Роберт Хайнлайн - Дорога Славы
— Нет. Откуда?
— Ну, конечно, я не видел это сам, но мне рассказывал об этом мой отец. Кажется…
— Ваш отец? Сколько ему было лет? Когда он родился?
— Значит, мой дедушка. Или, может, прадедушка. Что-то вроде этого. Так вот, они поставили первый телевизор в коктейль-баре — месте для развлечений — и смотрели по нему состязания борцов.
— Что такое “состязания борцов”? — спросила Филлис.
— Устарелая форма народных танцев, — объяснил ей отец. — Ерунда. Продолжайте, доктор. Я не вижу большого вреда…
— А что такое “народные танцы”? — упорствовала Филлис.
— Расскажи ей, Джейн. Она ставит меня в тупик.
Джим самодовольно посмотрел на сестру.
— Глупая, это когда танцует народ.
— Довольно приблизительно, — ответила ее мать.
Доктор Мак-Рэй вытаращил глаза.
— По-моему, дети что-то упустили. Думаю, здесь надо организовать танцевальный клуб. Я стану в нем диск-жокеем, а вы спляшете кадриль.
Филлис повернулась к брату
— Я уверена, теперь ты скажешь, что кадриль — это танец, который танцуют кадры.
Мистер Мэрлоу поднял брови.
— Я думаю, дети уже закончили, моя дорогая. Мы можем отпустить их?
— Да, конечно. Вы свободны, мои хорошие. Олли, скажи: “Извините меня, пожалуйста”. — Малыш повторил это вместе с Виллисом.
Джим поспешно вытер рот, подхватил Виллиса и отправился в свою комнату. Он любил слушать рассказы доктора, но признавал, что неприлично крутиться вокруг, когда разговаривают взрослые. К тому же Джима совершенно не интересовала дискуссия о Проекте; он не видел ничего странного и неудобного в ношении маски. Выйдя наружу без нее, он бы почувствовал себя голым.
С точки зрения Джима, Марс был таким, как надо, и совсем не требовалось делать его более похожим на Землю. Во всяком случае, Земля не была идеалом. Его смутные воспоминания о Земле основывались на услышанных в детстве от эмигрантов сравнениях Марса с высокогорным Боливийским плато — холод, затрудненное дыхание и величайшая скука.
Его сестра плелась за ним. Он остановился около двери и спросил:
— Ну, чего тебе, коротышка?
— Джимми… так как после твоего отъезда в школу мне придется заботиться о Виллисе, было бы неплохо, если бы ты объяснил ему. чтобы он меня слушался.
Джим удивленно посмотрел на нее.
— Ты что же, думаешь, я оставлю его?
Она тоже удивилась.
— Конечно! Ты оставишь его. Ты не сможешь забрать его в школу. Спроси у мамы.
— Мама здесь ни при чем. Ее не волнует, что я возьму в школу.
— Ладно, даже если она не будет возражать, ты все равно не сможешь взять его. По-моему, ты нездоров.
— Ты всегда думаешь, что я нездоров, если я не исполняю твои желания.
— Не мок. а Виллиса. Это его дом, ему здесь уютно. В школе Виллис будет тосковать.
— С ним буду я!
— Нет в основном он будет один. Ты будешь в классе. Виллису ничего не останется делать, кроме как сидеть и хандрить. Ты должен оставить его здесь, ее мной… с нами… и он будет счастлив.
Джим выпрямился.
— Я сейчас пойду и спрошу об этом.
Он вернулся в гостиную и стал агрессивно ждать, когда его заметят. Вскоре отец повернулся к нему.
— Да? Что такое, Джим? Что-нибудь съешь?
— Это, ну… Посмотри, папа, ты не будешь возражать, если я заберу Виллиса с собой, когда я поеду в школу?
Отец удивился.
— Мне даже никогда не приходило в голову, что ты можешь рассчитывать на это.
— Почему?
— Ну, в школе ему будет тяжело.
— Но почему?
— У тебя не будет возможности как следует заботиться о нем. Ты будешь ужасно занят.
— Виллис не требует много внимания. Только накормить его раз в месяц и напоить раз в неделю, больше ему ничего не требуется. Папочка, ну почему я не могу взять его с собой?
Мистер Мэрлоу был загнан в тупик; он повернулся к жене.
— Дорогой Джимми, сейчас мы не хотим…
Джим прервал ее.
— Мамочка, всякий раз, когда ты хочешь в чем-то отказать мне, ты говоришь: “Дорогой Джимми”.
Ее рог дернулся, но она сдержала улыбку.
— Извини, Джим. Я не замечала этого. Мы хотим, чтобы с самого начала в школе у тебя было все хорошо, вот что я пыталась сейчас сказать. Я не думаю, что Виллис сможет помочь тебе в этом.
На мгновение Джим был озадачен, но уже не мог отказаться от своих намерений.
