Артур Алехин - Несуществующее настоящее (сборник)
Дмитрий прервал свои воспоминания, переведя взгляд на Алину. Она сидела рядом и спала. "Как же мне повезло, — подумал Дима. — Ты такая красивая, такая совершенная". Ему очень нравилось смотреть на нее, когда она была чем‑то занята, и когда спала, и когда читала или смотрела телевизор… Ему всегда нравилось смотреть на нее. Он подумал о том, что если бы в машине был автопилот, он бы непременно включил его и до конца дороги не сводил бы с нее глаз. Но, увы, автопилота нет, и ему придется вновь повернуть голову обратно на дорогу. Дмитрий стал думать о том, как бы глупо он себя чувствовал, если бы родственники Алины были бы намного лучше, чем его собственные. Какой бы у него тогда развился комплекс на этот счет. Именно по этой причине у них двоих и существует "зона N", в которой они могут насладиться часов двенадцать‑четырнадцать, пока едут.
Родственники Алины — это нечто, напоминающее сброд анархистов. Не в философском смысле этого термина, а в его практической деятельности в период Русской революции. Когда одновременно все вместе и каждый сам за себя. Опять‑таки, в данном контексте подходит поговорка "Будет день — будет пища", только не в общепринятом оптимистичном смысле, а в самом гнусном и отвратительном. Говоря более конкретно, у Алины есть мать, отец пропал без вести, по слухам, убежал с любовницей. Такая вот у них была любовь. Еще есть две сестры и один брат. А дальше полный хаотичный набор из родственников второй, третьей, четвертой и пятой линий. Бабушки, дедушки, двоюродные сестры со своими мужьями, племянники, тети дядей, дяди тетей и т. д. По существу, процентов девяносто всей родни она не знает в лицо. Во всяком случае, не запоминает, кто из них кто и кто как выглядит.
Вся эта хаотичная родственная куча живет по очень примитивному принципу: кто богаче — того и доим. Причем богатый определяется ими совершенно субъективно. Так как Алина уехала из родного города и вышла замуж в более престижном городе, она и стала "дойной коровой". На этом отрезке у Дмитрия возникла ассоциация, выбивающаяся из основного сюжета мыслей: "Дойная корова… все и всех используют, как дойных коров. Вот недавно, за неделю до поездки, у нас сломалась ручка на двери автомобиля. Мы заплатили пять тысяч рублей за ее починку. Целых пять тысяч рублей за какую‑то маленькую дверную ручку! Почему они не могли сделать ее нормально?" За последние пятнадцать минут он успел заметить, что она расшатана, видимо, плохо привинчена. "Они же взяли деньги, и не маленькие для нас, почему же работу сделали плохо?" В этот раз он потрогал ручку, и она в самом деле была сильно расшатана. "Так все и всегда: хотят, чтобы им все давали, а взамен — ничего". Затем он снова вернулся к основному потоку мыслей: "Да, Алина стала той самой дойной коровой".
События развивались до абсурда смешно. Как только прошло официальное бракосочетание, спустя пару дней, на ее электронную почту стали приходить дружественные поздравления от людей, которых она всего‑то пару раз в жизни видела. Еще спустя пару дней, начались всяческие полунамеки из серии: "У нас нет, а у вас там продают… Да, у меня все равно денег нет, даже если бы у нас было". Одна из двоюродных сестер прислала фотографии своего сына. Затем напомнила, что пару месяцев назад у него был день рождения и ее сын, которому, к слову, исполнилось всего два года, якобы спрашивал: "А где тетя Алина? Я ее очень люблю". Стоит напомнить, что Алина уехала из города более пяти лет назад.
Бороться с подобным поведением родственников можно было сидя дома, не преодолевая тысячи километров. Но ее мама лишь однажды пригласила их в гости просто так, это было очень давно. Последующие разы они ездили на похороны троюродного брата, который, по правильной версии, погиб в молодые годы в двадцать пять лет. А на самом деле, его ударил розочкой собутыльник.
Следующая поездка была с целью навестить бабушку по маминой лини, которую увезли на скорой при смерти. И та в предсмертных муках изъявила последнее желание — обнять свою любимую внучку. Правда, не известно, когда же Алина успела стать любимой внучкой. С бабушкой она почти никогда не общалась, разве что в далеком детстве. Пока Дмитрий с Алиной доехали, ее уже успели выписать. То есть за сутки ее успели забрать и выписать. И так все остальное время. А в этот раз еще кто‑то там умер, но не то что Дмитрий, но даже и Алина не помнила, кто именно.
Все дело в том, что Алина была очень хорошо воспитана. Ее воспитала отнюдь не мама и не вся эта куча людей, жаждущая оторвать от нее хоть какой‑то кусок выгоды. Она воспитала себя сама. Она сама начала читать, несмотря на то, что мама ей запрещала, говоря: "Что ты придуриваешься? Ты не умеешь читать!" Она сама поняла, что такое половое созревание. Сама научилась банальному этикету. Она сделала себя сама от и до. И, несмотря на то, что ей крайне сильно не хватало материнской заботы в детстве, она не хотела вступать в конфронтацию с матерью, сестрами и братьями.
