Владимир Зенкин - Миф о другой Эвридике (СИ)
Эля повернула голову на его коленях.
– Кто? Лита? Мы… домой?
Глаза её воспалены, затянуты серой болью. Куда подевалась из этих глаз прежняя звонкая, дух взгоняющая синь?
– Потерпим до Волстоля, дорогие мои? Наберёмся сил… Там помогут. Всё нормально будет.
Открыла глаза Юля. Тусклый свинцовый блеск.
– У нас и так… нормально. Немножко передохнуть…
– Конечно, отдохнёте. Долго, хорошо отдохнёте. Забудете про эту ночь.
– Чего? Мы не собираемся забывать, – Юлин голос слаб, но жёсток, – Это сегодня так… с непривычки. Научимся. Будет… всё по-другому.
– Будет? Что будет? О чём ты, Юля?
– Ещё на свете много таких… вурдов, – прошептала Эля, – Сиртаков всяких… Им – будет.
– Синички! Опомнитесь! – сокрушился Рамин, – Вы не в силах даже сидеть. У вас страшное переутомление, психический надрыв, опасный для жизни. Ваша нервная система – уже за пределами возможного. Ваше сознание может просто разрушиться. Так же, как у тех, там, во дворе.
– Да ладно, – скривила губы Юля, – Прямо уже… Устали, просто. Отдохнём.
– Устают, когда землю копают или мешки грузят. У вас сердечная аритмия. У вас боли в голове. А что с вашими глазами… Это не усталость. Это психоколлапс. Чужая энергия, несовместимая с человеческой. Существо из иного мира. Вероятно, разумное.
– Да. Разумное, – согласилась Эля.
– Оно появилось после похода в пещеру. И вы не смогли от него избавиться.
– Мы и не избавлялись. Мы согласились, чтобы он был. Это наш друг. Зверёныш.
– Это очень ненадёжный друг. Он может не хотеть вам зла. Может не понимать своей опасности. Но он смертельно опасен для вашей нервной системы, для вашей психики.
Юля с трудом повернулась на своём неудобном ложе.
– Мы с ним разговариваем, – сказала она, – Он нас понимает. Мы даже видим его. Когда спим.
– Да, – подтвердила Эля, – когда ехали сюда, он шёл сбоку по дороге. Или впереди.
– Великолепно, – озабоченно восхитился Стас за рулём, – А задавить мы его не можем?
– Не можем, – вздохнул Рамин.
– Он, наверное, вырос уже больше машины, – предположила Эля.
– Он ещё и растёт? – покачал головой Стас, – Надо торопиться. Как бы не вышло чего.
– Он не всегда растёт, – пояснила Юля.
– Я понял, когда он растёт, – сказал Рамин, – Давайте, девочки, не будем тратить силы на разговоры. Постарайтесь расслабиться, задремать. Конечно, это трудно в вашем состоянии, с головной болью… но попробуйте.
– Ладно, – согласилась Эля.
Рамин погладил её шелковистые волосы, стекающие ему на колени – томительно запнулось сердце, запершило в горле – протянул другую руку, чтобы достать до Юлиных волос.
– А если получится, и вы увидите во сне зверёныша, попросите его не отставать.
– Он и так не отстанет, – слегка удивилась Эля, – А тебе он зачем?
– Может быть, понадобится. Может…
– Зачем?
– Отдыхайте. Всё – после.
Ничем не примечательный среди других машин фиолетовый «ланос» мчался по трассе к Волстолю. Новенькое солнце всплывало от горизонта к безоблачному зениту – путём долгим, но обязательным. Августовский день обещал быть жарким. Хотя, конечно, не таким, как в июле.
7. Лита и Рамин
Только однажды дверь ординаторской приоткрылась, всунулась длинная голова реаниматолога Дмитрия.
– Если позволите… секунда… очки забыл, – не распрямляясь после дверного проёма, он бесшумно достиг своего стола, схватил чёрный футляр и с жирафьей грацией отскользнул к выходу, – Извините… без очков – сами понимаете. Больше – никто.
Рамину и Лите предоставили врачебную ординаторскую реанимационного отделения для разговора. И в самом деле, никто не мешал: как-то все поняли, что разговор непростой. Самым непростым было молчанье после сказанного, домысленного и решённого.
– Может быть, съездишь домой? – предложила Лита, – Мы подождём.
Взгляд Рамина увяз в круглом аквариуме на тумбочке с двумя упитанными, флегматичными вуалехвостами. Вряд ли он видел их.
– Н-нет. Это – тяжелее. Я позвонил, как приехал. Сказал, что пока здесь буду. Ну а потом… Найдётся, кому что сказать.
– Да, конечно…
– Ладно. Давай-ка ещё раз. Всё – по полкам. Что – абсолютно бесспорно. В чём – можно ещё усомниться. Подумать над чем. Предположить иной выход. Долго думать, правда, некогда. Пока синички спят.
