Стивен Кинг - Воспламеняющая
Несколько вопросов нашлось, по большей части о точном составе химического вещества «Лот шесть»: слово «секретно» подействовало на участников, как красная тряпка на быка. Уэнлесс с завидной легкостью ушел от прямых ответов. Никто не задал вопроса, больше всего интересовавшего двадцатидвухлетнего Энди Макги. Он даже подумывал над тем, чтобы поднять руку во время паузы, накрывшей практически пустой лекционный зал в корпусе, который делили факультеты социологии и психологии Колледжа Гаррисона, и спросить: «Послушайте, а почему вы так раздираете хорошие сигареты?» Но не спросил. Предпочел дать волю воображению, пока продолжалось это занудство. Уэнлесс пытался бросить курить. Люди с оральной фиксацией курят сигареты; люди с анальной – рвут их. (Это глубокая мысль изогнула губы Энди в легкой улыбке, и он прикрыл их рукой.) Брат Уэнлесса умер от рака легких, и доктор таким способом стравливал агрессию по отношению к табачной индустрии. А может, это один из вычурных закидонов, которые профессора колледжей предпочитали выставлять напоказ вместо того, чтобы подавлять. На втором году обучения в Гаррисоне английский язык и литературу у Энди преподавал мужчина (к счастью, теперь ушедший на пенсию), который постоянно нюхал галстук, рассуждая об Уильяме Дине Хоуэлсе и расцвете реализма.
– Если вопросов больше нет, попрошу заполнить эти бланки, и надеюсь увидеть вас всех в следующий вторник ровно в девять утра.
Две аспирантки раздали ксерокопии с двадцатью пятью нелепыми вопросами, на которые следовало ответить «да» или «нет». «Вы когда-нибудь обращались за помощью к психиатру?» – № 8. «Верите ли вы, что когда-либо сталкивались с паранормальным явлением?» – № 14. «Вы когда-нибудь употребляли галлюциногенные наркотики?» – № 18. После короткого размышления Энди подчеркнул «нет», думая: А кто их не употреблял в нашем дивном шестьдесят девятом?
В это исследование он попал благодаря Куинси Тремонту, с которым на пару снимал жилье. Куинси знал, что финансовое положение Энди оставляло желать лучшего. Был май, шел последний год учебы, который Энди заканчивал сороковым из пятисот шести выпускников (третьим – по английскому языку и литературе). Но картошку на это не купишь, как он сказал Куинси, который специализировался на психологии. Энди светила аспирантура – занятия начинались осенью – и ссуда на учебу, которой хватило бы только на продукты и оплату занятий. Но до осени еще предстояло пережить лето. И в этот период он мог рассчитывать только на ответственную и перспективную должность оператора ночной смены на заправочной станции «Арко».
– Как насчет того, чтобы быстро срубить две сотни? – спросил Куинси.
Энди откинул с зеленых глаз длинные темные волосы и улыбнулся.
– В каком мужском туалете мне их отрабатывать?
– Нет, это психологический эксперимент, – ответил Куинси. – Хотя проводит его Безумный Доктор. Предупреждаю заранее.
– Кто он?
– Сам Уэнлесс, кретин. Самый крутой шаман на факультете психологии.
– А почему его называют Безумным Доктором?
– Человек-крыса и последователь Скиннера[2], – ответил Куинси. – Бихевиорист. Таких, как он, нынче не очень жалуют.
– Ясно, – ответил заинтригованный Энди.
– Кроме того, он носит маленькие очки без оправы с очень толстыми линзами, в которых похож на парня, уменьшавшего людей в «Докторе Циклопсе». Или ты не видел этот фильм?
Энди, любитель поздних телепередач, видел и почувствовал знакомую почву под ногами. Но не знал, хочет ли участвовать в эксперименте, проводимом профессором, которого характеризовали как а) Человек-крыса и б) Безумный Доктор.
– Они не собираются уменьшать людей? – спросил он.
Куинси весело рассмеялся.
– Нет, такое под силу только мастерам спецэффектов в малобюджетных ужастиках. Факультет психологии проводит испытания различных слабых галлюциногенов. По договору с разведывательной службой США.
– ЦРУ?
– Не ЦРУ, не РУМО и не АНБ, – ответил Куинси. – Эта предпочитает держаться в тени. Слышал об организации, именуемой Контора?
– Может, читал в воскресном номере. Не уверен.
Куинси раскурил трубку.
– Все работают примерно по одной схеме, – заговорил он. – Психологи, химики, физики, биологи… даже социологи получают свой кусок долларового пирога. Определенные программы, субсидируемые правительством. От брачного ритуала мух цеце до способов утилизации плутония. Любая организация, подобная Конторе, должна потратить свой годовой бюджет, чтобы оправдать получение такого же финансирования на следующий год.
