Стивен Кинг - Воспламеняющая
Неделей позже Энди получил через почту кампуса письмо, в котором сообщалось, что он принят для участия в эксперименте. Ему предлагалось расписаться на бланке согласия и принести его в аудиторию 100 «Джейсон-Гирней-холла» шестого мая.
Где он теперь и сидел – подписанный бланк отдан, потрошитель сигарет Уэнлесс ушел (профессор и в самом деле напоминал безумного доктора в «Циклопсе»), – отвечая на вопрос о своем отношении к религии в компании одиннадцати других студентов. Болел ли он эпилепсией? Нет. Его отец умер от инфаркта, когда Энди исполнилось одиннадцать. В семнадцать он потерял мать, погибшую в автомобильной аварии, и долго переживал эту трагедию. Из близких родственников у него оставалась только сестра матери, тетя Кора, достигшая преклонного возраста.
Он продвигался по колонке вопросов, подчеркивая «нет», «нет», «нет». Только один раз ответил «да», на вопрос: «Случался ли у вас перелом или серьезное растяжение? Если «да», уточните». В оставленном пустом промежутке он написал, что двенадцать лет назад сломал левую лодыжку, поскользнувшись на второй базе во время игры Малой лиги.
Энди проверял ответы, двигаясь снизу вверх, легонько касаясь вопросов ручкой «Бик», когда кто-то притронулся к его плечу, и девичий голос, нежный, но немного хриплый, произнес:
– Если вы закончили, одолжите мне, пожалуйста, ручку. Моя не пишет.
– Конечно, – ответил он, поворачиваясь, чтобы отдать ручку. Симпатичная девушка. Высокая. Светло-каштановые волосы, великолепно чистая кожа. Бирюзовый свитер и короткая юбка. Красивые ноги. Без чулок. Поверхностный осмотр будущей жены.
Он протянул ручку, она благодарно улыбнулась. В свете ламп ее волосы, небрежно стянутые белой лентой, вспыхивали медью. Получив ручку, девушка вновь склонилась над вопросником.
Свой экземпляр вопросника он отнес аспирантке, которая сидела в начале аудитории.
– Благодарю вас, – произнесла аспирантка, словно робот. – Аудитория семьдесят, в субботу, в девять утра. Пожалуйста, не опаздывайте.
– Какой пароль? – хрипло прошептал Энди.
Аспирантка вежливо рассмеялась.
Энди вышел из лекционного зала, пересек холл, направляясь к высоким дверям (снаружи зеленела трава, студенты прогуливались взад-вперед между корпусами), но вспомнил про ручку. Уже решил оставить ее девушке – в конце концов, это «Бик» за девятнадцать центов, а его ждали экзамены, к которым требовалось готовиться. Но и девушка была хороша, вполне достойна того, чтобы увлечь ее разговором, как сказали бы англичане. Он не питал иллюзий ни относительно своей внешности (незапоминающаяся), ни о статусе девушки (или с кем-то встречается, или обручена), но день выдался хорошим, и Энди пребывал в прекрасном расположении духа. Поэтому решил подождать. Хотя бы для того, чтобы еще раз полюбоваться ногами девушки.
Она вышла из аудитории через три или четыре минуты, с несколькими тетрадями и учебником под мышкой. Действительно, очень красивая, и Энди похвалил себя: такие ноги стоили ожидания. Не просто хороши – восхитительны!
– Ах вот вы где, – улыбнулась она.
– Я здесь, – кивнул Энди Макги. – И что вы об этом думаете?
– Не знаю, – ответила она. – Моя подруга говорит, что эти эксперименты проводятся постоянно. В прошлом семестре она участвовала в одном, связанном с ЭСВ-картами[4] Джи-Би Райна[5], и получила пятьдесят долларов, хотя не угадала практически ни одной. Вот я и подумала… – Она пожала плечами и откинула назад медные волосы.
– Да, я тоже. – Энди взял протянутую ручку. – Ваша подруга изучает психологию?
– Да, – кивнула она, – и мой парень тоже. Он ходит на семинары к доктору Уэнлессу, но не смог стать участником эксперимента. Конфликт интересов или что-то такое.
Парень. Логично. У высокой рыжеволосой красавицы не могло не быть парня. Так устроен мир.
– Как насчет вас? – спросила девушка.
– Та же история. Приятель на факультете психологии. Между прочим, я Энди. Энди Макги.
– Вики Томлинсон. И я немного нервничаю, Энди Макги. Вдруг у меня начнется психоз?
– Полагаю, наркотик будет слабенький. А даже если дадут кислоту… что ж, лабораторная кислота отличается от той, что можно купить на улице, так я, во всяком случае, слышал. Чистая, мягкая, да еще и в спокойной обстановке. Вероятно, под музыку «Cream» или «Jefferson Airplane», – улыбнулся Энди.
