Дэн Уеллс - Фрагменты
— Только моей охране.
— Прошлой ночью я дезертировал, — сообщил Гару. — Не мог рисковать, что он поднимет тревогу. — Он аккуратно уложил мужчину в углу. — Просто дайте мне пять минут.
Кабинет Мкеле был полон бумаг. Не забит ими, будто мужчина просто не смог выбросить лишние, а просто полон. Документы выглядели прекрасно организованными. Это был человек, который не использовал свой кабинет в качестве склада или для вида, а долгие часы занимался здесь работой и изучением.
Мкеле сидел за столом, на котором была разложена карта Лонг-Айленда с отмеченными на ней местами атак Партиалов, контратак Армии и — не мог не заметить Гару — некоторых из его собственных предположительно тайных операций с Деларосой и ее бойцами. «Похоже, я вовсе не так хорошо умею хранить секреты, как думал. Возможно, он уже знает».
«Нет, — возразил сам себе Гару. — Если бы он знал, что Делароса планирует, то не выглядел бы столь спокойным».
— Ты явился с повинной, — произнес Мкеле.
— Если предпочтете думать об этом с такой точки зрения, — ответил Гару. — Я принес информацию, и, если часть этой информации плохо на мне отразится, я готов к последствиям.
— Должно быть, это очень важные сведения.
— Чем вы занимались раньше? — спросил Гару. — До Раскола?
Мкеле мгновение не отрывал от него глаз, будто решая, стоит ли отвечать, а затем указал на карту перед собой.
— Этим.
— Разведкой?
— Картографией, — ответил Мкеле и слегка улыбнулся. — Вследствие апокалипсиса мы вынуждены находить себе новые области занятий.
Гару кивнул.
— Вы знаете о Последнем флоте? Мне не известно, как он назывался на самом деле. Когда это произошло, мне было семь. Это тот флот, который отправился в Нью-йоркскую гавань и был бомбардирован Партиалами с неба. Его называют Последним потому, что это был наш последний шанс защититься от Партиалов и, когда его уничтожили, война закончилась.
— Я знаю об этом, — ответил Мкеле. Его лицо было спокойным — внимательным без признаков волнения. Гару продолжил:
— Вы знаете, почему Партиалы уничтожили флот?
— Это была война.
— Поэтому на него напали, — сказал Гару. — Но знаете ли вы, почему на него напали с такой невероятной мощью, что потопили каждый корабль и убили каждого моряка? Партиалы не поступали так ни в одной атаке или контратаке войны. В Армии от старших бойцов я тысячу раз слышал истории о том, что Партиалы, которые были гораздо более заинтересованы в прекращении военных действий и установлении оккупационного режима, внезапно решили уничтожить целый флот. Солдаты говорили, что это было неким посланием, что Партиалы таким образом говорили:
«Прекратите сопротивление сейчас, или мы заставим вас пожалеть об этом». Такое объяснение всегда казалось мне вполне логичным, поэтому я не задавал вопросов. Вчера я узнал правду.
— От кого?
— От Марисоль Деларосы, — ответил Гару. — Она стала просить о странном оборудовании, вещах, которые не вязались с ее методами, поэтому я проследил за ней.
— Что за оборудование?
— Снаряжение для подводного плавания, — сказал Гару. — Ацетиленовые горелки.
Предметы, надобность которых была непонятна, но они начали складываться в целостную картинку.
— Подводный сбор, — произнес Мкеле, кивая. — Как я понимаю, это означает, что она занимается изучением Последнего флота?
— Последний флот уничтожили не для того, чтобы передать послание, — сообщил Гару. — Он перевозил ядерную ракету.
Лицо Мкеле мгновенно напряглось, и Гару продолжил:
— Это было «окончательным решением» правительства США — взорвать ядерной бомбой штаб Партиалов в Уайт-Плейнс и прервать б ольшую часть их военных операций, даже ценой наиболее густо населенных областей страны.
Чтобы обойти системы ядерной защиты Партиалов, им нужно было подплыть как можно ближе. Миссия была самоубийством еще до того, как Партиалы осознали, что происходит. Один старик из группы Деларосы был до Раскола морским капелланом, и он начал говорить о таком же «окончательном решении». Отсюда Делароса почерпнула свою идею. Как только она начала задавать правильные вопросы, оказалось, что капеллан знает все без исключения.
Ракету везли на «Арли Бёрке» — эскадренном миноносце под названием «Салливанс». — Гару наклонился вперед. — Я пытался предупредить вас по рации, но мое подразделение стало на сторону Деларосы. Я не могу остановить ее в одиночку, поэтому как можно скорее пришел сюда.
