Юрий Самсонов - Стеклянный корабль
По поводу того, что уже рассказано, объяснение, конечно, наготове: ваш молодой человек, – заявят нам, – попросту обладал способностью к ясновидению, мог мысленно перемещаться в пространстве и, кто его знает, допустимо, что даже во времени, подобные феномены описаны в старой научной литературе.
А прочтя остальное, добавят: чего вы хотите, ведь существовал, пусть сколь угодно таинственный, но механизм осуществления замыслов – творения!..
И верно… Однако весь мир есть и предмет и механизм творения, все в нем способно производить и производит, при случае, мысль; может быть, и мысль способна также производить сущее, охотно это допускаем Но – трудно к выговорить: не обладает ли всякая мысль самостоятельной творящей силой, клича неведомые, якобы случайные последствия? И тогда.., тогда.., тогда…
Какая тьма над бездною!..
ЧАСТЬ I
Самое странное в чудесах то, что они случаются.
Г. Честертон
Глава 1
В городке, занимавшем долину между низкими пологими холмами, никто не ведал о существовании студента и его ученых прихотей, ни одно ухо не уловило скрипа таинственного механизма, чьи шестеренки должны были вскоре обратить в эту сторону Око Вселенной – затем только, чтобы оно равнодушно сморгнуло, будто соринку, всех действующих лиц и самое место действия, кто знает, в который уже раз… Чего от нас ждут, что хотят, наконец, увидеть? И увидят ли когда-нибудь?
***
Первым в городке поднялся, как обычно, Звереныш – домашний слуга, следом Рей – очень серьезный человек, имеющий от роду лет четырнадцать, хотя выглядел малость постарше из-за очков и солидной повадки-"Как хорошо!" – была его первая мысль. С нею он тут всегда просыпался.
Как хорошо: сейчас он откроет окно, высокое, стрельчатое окно, чтобы впустить озябший за ночь воздух, увидит внизу листву, плывущую над туманом, а справа стену сарая, каменную, замшелую – словно в зеленой шерсти…
Под сводом еще не рассеялись сумерки, в тени чернела бронза канделябра. По странному здешнему обыкновению, Рей ополоснет лицо и руки в медном тазике, поливая себе из кувшина запасенной с вечера водой, утрется суровым полотенцем, – а тут и солнышко проникнет в окно, рассечет тонким лучиком выщербленную крышку старинного дубового стола.
Он отворит тяжелую дверь, вдохнет уютный запах дерена старинной кожи усядется на перила и, с риском прожечь штаны, промчится по спирали сквозь все этажи – мимо пустующей комнаты для гостей, мимо хозяйской спальни, приземлится на кухне, где хлопочет Звереныш, а оттуда прямо в мастерскую! А впрочем…
***
Он здесь недавно поселился. Всего-то несколько недель прошло с того дня, когда Рей впервые увидел этот городишко из окна старенького автобуса, заползшего с трудом на вершину холма.
Тихое ликование сразу явилось в душе: будто нашел потаенное теплое птичье гнездо, будто игрушку, старинную, сложную, добротно сработанную, но кем-то потерянную посреди холмов… Только семиэтажное здание новой гостиницы, чуждое всем этим башенкам, колоколенкам и островерхим черепичным кровлям, пыталось служить доказательством, что городок не игрушечный, а настоящий, но не очень-то верилось!..
Рей попросил остановить машину и вышел.
Он знал до того одни классные комнаты да окрестности колледжа, по которым бродил, оставаясь летом в одиночестве. Возможно, окажись он в каком-то другом городке, ему и там показалось бы, что именно туда ему всю жизнь хотелось бы приехать. Рей медлил спускаться с холма, опасаясь разочарования: вдруг вблизи все окажется иным, все обманет, подумывал даже, не вернуться ли, сохранив не попорченное близким знакомством воспоминание, но рассудил, что без того было не слишком осмотрительно кидаться на край света впопыхах, по газетному объявлению и вовсе неумно теперь идти на попятный. "Глупеешь с годами", – подумал он, рассердясь на себя.
***
Но не было никакого обмана, и, радуясь всему, что видел – булыжной мостовой, тесным дворикам, низким оградам, – никого не расспрашивая, он искал указанный в газете адрес. Прохожие встречались, впрочем, редко, один сумел Рея несколько удивить: внезапно кинулся прочь, не дав даже себя рассмотреть. Рей остановился, глядя вслед улепетывающему оборванцу, привлеченный чем-то в его повадке, пожал плечами, буркнул под нос: "Сумасшедший, наверно" – и вскоре стоял у раскрытой калитки, за которой зеркально сверкали над кустами стрельчатые окна. Тут он снова подумал, что пустился в свой путь не напрасно.
