меховой плащ Уинн-Джонса и остался голым.
Таллис, трудом сдержала слезы. Внезапно над ее головой закружилась птица и Тиг отшатнулся, с его хитрого лица исчезло выражение триумфа. Огромная птица с черно-белым оперением, длинная шея, страшный изогнутый клюв. Таллис никогда не видела такой. Птица устремилась вверх, пронзила теплый воздух, закричала, повернула на север и исчезла среди деревьев.
Юноша разволновался. Он смотрел на птицу, пока она не исчезла из вида, потом почесал изуродованную воспаленную кожу, тихо бормоча неслышные слова.
— Почему ты убил его? — спросила Таллис, и злое лицо юного шамана повернулось к ней.
— Я был должен, — ответил он, на этот раз без издевки. — Он это знал. Вот почему он вернулся. Но мне нужны было только его кости, вот почему я сохранил плоть.