– Их накормили, им дали успокоительного. Они проспят несколько часов.
– Не уверен. Если б они были сами по себе… – Рамин оторвал взгляд от аквариума, – Синички – не прежние синички, пока в них этот… иносущностный монстр. Зверёныш, будь он неладен. Они одержимы идеей расправы с «вурдами» – так они их назвали. С мерзавцами, подобными Сиртаку и другим, с кем они уже успешно пообщались. Где они намерены их искать, неясно. Но как они могут расправляться – я видел.
– Похоже на обычный маниакальный синдром с агрессивным галюцинозом, – рассудила Лита, – Вот только стимулируется он неизвестной и неподвластной нам силой.
– Именно – неподвластной. Мы уже не сможем остановить их, переубедить, заставить. Никакое психовоздействие не сработает. В этом я удостоверился. Изолировать их, запереть где-то на время? Очень опасно для них самих и для тех, кто будет это делать. Да просто не получится. Ввести им сильнодействующие, подавляющие агрессивность психотропы?.. при аховом состоянии их нервной системы – сама понимаешь.
– Ни в коем случае.
– А следующей кризисной волны, очередной своей «карательной экспедиции» они физически не выдержат. Погибнут сами. Если их элементарно не убьют.
– И с другой стороны. На кого падёт их гнев? На того, кто заслуживает? А если на невиновных или маловиновных? Как им разбираться в горячке, в запале, кто есть кто?
– Да, – мрачно кивнул Рамин, – Здесь – без вопросов. Надо действовать и побыстрей. Кроме нас – некому.
– Некому, – продолжала Лита, – Нас он услышит, этот зверёныш. В нас есть то же самое, что его заинтересовало в синичках. Мы были в пещере. Какой-то след от проникшей к нам чужой сущности. Какие-то пылинки от той серебряной пыли… Это вызвало его доверие к девчонкам. Это расположит его к нам. Надо настроиться на него в гипнотрансе. Войти с ним в информативный контакт, в диалог.
Мы привлекаем его внимание. Мы предлагаем ему переправиться домой, в его родной мир из этого для него чуждого и неприятного мира. Мы делимся с ним нашей энергией для преодоленья границы и Подступа. Это совершенно особенная энергия… которой нет у него. О которой он даже не знает. Иначе, он давно бы ушёл к себе. Не может он не принять такого предложения. По любой логике. Если он хотя бы примитивно разумен, он мыслит рациональными категориями, себе во благо.
– Согласен. Любой живой объект: что – материальный, что – не очень – должен стремиться к своей привычной среде обитанья.
– Интересно, – невесело усмехнулась Лита, – цена энергии, даруемой для этого его стремленья… цена, которую мы заплатим… не смутит его?
– Вряд ли. Он не слишком щепетилен к таким «мелочам». Судя по нюансам его «дружбы» с синичками. По состоянию, до которого он их довёл.
– Ладно. В этом тоже, кажется, всё определённо. Другого пути нет.
– В одном у нас с тобой неопределённо и неправильно, – жёстко сказал Рамин, – Почему мы должны вдвоём… это делать? Если…
– Вот и я думаю – почему? – перебила, Лита, – У тебя семья, дети ещё маленькие. Им забота отцовская нужна. Кроме того – синички… они ведь с тобой сблизились, ни с кем-нибудь. Можно сказать, тоже – твои дети. И без твоего участия они…
– Лита! Мы с тобой работаем вместе, хорошо знаем друг друга, да?
– Неплохо, в общем.
– Тогда зачем ты мне говоришь это? Чтобы я встал, пожелал тебе успеха и ушёл?.. окружать заботой? Рассчитываешь убедить?
– Н-не очень.
– Слава Богу. Ещё уважают. А теперь взглянем на тебя. Молодая женщина. Всё – впереди: семья, дети, полноценная жизнь. Мои дети растут и вырастут, а твои – ещё не родились: есть разница? Извини, конечно, за грубую прямоту, сейчас не до реверансов. Ты обязана жить и продолжать род. Ты – женщина. А я прекрасно справлюсь один, я способный, ты знаешь.
– Что, тоже рассчитываешь убедить? – сердито сдвинулись Литины брови.
– В таких случаях женщина должна подчиняться. Хочет она или не хочет.
– А я не подчиняюсь.
– Может быть, тебя силой взять, увезти? – деловито рассудил Рамин.
– Только попробуй, силой! Я такой шум подниму.
– Мнда… Можно подумать, мы здесь льготную турпутёвку делим. Круиз по Средиземному морю.
– Вот и нечего делить. Я знаю, что ты не уйдёшь. Ты знаешь, что я не уйду.
– Тогда давай жребий бросать.
– А ты подчинишься жребию?
– А ты?
– Я первая спросила. Молчишь. Что и требовалось доказать.
