Олег Маловичко - Исход
— Господи, почему?
— Мы не знаем, что он за врач. Может, он врет. Или вдруг он косметолог, на фиг нам такой?
У Игната не хватало слов. Вечером Карлович отозвал его в сторону и сказал шепотом, хоть Миша был вдалеке и слышать не мог:
— Игнат, как ты не понимаешь — он боится конкуренции. Парень вчерашний был лидер, ты же видел, по глазам. Миша боится, что его подомнут.
— И что делать?
Карлович пожимал плечами.
— Миша прав по-своему. Мы не знаем, кто этот человек. Сейчас у нас равновесие, неважно, какой ценой достигнутое.
— Так что, будем вчетвером сидеть?
— Дождемся Сергея. А пока — Миша наш лидер, и мы должны его поддерживать.
В лес теперь ходили только парами и всегда — с оружием.
За это время у всех выработался инстинкт — держать сигареты в руке или кармане. Тогда Леший, как они называли теперь «лагерного», вскрыл форточку склада и украл семь блоков.
Игнат ездил в город дважды — и каждый раз Ольга плакала и не пускала его, а когда он возвращался, часами не разговаривала с ним, обидевшись, что Игнат ослушался.
— Пусть они едут! — говорила она, а Игнат смотрел на ее покрасневшие от слез веки и хотел поцеловать их. — Там стреляют, я не хочу одна остаться!
Оля стала нервной и раздражительной, и они ругались чуть не каждый день, чего раньше не было. Она часто плакала, и злилась на Игната по любому поводу, даже когда он ничего не делал. Игнат ее боялся и ходил за Олей как потерянный, пытаясь успокоить и выяснить в чем дело, пока она не заорала, чтобы он оставил ее в покое, потому что у нее задержка, и уже понятно, что это не просто так! Она зарыдала и пошла прочь, а огорошенный Игнат какое-то время стоял, не зная, что ему делать, потом догнал Ольгу, обхватил за ноги, поднял, и закружил. Она плакала и била его кулачками по плечам, а Игнат смеялся.
Единственная беженка, кого Миша согласился бы взять, оказалась не беженкой. Рослая красивая женщина со светлыми волосами, холодными голубыми глазами, статью модели и сложением пловчихи, искала Сергея Крайнева.
Миша, обидевшись на ее нежелание остаться, ничего ей не сказал.
Игнат, чтобы насолить Мише, рассказал ей о живущей в Кармазине Глаше.
ПЕРЕКРЕСТКИ
С августом пришли дожди. Люди говорили, что радиоактивные, и прятались в домах. Саша с Глашей и Никита считали это бредом:
— Да поймите, рядом нет источников радиации! Взрывы были в Азии, на Ближнем Востоке и в Америке, а в Европе только реактор, и то далеко от нас, нечего беспокоиться!
Кармазинские недоверчиво кивали, считая про себя, что москвичи умничают.
Саша уходил на работу, Никита с Глашей сидели в дождь дома. На улице было промозгло и сыро, и сырость забиралась в дом. Они стали топить печь и полюбили сидеть у ее теплых боков, с чаем и книгами.
Никита всегда был ее мальчиком. Он не был близок с Сергеем, и не сближался с Сашей. Это ранило Глашу, но иногда она эгоистично радовалась этому — тем больше Никита открывался ей. Он и внешне был ею, унаследовав все ее черты и ничего от отца. И на мир Никита смотрел тем же удивленным, вопросительным взглядом. Он был очень добрым, трогательным и ранимым, и она боялась отпускать его в мир, и они почти всегда были вместе.
Иногда он играл во дворе с соседскими детьми. В компании были и его ровесники, и ребята постарше, и Глаша, наблюдая из окна, поражалась поведению Никиты. Он держался немного в отдалении, и его уважали, хоть он не пытался быть лидером. Его слушали.
Когда были дожди, они сидели у печки и разговаривали. Глашу удивляла проскакивавшая в словах Никиты недетская мудрость, и она вдруг заревновала. Ей показалось, что у Никиты есть и другая мать, какая-то мощная, невидимая сила, а задачей Глаши было просто выносить его. Она раздражалась на Никиту и уходила — в комнату, на кухню. Никита не обижался, будто все понимал. Иногда он казался ей таким взрослым, что было страшно.
Однажды в дверь позвонили. Открыв, Глаша увидела на пороге высокую красивую женщину. Светлые волосы были забраны на затылке в пучок, одежда была сухой, значит, ехала на машине.
— Здравствуйте. Вы — Глаша?
Глаша сразу ощутила силу этой женщины. Сила затмевала красоту. Воля женщины бежала впереди ее внешности, и Глаша подумала, что мужчинам, должно быть, трудно ужиться с нею.
— Меня зовут Мария. Мне нужно поговорить с вашим мужем.
— Он на работе.
— Где это?
— Не знаю точно. Спросите в мэрии.