– Вы много знаете про ЛСД? – спросила она с чуть хитроватой улыбкой, которая сразу ему понравилась.
– Очень мало, – признался Энди. – Пробовал дважды: первый раз – два года тому назад, второй – в прошлом году. В чем-то почувствовал себя лучше. В голове прояснилось… во всяком случае, такие возникли ощущения, а потом казалось, что голова очистилась от всякого вздора. Но я бы не хотел, чтобы это вошло в привычку. Мне не нравится терять контроль над собой. Позволишь угостить тебя колой?
– Хорошо, – согласилась она, и они направились к студенческому клубу.
В итоге он купил ей две колы, и они провели вместе вторую половину дня. А вечером выпили по несколько кружек пива в местной кафешке. Как выяснилось, она и ее парень разошлись во взглядах на жизнь, и она не знала, как ей это разрулить. Он уже вообразил себе, что они женаты, рассказала она Энди, и категорически возражал против ее участия в эксперименте Уэнлесса. Именно по этой причине она не отступилась, подписала заполненный бланк и теперь хотела пройти весь путь, только немного побаивалась.
– Этот Уэнлесс и впрямь выглядит как Безумный Доктор, – заметила она, рисуя на столе круги стаканом с пивом.
– А как тебе понравилось его измывательство над сигаретами?
Вики рассмеялась.
– Странный способ бросить курить, правда?
Он попросил разрешения зайти за ней утром в день эксперимента, и она с благодарностью согласилась.
– Мне будет спокойнее, если я пойду туда с другом. – Она посмотрела на него ясными синими глазами. – Я действительно немного боюсь. Джордж возражал очень решительно.
– Почему? Что он сказал?
– В этом все и дело, – ответила Вики. – Ничего конкретного я не услышала, кроме слов о том, что он не доверяет доктору Уэнлессу. Он говорит, что на факультете практически никто ему не доверяет, но многие подписываются на участие в его экспериментах, потому что он заведует аспирантурой. Кроме того, они знают, что им это ничем не грозит, поскольку он все равно их вычеркнет.
Энди наклонился над столиком, коснулся ее руки.
– Возможно, нам обоим вколют дистиллированную воду. Расслабься. Все будет хорошо.
Как выяснилось, ничего хорошего из этого не вышло. Ничего.
3
олбани
аэропорт олбани мистер
эй мистер, мы на месте
Его трясет чья-то рука. От этого голова раскачивается из стороны в сторону. Ужасная головная боль, Господи, долбящая, простреливающая.
– Эй, мистер, это аэропорт.
Энди открыл глаза, потом закрыл их, защищаясь от ярко-белого света натриевого фонаря над головой. Ужасный, пронзительный вой нарастал, нарастал, нарастал, и Энди передернуло. Будто швейные иглы вонзались в уши. Самолет. Взлетающий. Эта мысль добралась до него сквозь красный туман боли. Ах да, док, теперь я припоминаю.
– Мистер? – В голосе таксиста звучала тревога. – Мистер, вы в порядке?
– Болит голова. – Собственный голос доносился издалека, погребенный под ревом взлетающего самолета, который, к счастью, начал затихать. – Который час?
– Почти полночь. Добирались долго: пробки. Можете мне не говорить – это я говорю вам. Автобусы уже не ходят, если вы рассчитывали на них. Вы точно не хотите, чтобы я отвез вас домой?
Энди порылся в памяти в поисках истории, которую рассказал таксисту. Ее требовалось вспомнить, вне зависимости от чудовищной боли. Из-за эха. Любое несоответствие исходной истории могло вызвать в разуме таксиста эффект рикошета. Безобидный – обычно, но не всегда. Таксист мог ухватиться за это несоответствие, зациклиться на нем; вскоре ситуация станет неуправляемой, таксист уже не сможет думать ни о чем другом. А еще через некоторое время его сознание взорвется. Такое уже случалось.
– Мой автомобиль на стоянке, – ответил Энди. – Все под контролем.
– Хорошо. – Таксист с облегчением улыбнулся. – Глин в это не поверит, знаете ли. Эй! Можете мне не говорить – это я…
– Разумеется, она поверит. Вы же верите, правда?
Улыбка таксиста стала шире.
– У меня есть крутая банкнота, чтобы доказать ей, мистер. Спасибо.
– Спасибо вам, – ответил Энди. Пытаясь быть вежливым. Пытаясь выжить. Ради Чарли. Будь он один, давно бы покончил с собой. Человеку не дано терпеть такую боль.
– Вы уверены, что обойдетесь без помощи, мистер? Вы совсем белый.
– Все хорошо, спасибо. – Он начал трясти Чарли. – Эй, малышка. – Энди сознательно не называл ее по имени. Наверное, значения это не имело, но осторожность стала его второй натурой. – Просыпайся, мы на месте.
