Александр Розов - Голод богов (1)
После они долго рылись в сундуках бывшего хозяина дома, выбирая одежду, способную скрыть все это безобразие. Остановились на костюмах с высоким воротом и беретах, бывших в моде лет двадцать назад.
— Все равно, вид у нас отвратительный, но жрать, тем не менее, хочется, — констатировала Вики-Мэй.
И они отправились в «Серую радость», где, со дня занятия города армией Хозяйки, посетителей обслуживали круглосуточно. На их появление присутствующие отреагировали уже традиционным возгласом:
— Слава Светлым!
— Здравствуйте, родные мои, — колокольчиком прозвенел голос Вики-Мэй, — а что это вы все не спите?
— Так вас ждем, — пояснил дон Пина, — лично я, как комендант, жду, чтобы доложить обстановку. Также и высокоученый доктор Будах, и благородный дон Шарух, и благородный дон Тира….
— Понятно, друзья, — перебил Румата, — надеюсь, мы никого не обидим, если выслушаем ваши сообщения за едой? Тем более, как я вижу, добрый трактирщик уже тащит в нашу сторону что-то съедобное.
— Не нахожу в этом ничего обидного, — заметил дон Пина, — известно, что маршал Тоц заслушивал доклады исключительно за обедом. Сначала о главном. Согласно вашим приказам, сформирован список экспедиционного корпуса и корабельных экипажей, общей численностью 7000 человек, каковой список я передаю вам.
Капитан ландскнехтов извлек из-за пазухи свиток и положил на стол, после чего продолжил:
— Я по собственному усмотрению попросил дона Шаруха выступить в роли каптенармуса, так что по вопросам экипировки оного корпуса лучше пусть доложит он. Далее о местных происшествиях. Явилась депутация от общин и магистратов за некоторыми разъяснениями по поводу законов и обрядности, касающихся рождений, смертей, браков, разводов и прочего. Не желая вас беспокоить, я отправил их к высокоученым докторам Будаху и Синде. Кроме того, как доложил Верцонгер, некий благородный дон пытался проникнуть в вашу резиденцию, утверждал, что является вашим другом, учинил драку с охраной, за что был задержан явившимся подкреплением и доставлен в кордегардию.
— Как зовут этого дона? — поинтересовался Румата.
— Он изволил представиться, как дон Бау, барон Пампа, хотя я не могу засвидетельствовать это лично…
— И как он выглядел?
— Со слов Верцонгера — здоровый, как бык, наглый, как горный волк и изрядно пьяный. Но, несмотря на последнее обстоятельство, Верцонгер утверждал, что насилу смог обезоружить и скрутить его.
— Ясно, — заключил Румата, — это действительно барон Пампа и мой друг. Дон Пина, прошу вас немедленно доставить его сюда.
— Сейчас распоряжусь. А пока, с вашего позволения, передам слово дону Шаруху.
Дон Шарух, по обыкновению, был деловит и немногословен.
— Я только что от «почтенного общества», — сообщил он, и, вытащив откуда-то кусочек мела, начал чертить линии на закопченных досках стола, комментируя по ходу дела.
Выходило, что Минга справляется со своей задачей весьма толково и быстро. Все корабли были успешно перехвачены и сейчас их буксировали к старой позиции. В предрассветной полутьме, для находящегося на берегу наблюдателя все это выглядело просто как не совсем понятные перестроения флота. Странные с точки зрения любого толкового моряка, но не особо подозрительные.
…
У дверей заведения раздался мощный рев: «Дорогу мне! Румата, где вы?»
А затем в залу ввалилась парочка весьма импозантно выглядящих персонажей. Разумеется, это были барон Пампа и Верцонгер. Одежда их была в некотором беспорядке, кроме того, у барона нос был красным и распухшим, как слива, а у варварского вождя под левым глазом наблюдался огромный синяк.
Барон немедленно рванулся через все помещение, переворачивая по дороге тяжелые табуреты, и крепко обнял едва успевшего встать из-за стола Румату.
— Друг мой! Тысяча чертей! Я ищу вас уже седьмой день… Или восьмой… И вы все время ускользаете. Но вот, когда я, наконец, почти нашел вас, этот благородный дон, — здесь Пампа ткнул пальцем в сторону Верцонгера, — набросился на меня, как гончая на вепря. Не будь я пьян, я пересчитал бы ему все ребра!
— Не будь ты пьян, я бы доставил сюда не тебя, а твою голову, — пробурчал Верцонгер.
В ответ Пампа хлопнул вождя варваров по плечу и радостно заржал. Тот одобрительно фыркнул и ответил барону тем же. Судя по всему, за короткое, но бурное время знакомства, эти двое успели подружиться.