— Я имела в виду Сергея.
Глаша покраснела. Она назвала Сашку мужем, потому что так их называли в Кармазине, и она привыкла.
— Я не знаю, где Сергей.
Они стояли друг против друга и молчали. Мария чувствовала, что Глаша недоговаривает. Глаша не доверяла силе этой блондинки. Она сложила руки на груди и ждала, пока Мария уйдет.
— Мама, скажи ей.
Глаша не заметила, как подошел Никита.
— Почему?
— Скажи.
Ей не хотелось, но теперь она не могла не сказать, они были двое против нее одной.
— Два дня назад Сергей был в Икшенске. Он идет в Зарайск, к моим родителям, потом сюда.
— Откуда вы узнали? Связи нет.
— Он попросил передать встречного водителя.
— Почему сам с ним не поехал?
— Он пошел проверить моих родителей. Он знал, что я буду волноваться. Если хотите, подождите в городе, хотя я не знаю, сколько ему времени потребуется дойти. И дойдет ли он, — добавила она тише, увидев, что Никита вернулся в комнату.
— Как мне найти ваших родителей?
Глаша назвала адрес.
— Спасибо.
Поклонившись, Мария быстро и легко сбежала по ступеням.
Глаша пошла на кухню и увидела, как девушка садится в серебристую «Тойоту». Дождь густел, и падавшая на окно влага лилась по стеклу сплошным потоком, делая размытые очертания улицы внизу похожими на фантазию импрессиониста.
Скоро приехал выглядевший озабоченным Сашка.
— В область армия вошла. Ходят по городам и… обирают. Решили сражаться. Я иду в разведку, несколько дней меня не будет.
Она поцеловала его в щеку. Сашка, рассчитывая на большее, потянулся к ней, а она стала его сторониться, отклонила голову и сделала шаг назад, и он глупо выглядел, наклонившись с открытым ртом и вытянутыми губами.
Она заварила ему кофе, а он достал из письменного стола четыре коробки с патронами и второй пистолет. Про армию он сказал правду, и про решение тоже, а про разведку соврал. Он хотел поехать в Зарайск и убить Сергея, и удивлялся, как такая простая мысль не пришла ему в голову раньше. Сегодня на работе вздремнул, устав, а когда проснулся, мысль была в голове, четкая и ясная, будто ее туда положили.
* * *Сергей шел по обочине, выставив руку и оборачиваясь на ходу при звуках подъезжающей машины. Они были редки и никто не сбрасывал хода. Наверное, нужно держать в руке талон на бензин, предположил Сергей, показать, что могу заплатить.
Ночью прошел дождь. Асфальт уже высох, но земля не успела впитать всю влагу. Небо было усеяно облаками столь густо, что, казалось, кто-то выпотрошил на голубой ковер ватное одеяло. Иногда облако становилось между солнцем и землей, и вокруг делалось серо.
Скоро дорога стала уже, а поля сменились лесом. Деревья подступали к самому полотну. Недавно был ураган, и упавшие стволы лежали кое-где на дороге. Здесь было темнее и тише. Шаги Сергея отдавались в воздухе звонким эхом.
Дорогу перед ним перебежала белка, рано начавшая линять — бурая шерсть прерывалась рыжими пятнами. Белка настороженно замерла на середине полотна, у стершейся линии разметки, грациозным рывком подняла голову, посмотрела на Сергея — и, торопливо перебирая лапками, юркнула в лес.
В июне Сергей дошел до Дмитрова, когда его поймали и мобилизовали в городскую дружину СНЕ. Они должны были охранять город, но вместо этого сражались с отрядами конкурентов мобилизовавшей их дмитровской власти, конфисковали продукты на складах местных торговцев и занимались прочей местечковой ерундой.
Километрах в десяти от города шли тяжелые бои двух осколков армии, с танками и авиацией, но их это как бы не касалось.
Сергей научился драться. Стычки были ежедневными. Это было почти работой. Он просто бил тех, кто был на другой стороне или стрелял в них, если совсем отмороженные.
Сергей никак не мог связаться со своими, не мог бежать. За дезертирство расстреливали каждого пятого в роте. Наконец их отправили в Истру, решать какой-то спор. По пути отряд попал в засаду, почти все бестолково погибли. Сергею удалось скрыться в лесу. С собой у него были нож и спички. Он решил пойти к лагерю через Зарайск. До него было пятьдесят километров, и там были родители Глаши.
На второй день пути он встретил в лесу дезертира. Решили идти вместе. Дорогой часто натыкались на трупы. Сергей обходил их, а дезертир, парень из Зеленограда, коротконогий, с глупым лицом, завязывал нос майкой и обшаривал карманы. По пути ограбили небольшую деревню. Брать там было нечего, но был телефон, и удалось позвонить. Игнат рассказал, что Глаша с Сашкой и Никитой в Кармазине, и дал адрес.