РОБЕРТ ХОЛДСТОК - Lavondyss_Rus
На мгновение Тиг сгорбился, потом опять выпрямился и посмотрел на нее.
— Это то, что слышал старик. Он сам не понимал истинный смысл.
Он замолчал и пошевелил огонь под почерневшими тушками маленьких животных. Он, как и Таллис, съел мало, но никто из них не хотел есть. Серебряный свет луны пробивался через чреватые грозой облака, дул свежий ветер. Таллис поискала в сверкающих глазах Тика следы Уинн-Джонса, но старик был только беспокойным духом, элементалью, порхающей в ветках призрачных деревьев — сознании Тига. Его голос стал дуновением древнего ветра. И он быстро таял. Впрочем Тиг тоже не походил на долгожителя.
Ударили крылья; потом птица улетела. Таллис уловила холодный взгляд юноши.
— Она приходит за мной, опять и опять, — прошептал он, своим голосом.
— Я могу защитить тебя, — сказала Таллис.
— Я прогоню ее сам. Моя работа еще не закончена. Надо еще многое сделать, чтобы вернуть людей. Я — страж знания о путях земли. Она должна держаться подальше от меня, пока я не закончу.
Таллис вспомнила рассказ Уинн-Джонса о легенде Тига. Он умрет ужасной смертью. Она вспомнила и то, что — если верить Уинн-Джонсу — Мортен однажды станет Мортен-райятук. Таллис попала в мир магии. Все вокруг нее казалось отражением одной и той же магии. Она была в Тиге, в Мечтателе-Гарри, в ней самой. И если Скатах сумеет восстать из мертвых, он будет человеком с магией. И, конечно, магия была в Мортен.
Тигу суждено умереть молодым. Но до того он должен передать свои знания воскресшим тутханахам. Странное видение, очень старое воспоминание. В земле действительно жила старая память, и Тиг стал ее носителем. Если он умрет, тутханахи не возродятся. Хотя, быть может, Мортен?
— Уинн-Джонс, ты еще здесь? — тихо позвала Таллис.
Он вышел вперед, раздвинув прутья деревянной клетки и заставив юношу улыбнуться. — Он здесь, — прошептал Тиг.
— Что я видела? Что такое Лавондисс?
— Расскажи ему все, что видела...
Таллис рассказала о превращении и о встрече.
— Ты видела не легенду, но убийство, которое создало легенду. Такова природа Лавондисса: это месте сделано из памяти о произошедших событиях, о тех, которые породили мифы и были запомнены детьми. Мечтатель выживет и расскажет людям об этом ужасном времени. Не исключено, что остаток клана, ушедший вперед, погиб. Так что в землях лета останутся только потомки этой семьи. Рассказы мечтателя, запомненные и расширенные, превратятся в легенду; убитый сын и украденное тело станут принцем, изгнанным из замка в запретный мир. Бабушка, учившая ребенка вырезать и видевшая его смерть от руки собственного сына, станет — в мифе — женщиной по имени Ясень, научившей хромого ребенка охотиться в странном мире только для того, чтобы увидеть его смерть от руки Охотника, которого создала сама. Когда Гарри позвал тебя на помощь, он использовал все версии истории. Он вошел в событие. Он вошел в память о событии. Он вошел в тот кусочек факта, который есть в сознании любого. И попал в ловушку. Тогда он создал своих мифаго и отправил их сестре...
Таллис закрыла глаза. Слова кружились вокруг ее головы. Она пришла за Гарри, но сумела только освободить его призрак. Но что-то... да, что-то не давало ей покоя. Тот самый вопрос, который она задавала раньше. Она спросила, и, на этот раз, сама поняла ответ.
— Я сама поймала Гарри в ловушку, — сказала Таллис. — Но после того, как он позвал меня. Если бы он это не сделал, я бы не стала изучать пустые пути и не увидела твоего сына, Скатаха. А если бы я не увидела Скатаха, я бы не стала защищать его и не создала Земли Призрака Птицы. А если бы я не создала Земли Призрака Птицы, я бы не поймала брата в ловушку, запретив птицам летать в неведомый край...
— Создав Землю Призрака Птицы, — прошептал Тиг, — ты изменила все: время, путешествие Гарри, даже детали первого убийства. Поле боя, Бавдуин — позднее эхо этого события, связанное с прошлым благодаря вам двоим.
— Да, сейчас поняла. Всю жизнь я знала, что не должна была изменять историю.
— Начало всего — создание Земли Призрака Птицы. Гарри тянулся к тебе через смешение времен и эпох. И дотянулся слишком рано.