— Красавцы, — хмыкнул Румата.
— Лопни мои глаза, если это не прекрасная донна Кира! — заявил Пампа, только сейчас заметивший за столом миниатюрную по сравнению с окружающими воинами фигурку Вики-Мэй, — я счастлив быть удостоенным созерцанием вашей несравненной красоты!
С этими словами барон бухнулся на одно колено, чуть не своротив плечом стол.
— Встаньте, дорогой барон, — сказала она, — иначе я покраснею от смущения. Садитесь за стол, выпейте вот этого легкого вина. И расскажите, что интересного вам довелось увидеть.
— Ха! — воскликнул Пампа, взгромождая седалище на скамью, жалобно скрипнувшую под его весом, — чего только мне не довелось увидеть!
Он одним глотком уполовинил кружку молодого вина и продолжал:
— Начнем с того, что я теперь не только барон, но и епископ!
— Как это вас угораздило? — спросил Румата.
— Друг мой, я еще и сам не понимаю, как. Это очень запутанная история. Значит, мое владение, я имею в виду Бау, уже лет двести граничит с землями ируканского епископства. Паскудное соседство, доложу я вам. То и дело пытались прирезать себе кусок моей земли. А после той истории, когда Святой Орден два года назад хотел прибрать к рукам все мое добро, вместе с замком и серебряными рудниками, отношения у нас окончательно испортились. Конечно, я не очень куртуазно обошелся с отцом Аримой. Может, не следовало скармливать его свиньям, но разве это повод строчить доносы герцогу, обвиняя меня в ереси, святотатстве и колдовстве. Мне все это порядком надоело, а последней каплей стал донос на моего сына, достойного дона Тагу. Его обвинили в том, что он, по моему наущению, якшается с ведьмой… Простите, несравненная донна Кира, под ведьмой в этом гнусном доносе подразумевались вы.
Вики-Мэй улыбнулась:
— Меня это не удивляет, дорогой барон. Не так давно один из магистров Ордена назвал меня ведьмой прямо в лицо.
— Каков хам, — возмутился Пампа, — надеюсь, он получил по заслугам?
— О, да. Я проткнула его насквозь и подарила высокоученому доктору Будаху для медицинских опытов… Впрочем, мы отвлеклись. Как вы знаете, я встречалась с баронетом дважды. Он очень симпатичный и смелый юноша. Первый раз, по недоразумению, он сражался против нас.
— И весьма достойно сражался, — заметил дон Пина, — хотя, опыта ему пока не хватает, но задатки хорошие.
— А вторая наша встреча была вполне дружеской, — продолжала Вики-Мэй, — но, не пойму, как его могли в чем-то обвинить, ведь он приезжал ко мне по поручению герцога.
— И, тем не менее, несравненная Кира, его обвинили в том, что он, якобы, участвовал вместе с вами в каких-то нечестивых чернокнижных чародейских ритуалах, призванных вызвать неурожай и падеж скота. Разумеется, как обычно, епископ потребовал лишения всех владений и титулов Пампа и их передачи в пользу Церкви.
— Глупое обвинение, — сказала Вики-Мэй, — надеюсь, герцогу хватило рассудительности решить дело справедливо?
— К этому я и веду, — пояснил барон, — Его Высочество был весьма раздражен доносом и послал в замок Бау коннетабля, дона Кападу, наказав ему «сделать так, чтобы более никогда не пришлось возвращаться к этому».
— Не совсем понятное поручение, — заметил дон Пина.
— Вот и дон Капада сказал мне то же самое, — согласился Пампа, — с тем мы и поехали к епископу, дабы выслушать его свидетелей, как полагается по законам Литена.
— По законам Литена? — переспросил Румата.
— Конечно, а как же? Ведь после доноса прошло некоторое время, за которое, в силу известий об успехах вашей армии, авторитет старого закона значительно вырос. Когда же епископ, будучи спрошенным, не смог назвать свидетелей или привести иных доказательств, коннетабль сделал все по закону. В поучении Литена «о ложном обвинении» сказано: «если кто заявит к другому тяжбу, не имея оснований, то пусть платит тому виру, какую сам хотел получить».
Вики-Мэй первой поняла, что произошло дальше, и не смогла удержаться от хохота. Далее суть дела дошла до Руматы и дона Пины. Затем начал хохотать и сам барон.
— Представьте, — объяснял он сквозь смех, — коннетабль решил все честь по чести, к тому же исполнив наказ герцога. Ясно, что дело закончено раз и навсегда, поскольку теперь никак не может случиться, чтобы епископ стал жаловаться на Пампу. Ведь не стану же я жаловаться сам на себя, правда?