Он шагнул на тропинку, ведущую к высокому крыльцу, но остановил его звук – свирепый воющий звук, что донесся тут же из распахнутой массивной двери. Стоило, наверное, призадуматься. Однако Рей только хмыкнул. Повернулся к калитке, обшарил ее взглядом и, найдя что искал, сделав рукою несколько движений, заставил спрятанную в доме сирену прореветь трогательную песенку про барашка.
Никто из двери не вышел. Только кухонный чад, тугой и плотный, валил навстречу. Из мглы вырывались громоподобные проклятья, кашель и ругань. Рей немного подождал, затем, переступив порог, с трудом разглядел великана, который, плача от дыма, вытаскивал из очага кастрюлька и сковородки.
– Добрый день, господин Биллендон. – сказал вежливо Рей.
– Здравствуй, господинчик Как Тебя Звать! – почти столь же вежливо откликнулся тот. – Что продаешь? – Он принял Рея за коммивояжера.
Рей показал ладони.
– По объявлению? – мигом сообразив, в чем дело, проворчал Биллендон. – Ну, посмотрим, посмотрим… Послушай, а кухарничать ты не умеешь? Я тут, затеял праздничный обед, а с чего – сам не знаю, должно быть, сдуру, чтоб ему провалиться!
Рей кухарничать не умел, пообедали поэтому консервами. Тем временем чад рассосался. Видна стала лестница, винтом поднимающаяся под самую кровлю. Служившая одновременно кухней, прихожая занимала весь первый этаж. Низкая дверца вела из нее в мастерскую. Правильнее сказать, туда вел коридорчик, когда-то пробитый в каменной стене сарая – с немалым трудом, как можно догадываться. Полдюжины шагов – такова была мощь старинной циклопической кладки, из-за чего сарай внутри оказывался не слишком велик – всего лишь довольно просторен. Прежде здесь помещалась кузница, потому копоть навечно въелась в камень. Свет проникал сверху, сквозь цветные стекла в потолке, отражался в громадном старинном зеркале, резные грани которого рассеивали по стенам радуги, как и задумывал давно умерший мастер: отблески высвечивали каждый закоулок, достигая угла, где сверкала позолотою карета, не востребованная заказчиком этак годиков четыреста назад.
Праздничный свет лишал помещение всякой мрачности; даже химеры, стерегущие каминную решетку, будто для потехи корчили жуткие рожи. Рей почувствовал себя малышом, приглашенным на елку в волшебный замок из той книжки, которую он года три назад подарил за ненадобностью одному приятелю. Вот этого бы приятеля сюда! Очень любопытно, где он теперь, может быть, умер? Жаль: ему тут бы понравилось…
– Попробуй сделать что-нибудь из этой штуки, – сказал Биллендон, толкнув ногой старенькую ножную швейную машинку.
Машинка расхлябанно задребезжала.
Но Реи и не подумал приступить к делу. Заложив руки за спину, он прохаживался по мастерской, задерживаясь где вздумается. Особенно долго приглядывался он к золоченой карете – а вернее, к тому, во что Биллендон умудрился превратить этот изысканный экипаж.
Сидя в огромном резном деревянном кресле времен королевы Луизы, Биллендон следил за ним с миролюбивой ухмылкой.
***
…Чуть не весь город перебывал у мадам Брауеншвоп, чтобы послушать, как она ефрейторским визгом отдает своей швейной машинке приказы, и посмотреть, как эта машинка научно штопает носки и шьет передники. Биллендон был чуть обескуражен: такой прыти от подручного ой не ожидал, хотя тот и поразил его ловким обхождением с фотоэлементами у калитки.
Между ними разгоралось тайное соперничество. Мастерская принимала в починку решительно все. Биллендон умел с полувзгляда обнаруживать неисправность, устранять ее самым простым и надежным способом; вещь, побывавшая в его руках, служила потом безотказно. Зато Рей успел одолеть мегадронику и управлялся с микрокомпьютерами так, что за ним тут было не угнаться: из его рук вещи выходили словно бы ожившими, правда, иногда это нравилось их хозяевам меньше, чем Брауеншвопихе!..
Биллендон принялся наблюдать за Реем, безразличным тоном задавать вопросы, которые становились все толковее; однажды Рей застиг его потеющим над книгой со сложными схемами – Биллендон, смутившись, швырнул ее под верстак, но Рей утром заметил, что там она не осталась… Потом Биллендон начал допоздна задерживаться в мастерской, тщательно убирая следы работы, и, наконец, однажды на заре в дверь комнаты Рея постучался железный Звереныш!