– Мне это не нравится, – вставил Энди.
– Любому здравомыслящему человеку это не нравится, – ответил Куинси с безмятежной улыбкой. – Но караван должен идти. Зачем нашей разведке потребовались слабые галлюциногены? Кто знает? Не я. Не ты. Возможно, они сами не знают. Но отчеты будут неплохо смотреться на закрытых заседаниях комитетов конгресса в период формирования бюджета. И у них есть свои люди на каждом факультете. В Гаррисоне их человек на факультете психологии – Уэнлесс.
– Администрация не возражает?
– Не будь наивным, мой мальчик. – Куинси с удовольствием попыхивал трубкой, отправляя облака вонючего дыма к потолку гостиной их жалкой квартиры. Его голос становился все более раскатистым и звучным. – Что хорошо для Уэнлесса, то хорошо для гаррисонского факультета психологии, который в следующем году получит собственный корпус и больше не будет топтаться на одном пятачке с этими социологами. А что хорошо для факультета психологии, то хорошо для всего Колледжа Гаррисона в штате Огайо. И для штата в целом. Бла-бла-бла.
– Ты думаешь, это безопасно?
– Они не будут тестировать на добровольцах студентах что-то опасное, – ответил Куинси. – Если бы имелись хоть какие-то сомнения, тестирование проводилось бы сначала на крысах, а потом на заключенных. Не сомневайся, в этом эксперименте до тебя участвовало три сотни человек, и их реакции тщательным образом протоколировались.
– Мне не нравится, что это как-то связано с ЦРУ…
– С Конторой.
– Какая разница? – мрачно спросил Энди. Он смотрел на постер Куинси, изображавший Ричарда Никсона, который стоял перед разбитым старым автомобилем. Никсон улыбался, вскинув сжатые кулаки с оттопыренными буквой «V» пальцами. Энди до сих пор с трудом верилось, что именно этого человека страна выбрала президентом менее года тому назад.
– Ладно, я просто подумал, что две сотни долларов тебе не помешают, вот и все.
– Почему они платят так много? – подозрительно спросил Энди.
Куинси поднял руки.
– Энди, это же правительственные денежки! Или ты еще не врубился? Два года тому назад Контора потратила почти триста тысяч долларов на исследования целесообразности массового производства взрывающегося велосипеда… об этом писали в воскресном приложении «Таймс». Полагаю, очередная мина-ловушка, вроде тех, что использовались во Вьетнаме, хотя точно никто не знает. Как говаривал Фиббер Макги[3], «тогда это казалось хорошей идеей». – Куинси быстрыми, резкими ударами выбил трубку. – Для этих парней любой кампус Америки – что универмаг. Где-то они покупают, где-то глазеют на витрины. Если ты не хочешь…
– Может, и захочу. А ты участвовать не собираешься?
Куинси улыбнулся. Его отцу принадлежала процветающая сеть магазинов мужской одежды в Огайо и Индиане.
– Острой необходимости в двухстах баксах у меня нет. А кроме того, я ненавижу уколы.
– Понятно.
– Послушай, я не собираюсь тебе это впаривать, будь уверен. Просто вижу, что деньги тебе не помешают. Да и шансы, что ты окажешься в контрольной группе, – пятьдесят на пятьдесят. Две сотни баксов за инъекцию воды. Причем не сырой, а дистиллированной.
– Ты можешь это устроить?
– Я встречаюсь с одной из аспиранток Уэнлесса, – ответил Куинси. – Они получат примерно пятьдесят заявлений, причем многие – от подхалимов, которые хотят выслужиться перед Безумным Доктором…
– Я бы хотел, чтобы ты перестал его так называть.
– Хорошо, перед Уэнлессом. – Куинси рассмеялся. – Он лично проследит, чтобы эту братию вычеркнули. Моя девушка позаботится, чтобы твое заявление приняли. А потом, дорогой, ты в свободном плавании.
В результате Энди написал заявление, когда объявление о наборе добровольцев появилось на информационном стенде факультета психологии. Через неделю позвонила молодая аспирантка (возможно, та самая подружка Куинси), чтобы задать несколько вопросов. Он сказал, что его родители умерли, группа крови у него первая, он никогда не участвовал в экспериментах факультета психологии, в настоящее время учится в Гаррисоне на последнем курсе, и количества изучаемых им дисциплин более чем достаточно, чтобы считаться студентом дневного отделения. И да, ему исполнился двадцать один год, так что по закону он может подписывать любые контракты, как с организациями, так и с частными лицами.