— Теперь поняла. Но почему все это началось? Для меня все началось со Скатаха. Почему? Я сделала землю призраков после того, как твой сын оказался в Англии, через год после его появления. Так что все это начал твой сын. Скатах — вот настоящее начало. Он вдохновил меня увидеть его будущее и смерть. Пытаясь защитить его, я поймала в ловушку брата... Как я могла такое сделать? Кто такой Скатах? Почему мы так связаны?
— Он сын старика от Элефандиан из племени амбориосканти, — медленно ответил Тиг.
— Элефандиан? Кто она такая? — спросила Таллис.
— Дочь Гарри. Так что она лес только наполовину, — усмехнулся Тиг. — Ты — тетка Скатаха. Вот почему вы так связаны.
Таллис медленно уселась на землю, тряхнула головой и тяжело выдохнула. Тиг вздернул голову и странно посмотрел на нее. Было трудно сказать, сколько в нем от мальчика, сколько от старика.
— Ты знал это все время. Почему не сказал мне?
— Ничего он не знал, пока не вернулся сюда из Бавдуина. Твой вопрос о связи не давал ему покоя. И, внезапно, он понял. Так что он вернулся сюда как из-за этого знания, так и из-за дневника.
— Почему?
— Почему? Потому что Элефандиан — часть того же цикла легенд. Она мать, которая идет к месту гибели сына. Там она находит призрак ее отца, замаскировавшийся зверем...
— Я! — воскликнула Таллис. — Я была призраком Гарри. А она — той самой женщиной в черной вуали...
— ...которая пожертвовала своей жизнью, чтобы дать сыну новую. Старик бы не выдержал такого зрелища.
Какое-то мгновение Таллис смотрела на юного шамана; в ее голове беспокойно трепыхались слова, сказанные старым усталым голосом с молодыми интонациями.
— Значит Скатах тоже придет домой? — спросила она, почти не надеясь услышать ответ от съеденных костей старика.
— Он-то точно здесь будет, — зло усмехнулся Тиг. — Ты говорила старику, что защищала тело его сына камнями...
Отец Листа и Мать Листа.
— Да. Я повесила их над телом. Отца Листа и Мать Листа.
— Ты сама стала Матерью Листа, чтобы вернуться. Ты призвала даурогов. Ты путешествовала в виде даурога, Падубы. И сбросила ее, как змея кожу.
Отец Листа. Листоман. Шаман.[26] Даурог, убежавший от зимних убийств. Он тоже путешествовал со Скатахом, его душа вернулась из Лавондисса, неведомого края, и стала Духом Дерева. Возможно, это был сам Скатах, в виде шамана! Они не узнали друг друга, но, тем не менее, именно близость между ними бросила их в объятия друг друга во время первой же встречи.
Тиг сражался с собой. Он искал создание, преследующее его, и яростно шарил глазами по небу. Костер ярко пылал, по обнаженному телу Тига тек пот. Таллис сообразила, что потеряла Уинн-Джонса. Юноша победил съеденные воспоминания мужчины.
Таллис встала, спустилась с холма, прошла через тихое поселение и пошла на север, вдоль реки. Позади себя она слышала, как Тиг играет на свирели и поет. Кошмарные звуки.
Где-то — похоже на западе — громко закричали птицы. Воздух взбудоражили огромные крылья; они летели туда, где на земляном валу древнего склепа стоял молодой человек.
По крутой тропинке она взобралась в разрушенный замок, прошла через ворота и нашла комнату, где лес взял ее. На полу лежали гниющие поломанные ветки, останки Падубы. Среди костей виднелось несколько зеленых листьев.
А у окна лежали останки Духа Дерева! Таллис присела рядом с ними, погладила пальцами деревянные кости, сухие листья, раскрошившийся череп. Даже если останки были здесь, когда она вернулась из Иноземья, Таллис их не видела.
Ее маски по-прежнему лежали в пещере. Она перебрала их. Какую надеть? Она выбрала Морндун, но вокруг оказалось слишком много призраков; ей было неприятно сознавать, что они носятся в воздухе, пусть и на другом плане бытия.
И не было маски, через которую она могла бы увидеть Скатаха.
Она обыскала утесы, лес, скальные полки. Побывала у каждого костра. Она снимала капюшоны, поворачивала лица к свету, пыталась найти язык, который понимала. Она искала несколько дней.
Даже если он и был здесь, он ушел. Не стал ждать. Возможно, как и сама Таллис, он решил вернуться к тутханахам. Они прошли вдоль реки, зимой, сражаясь с бурей и не видя друг друга.
Она ошибалась.
Она вернулась в пещеру-святилище, голодная и замерзшая. Около ее масок сидел человек, перебирая их узловатыми трясущимися пальцами. Она подошла к нему сзади и он слегка выпрямился, потом обернулся, услышав ее приближение. Редкие седые волосы и сморщенное лицо. Глаза были открыты, но огонь в них погас.
Она положила руки на его плечи и поцеловала его в макушку.