Алина предпочитала обходиться без конфликтов, хотя, по сути, ее ничего не привлекало ни в городе, в котором она выросла, ни в семье. А на любое несогласие со своей матерью она все время слышала классическую истерику: "Я тебя воспитала, я тебя в люди вывела!" и т. д. Пару раз Дмитрий слышал подобные упреки, и ему так и хотелось сказать: "В люди вывела? Ты ничего не сделала для своей дочери, ничего, ни капельки!" Но он молчал, потому что любил Алину и знал, ей бы не понравилось происходящее.
"В каком‑то кино я слышала мудрость: иногда чтобы победить, нужно отступить", — говорила она Дмитрию, который тоже придерживался ее позиции — не враждовать, тем не менее, он сам был настроен более враждебно, как против ее, так и против своих родных. "Это верно. Но наступить для победы все равно когда‑нибудь придется", — справедливо замечал он.
Когда они ехали в последний раз, в дороге им пришло решение — жестко прекратить все это. Прекратить постоянные, бессмысленные контакты с родными, которые мешают им жить.
Дмитрий резко повернул руль в правую сторону. С одной стороны, в нем сработал рефлекс, с другой стороны, он попытался сделать это как можно мягче, чтобы не разбудить Алину. Наверное, в этом было одно из его достоинств, он никогда не отдавался полностью рефлексам и инстинктам. Она не проснулась, лишь слегка поправила свое положение в кресле.
"Ничего себе! Это я так глубоко задумался, что чуть не уснул что ли?" — задался вопросом Дима и через несколько секунд ответил сам себе.
Поставив руль прямо, он заметил, что машину плавно отодвигает налево. "Ветер. Надо быть повнимательнее". Ему вспомнилось, как, получив права, он сел за руль и разогнал машину всего‑то до ста двадцати километров в час. Это стабильная скорость по трассе для человека опытного, но для новичка, пожалуй, не очень комфортная. И вдруг его стало сдувать, был сильный боковой ветер, правда, сдувало его в правую сторону. Пока он сумел это понять, он чуть не попал в аварию. С тех пор он ездит очень аккуратно.
"Кстати о скорости, — подумал Дима. — Сейчас скорость сто, едем уже часа три после развилки. Где же этот поворот?" Дмитрий чуть притормозил, чтобы лучше осмотреть местность. Дорога была темная, и вкруг были сплошные поля, бескрайние поля. В зону его внимания попало дерево, находившееся метрах в ста, которое стояло одно‑единственное, будто его специально посадили прямо посреди дороги. "Как‑то не гармонично", — подумал Дима. Приглядываясь к местности, он также заметил небольшую трещину на лобовом стекле, идущую прямо посередине. "Ну, е‑мое! Что же так не везет‑то? Сначала ручка, за которую отдали пять тысяч, и, вернувшись, придется делать снова. Теперь трещина на лобовом стекле, наверное, будет в два раза дороже… Хотя какая разница? Хоть в пять раз дороже… Это будет ничто, потому что, вернувшись, мы пошлем всех к черту, а все остальное — это мелочи".
В прошлый раз, когда в дороге они решили расставить все точки над "i", у них ничего не вышло. Алина струсила. По их плану, Дмитрий должен был собрать в комнате всех имеющихся в доме родственников и жестко выступить с речью о том, что правила игры меняются и впредь никаких поездок, никаких писем с просьбой выслать, сколько душе не жалко на родившегося племянника и т. п. Но по приезду Алина сказала, что еще не готова. Дмитрий не стал настаивать. И все прошло как обычно.
Перед этой поездкой они решили, что по возвращении у них начнется спокойная, размеренная жизнь и всякий человек, который попытается им помешать или не следовать закону, провозглашенному ими, будет беспощадно игнорироваться.
Дмитрий снова посмотрел на Алину и мгновенно ощутил прилив сил. Он жил ради нее, а она — ради него. Он любил ее, а она — его. Никто не мог поверить, что они оба равноценно любят друг друга и хотят одного и того же — быть вместе и жить спокойно. Наверное, никто не верил им из‑за ограниченности духовного мира их родственников и друзей. И тут Дмитрий поймал себя на мысли, что, по существу, если посмотреть на окружающий мир, выходит, что девяносто процентов людей на земле ничем не отличаются от их родственников и друзей. Будто весь мир и есть их родня. Они смирились с этим давным‑давно. Еще тогда, когда родители Дмитрия предпочли его свадьбу брату алкоголику. Тогда, когда сестра Алины пыталась научить ее воровать деньги из семейного бюджета и прятать в косметичку… вроде как Дмитрий туда никогда не полезет. Они знали, что они одни, но они вместе, и весь мир отступал перед этой силой, перед силой их любви.