Если ее операции ничего не помешает, к ночи боеголовка будет у нее.
Мкеле прошептал:
— Господи помилуй.
Глава 37
Сначала они увидели горы — огромные пики, возвышающиеся над равнинами Среднего Запада, будто стена на краю света. Даже летом вершины были белыми от снега.
Вскоре они достигли окраин города — предместья под названием Беннетт, выбеленного кислотными ливнями. Улицы здесь были в желтых серных пятнах, а коричневые растения — сухими и хрупкими. Мертвые равнины подкатывали к границе города, подобно океану отравленной травы, на карнизах и проводах не сидели птицы. Города, где Кира выросла, даже такие огромные, как Чикаго и Нью-Йорк, напоминали памятники на заросшем кладбище, отмечающие место гибели, но покрытые лозой и мхом — признаками новой жизни. Денвер же, напротив, казался мавзолеем, безжизненным и голым.
Путники разделили свое снаряжение между лошадьми. Кира вела Бобо, а Сэмм — Одджоба.
Без Афы на спине Одджоб казался угрюмым, и Кира подумала, что, возможно, даже диета животных, вынужденных есть консервированные овощи и овсянку быстрого приготовления, — что являлось единственной чистой пищей, которую можно было найти в токсичной пустоши, — начала брать свое. Если бы они потеряли Афу в Чикаго или отправили его одного обратно, то смогли бы еще тогда отпустить лошадей и избавить их от ужасов предпринятого путешествия, но отпустить их посреди ядовитых равнин было в высшей степени жестоко, и Кира не стала даже слушать об этом. Они потеряли Афу, но она спасет его лошадь, даже если это будет стоить ей жизни.
«Вот только я знаю, что это не так, — подумала она. — Если до этого действительно дойдет, я буду спасаться сама». Рассуждая таким образом, она чувствовала вину и тошноту и изо всех сил старалась обратить свои мысли на что-нибудь другое.
Город, через который они путешествовали, был, возможно, даже крупнее Чикаго.
Предместье Беннетт протянулось на запад и соединялось с предместьем Лоренс, затем — с Уоткинс, Уоткинс-Фарм и так далее, раскинувшись бесконечным морем жилых микрорайонов, торговых центров и парковок.
Одинокий ветер ворошил кучи сухих листьев и битого стекла, которые собирались в водостоках и у стен рушащихся зданий. Херон зашла далеко вперед, разведывая дорогу скорее по привычке, чем из необходимости. Через регулярные промежутки времени она возвращалась к остальным и докладывала, что они приближаются сначала к одному аэропорту, затем — к другому, после — к полю для гольфа.
Ничего значительного в ее докладах не было. В округе не встречалось ничего, кроме выбеленных костей и ржавых металлических остовов — останков миллионов людей и зданий, уничтоженных при Расколе. На вышедшей из строя заправке Сэмм нашел еще одну карту дорог и разложил ее на капоте пустой машины. Переплетение дорог на странице напоминало сгусток нервов.
— Согласно записям Афы, — сказала Кира, — комплекс ПараДжен находился здесь, прижимаясь к горам. — Она указала на западную окраину города, район Арвада, и прочитала название на карте. — Мемориальный музей-заповедник «Роки-Флэтс». Зачем строить промышленный объект в заповеднике?
Сэмм отметил их текущее местоположения и измерил расстояние.
— Это в сорока милях отсюда. Насколько велик этот город?
— Он раскинулся на сорок миль, — ответила Херон. — Нам нужно пройти от одного его конца к другому. С севера на юг его протяженность на меньшей мере в два раза больше, поэтому стоит радоваться, что мы подошли именно с этой стороны.
Кира посмотрела на небо, оценивая положение солнца.
— Сейчас уже где-то... три часа? Три тридцать? Мы не преодолеем сорока миль до вечера.
— Даже до завтрашнего вечера, если лошади не оживятся, — сказала Херон. — Я вам говорю, нам нужно просто оставить их и двигаться дальше.
— Мы не бросим их, — сказала Кира.
— Чувство вины Афу не вернет, — ответила Херон.
— А черствость не сделает расстояние короче, — сказал Сэмм, складывая карту. — Давайте продолжим путь.
До сих пор в Кире теплилась напрасная надежда, что здесь токсичная пустошь будет выражена слабее, так как город был в некотором роде защищен горами, небоскребами или какой-то причудой погоды, но Денвер оказался даже более опасным, чем земли, которые они пересекли.
