Мери Каммингс - Серебряное небо
Джедай, хоть и виду не подавал, наверняка устал не меньше. Тем не менее, едва сняв с себя лямки волокуши, спросил, что надо делать. Лесли велела ему нарубить дров и развести костер, а сама принялась готовить ужин — по дороге ей удалось подстрелить самца дикой индейки.
Индюк попался крупный — фунтов пятнадцать, не меньше, поэтому мяса хватило и на котелок похлебки, и еще собакам по куску досталось. Похлебка получилась наваристая и духовитая, Джедай, нахваливая, съел две миски — словом, ничто не предвещало новой ссоры.
Сквозь крону сосны, под которой они остановились, пробивались редкие капли дождя и шипели, попадая на огонь. Судя по всему, ночью дождь должен был усилиться, поэтому Лесли привычно приготовила уютное логово из сложенного вдвое тента, сказала Джедаю:
— Ложись ты к стеночке… к мешкам то есть.
— Да я, — внезапно смутился он, — я… так… лучше снаружи лягу.
— Ты что, вымокнешь! Скоро дождь вовсю зарядит.
— Ничего страшного.
Лесли выпрямилась, кулаки сами воткнулись в бока.
— Ты что, боишься, что среди ночи в лунатическом бреду, — она скорчила зверскую рожу и покрутила возле виска ладонью, изображая безумца, — можешь полезть меня насиловать?
— Нет, но…
— Так не беспокойся, разбужу так, что мало не покажется! А сейчас кончай валять дурака — знаешь, сколько ночей мы вот так, вместе, уже провели?
Он угрюмо взглянул на нее, подошел к мешкам и лег. Лесли закуталась в одеяло и устроилась рядом. Натягивая на них обоих тент, нечаянно прижалась к нему — показалось, что он аж отшатнулся, вжимаясь в мешки. Интересно, она что, ему так неприятна?
Черт, ну насколько с ним проще было, пока он оставался безмозглым «ослом Господа Бога»!
Утром Джедай выглядел мрачным. Когда она протянула ему миску с завтраком, поблагодарил лишь кивком, и так же молча, когда пришло время идти, впрягся в волокушу и потащил ее вперед.
Для затравки разговора Лесли пыталась подкинуть вежливо-незначащие реплики вроде: «Похоже, погода получше стала», «Ну вот, наконец-то мы на дорогу вышли — теперь полегче будет, правда?» — в ответ он лишь мерил ее мрачным взглядом и бросал короткое «да».
От этого затянувшегося молчания ей было не по себе, она даже подумала: «Ну в самом деле — хоть бы он что-нибудь спросил, что ли!»
Двигаться по асфальту было и впрямь намного легче. Поэтому, когда за пару часов до заката Лесли увидела хорошее место для стоянки, то прикинула, что с утра они прошли уже миль пятнадцать, а значит, можно и отдохнуть. А еще лучше, пока светло, прогуляться по лесу: авось удастся добыть что-нибудь на ужин.
Так она и сделала; перед уходом попросила Джедая развести костер.
— Я могу построить шалаш, — впервые за день произнес он связную фразу. — Ночью опять дождь может быть.
— Зачем на одну-то ночь? — удивилась Лесли. — Под тентом переночуем! — свистнула собакам и пошла.
«Прогулка» оказалась более чем удачной: не пройдя и мили вдоль поросшего тростником ручья, она заметила на песчаном берегу следы оленей — причем следы свежие, оставленные уже после прошедшего в полдень дождя.
Подозвала Алу, показала:
— Смотри!
Собака понюхала, отошла на несколько шагов и снова опустила голову, принюхиваясь, после чего быстрой деловитой трусцой устремилась в лес. Словно подчиняясь неслышному сигналу, остальные члены Стаи вскинули головы; мгновение — и они ринулись вслед за ней.
Ждать пришлось довольно долго. Лесли уже думала, что собаки вот-вот вернутся не солоно хлебавши, когда ее натренированный слух уловил отголоски лая: «Гоним, гоним!» — и через минуту из подлеска вылетел молодой олень. Заметив ее, метнулся в сторону, но поздно — стрела сорвалась с тетивы, а промахивалась Лесли редко.
На стоянку она вернулась, когда уже стемнело. Плечи приятно оттягивал мешок с мясом, позади брели сытые собаки.
Джедай сидел у костра. Неподалеку, входом к костру, красовался шалаш из сосновых веток.
— Ну и зачем было силы тратить? — сбросив с плеч мешок, сочувственно сказала Лесли. — Мы же здесь всего на одну ночь. Отдохнул бы лучше.
— Я его уже сделал, — отрезал Джедай и вновь погрузился в молчание.
Ясно, по-прежнему дуется. Хорошо, что она мясо добыла, авось наестся как следует — и настроение получше станет.
— Сейчас мы с тобой будем жареную печенку есть! — весело посулила Лесли.