— Мама и папа, подождите. Вы оба видели брошюру, которую мне прислали из школы. Там говорится, что мне надо делать, что взять с собой, когда приехать и так далее. Если кто-нибудь из вас сможет найти в этой инструкции место, где бы говорилось, что я не должен брать с собой Виллиса, я замолчу, как марсианин. Это справедливо?
Миссис Мэрлоу вопросительно посмотрела на мужа. Он посмотрел на нее, и в выражении его лица промелькнула мольба о помощи. Доктор Мак-Рэй ожидал, что они ответят; он не говорил ни слова, но на его лице застыло выражение сардонического удовольствия. Мистер Мэрлоу пожал плечами.
— Забирай Виллиса с собой, Джим. Это твои проблемы.
По лицу Джима расплылась улыбка.
— Спасибо, папочка! — крикнул он и быстро выбежал из комнаты, чтобы родители не успели передумать.
Мистер Мэрлоу выколотил трубку о край пепельницы и сердито посмотрел на доктора Мак-Рэя.
— Ну что вы усмехаетесь, старая обезьяна? Вы думаете, что я слишком снисходителен к Джиму?
— О нет, нет! Я думаю, вы совершенно правы.
— Думаете, любимец Джима в школе не станет доставлять ему неприятности?
— Наоборот. Я знаю некоторые привычки Виллиса.
— Тогда почему вы считаете, что я прав?
— А почему вы думаете, что у мальчика не должно быть неприятностей? Иметь неприятности — нормальное явление для человеческой расы. Мы были воспитаны на этом. И преуспели во многом.
— Доктор, иногда мне кажется, что вы, как выражается Джим, сумасшедший, как раздавленный клоп.
— Вероятно. Но поскольку я единственный медик в округе, я бы на этом не настаивал. Миссис Мэрлоу, вы не сделаете одолжение старому человеку, налив еще одну чашечку вашего восхитительного кофе?
— Конечно, доктор. — Она налила кофе и продолжила: — Джеймс, я не уверена, что ты прав, позволяя Джиму взять Виллиса. Ты просто пошел по пути наименьшего сопротивления.
— Почему, дорогая? Джим был точен, когда сказал, что маленький нищий не является большой неприятностью.
— Ну, тут он не прав. Но… я бы не хотела, чтобы он был слишком откровенным, когда рядом Виллис.
— Почему? Я думаю, он был бы безупречным свидетелем в разрешении пустячных ссор детей.
— Это так. Но он, словно попугай, будет повторять все, что услышит. Вот в чем беда. — Она расстроенно посмотрела вокруг, а затем выпалила: — Ты знаешь миссис Поутл?
— Конечно.
Доктор добавил:
— Кто не знает ее? Я, несчастный человек, отвечаю за ее “нервы”.
— Она действительно больна, доктор? — спросила миссис Мэрлоу.
— Слишком много ест и мало работает. Сказать больше мне запрещает профессиональная этика.
— Я не знала, что она — ваша пациентка.
— Юная леди, уважайте мои седины. Так что вы хотели сказать про миссис Поутл?
— Ну, на прошлой неделе Люба Конски приходила ко мне на ленч, и мы говорили о миссис Поутл. Честное слово, Джеймс, я мало говорила и совершенно не знала, что Виллис сидит под столом.
— А он был там? — мистер Мэрлоу прикрыл глаза. — Продолжай.
— Ну, вы оба помните, что Конски приютили Поутл в Северной Колонии, пока для них не был построен дом. С тех пор Люба просто возненавидела Сару Поутл, а во вторник она со смачными подробностями рассказала о некоторых привычках Сары. Пару дней спустя Сара Поутл осчастливила меня своим посещением, чтобы дать несколько советов о воспитании детей. Виллис был в комнате; я знала это, но не придала значения. Он включился на воспроизведение записи разговора с Любой, и я никак не могла заставить его замолчать. Наконец я унесла его из комнаты. Миссис Поутл ушла, даже не попрощавшись, и с тех пор я ее не видела.
— Ну, это небольшая потеря, — прокомментировал ситуацию ее муж.
— Верно, но это поставило Любу в неловкое положение. Мало кто может повторить произношение Любы, а Виллис сделал это даже лучше, чем она сама. Я не думаю, что Люба была бы против… Но если бы вы слышали, как Виллис воспроизвел рассказ Любы о том, что Сара Поутл делает по утрам и как выглядит…
— Вы, должно быть, слышали, — сказал Мак-Рэй, — мнение миссис Поутл относительно проблемы прислуги.
— Да, конечно. Она считает позором, что Компания не ввозит для нас прислугу.
Доктор кивнул.
— С воротничками на шеях.
— Вот женщина! Не могу понять, почему она стала колонисткой.
— Ты не знаешь? — спросил ее муж. — Они пришли сюда, надеясь быстро разбогатеть.