Лишь когда, присев у костра, она выложила на шкворчащую сковороду первый пласт печенки, Джедай вдруг пробудился к жизни.
— А можно я спрошу?
«Ну, слава богу, кажется, пришел в себя!» — обрадовалась было она, но от следующих его слов у нее отвисла челюсть:
— Скажи, ты всех мужчин ненавидишь или только меня?
— Что? — похоже, он спросил не в шутку — губы были плотно сжаты, глаза холодные. От растерянности Лесли не нашла, что ответить, и нелепо замямлила: — С чего ты взял? Я тебя вовсе не…
— Тогда какого черта ты меня непрерывно травишь? — Джедай подался вперед. — Я же не виноват, что ничего не помню и от тебя завишу! А тебе все время то не то, это не так; делай то, не делай это — командуешь мной, будто я собака! Хотя нет, с собаками ты куда добрее. «На, миленькая, кушай мяско!» — передразнил он. — А я, что ни спрошу, в ответ слышу: «Вроде того… Можно сказать и так… Я не хочу об этом говорить…» — да еще при этом смотришь волком, будто язык мне готова отрезать, лишь бы я заткнулся. Предлагаю что-то сделать — это вообще почти преступление! Даже ножа у меня нет — с ножом у нас может ходить только суперкрутая мисс Брин. Или ты что, настолько мне не доверяешь?!
Хотя вопрос был явно риторический, Лесли огрызнулась:
— Да, не доверяю! Я вообще никому не доверяю — может, потому до сих пор и жива! И да, если хочешь знать, суперкрутая! Ты спрашивал, откуда у меня этот револьвер? Пожалуйста! На меня в Оклахоме трое парней наехали, вещи мои хотели отобрать. У них были револьверы, а у меня арбалет и нож. Теперь они мертвы, а я жива! А, черт! — заметив, что печенка подгорает, она попыталась ее перевернуть и брызнула себе на руку кипящим жиром. — Черт, черт, черт! — несколько раз ударила обожженной рукой по земле и сквозь навернувшиеся на глаза от боли и злости слезы яростно взглянула на Джедая: — Все из-за твоих капризов!
— Капризов? — он вскочил и угрожающе навис над ней.
— Да, капризов!
— Ты!.. — Джедай аж задохнулся от злости.
«Если он на меня сейчас бросится — сразу откат влево и подсечку!» — подумала Лесли.
— А можно теперь я кое-что спрошу? — вежливо поинтересовалась она.
— Что?
— Через четыре дня мы будем в поселке. Ты, случайно, не хочешь там остаться? — внезапно, как альтернатива постоянным спорам, эта мысль показалась ей не такой уж и отталкивающей. В конце концов, еще полгода назад она знать не знала никакого Джедая — и прекрасно обходилась без него.
— Что? — показалось в свете костра, или и впрямь на его лице промелькнула растерянность. В следующий миг оно застыло, глаза зло сощурились.
— Ты что, меня прогоняешь?!
— Нет. Но и не держу тебя, если тебя не устраивает мое общество.
— Интересно, а кто же тогда за тобой волокушу таскать будет? — его верхняя губа приподнялась в язвительной усмешке, больше похожей на злобный оскал.
— Ничего, справлюсь! — Лесли, хоть и смотрела снизу вверх, надеялась, что ее усмешка выглядит не менее устрашающей. — Осла вон снова куплю! А тебе, раз я с тобой так плохо обращаюсь, без меня наверняка лучше будет. Тем более в большинстве поселков порядки как раз по тебе: если женщина что-то не так скажет или сделает, мужчина ей запросто по морде может дать. Представляешь, какой кайф?!
Это оказалось последней каплей — несколько секунд Джедай буровил ее яростным взглядом, после чего рванулся в сторону и скрылся за деревьями. Из темноты послышался удаляющийся топот.
Поскольку никто не мешал и не отвлекал, вторая половина печенки получилась на славу — мягкая, сочная, что называется, во рту тает. Лесли не удержалась — съела кусок, остальное сложила в миску, поставила на огонь котелок с мясом — Джедай все не возвращался.
Поманив к себе Алу, она шепотом — на случай, если он где-то поблизости — спросила:
— Джедай — где?
Собака, словно стрелку компаса, повернула морду влево, к ручью.
— Пойдем, покажешь!
Выйдя из освещенного костром круга в сторону от ручья (не надо, чтобы он на фоне огня мог увидеть ее силуэт), Лесли пригнулась и, положив Але на шею ладонь, бесшумно пошла вслед за ней.
Вскоре за деревьями показался ручей и, темной глыбой на фоне серебристо-светлого тростника, Джедай. Он сидел, обхватив руками колени и глядя на воду. Лесли беззвучно, одним дыханием, скомандовала Але: «Ш-ш-ш!» — и отступила обратно в лес. Подходить к нему она не собиралась (еще чего, а то подумает, что пришла мириться!), хотела лишь убедиться, что он не ушел далеко и не заблудится.
