Габриэль Зевин - Век любви и шоколада (ЛП)
— Вин может показать тебе, — сказала я. — Это хозяйская спальня. Я буду через минуту. Хочу допить воду.
Нетти рассматривала меня.
— Вин, — сказала она, — ты не мог бы оставить нас с Анни наедине?
Вин кивнул.
— Приятно увидеть тебя, Анни, — сказал он небрежно, когда выходил.
Она понизила голос.
— Что-то не так? Что происходит?
— Ну, я двигаюсь как старуха и мне довольно трудно встать с этого кресла без трости, которую я оставила там. — Я указала на шкаф. — И я... ну... мне стыдно.
— Анни, — сказала она, — ты ведешь себя глупо. — Она сделала два изящных, легких шага, схватила трость и протянула ее мне.
Она предложила мне руку, и я неуклюже пошаркала своими ногами.
— Разве это место не прекрасно? — сказала она восторженно. — Я так рада быть здесь. Мама Вина красивая и милая? Она похожа на него, нет? Разве нам не повезло?
— Нетти, тебе не стоило приглашать Вина.
Она пожала плечами.
— Это дом его матери. Конечно, он собирался приехать. Кроме того, его пригласил отец, а не я, поэтому я предположила, что это будет замечательно. Разве вы двое теперь не разлей вода?
Мистер Делакруа, подумалось мне, Et tu, Brute?* (прим. переводчичка: Et tu, Brute? И ты, Брут? (лат.) – по легенде, последние слова Юлия Цезаря, обращённые к его убийце – Марку Юнию Бруту».
— Вин уже знал, что я поеду, и он спросил меня, хочу ли я ехать с ним, а не наоборот. — Она остановилась, чтобы посмотреть на меня. — Видеть его не будет ужасно, не так ли?
— Нет, конечно, нет. Все будет хорошо. Ты права. Я не знаю, в чем была моя проблема. Предполагаю, что удивилась. Правда, он совсем другой человек, как и я. И эти новые люди даже совсем не знают друг друга.
— Поэтому нет шансов, что вы будете пытаться возродить романтику? Здесь очень романтично.
— Нет, Нетти. Все уже в прошлом. И меня не интересуют романтические отношения на данный момент. Возможно, когда-нибудь потом.
Она выглядела так, как будто хотела сказать что-то еще, но проглотила язык.
***
Мы ужинали на веранде, хотя я все еще была не голодна. Несмотря на то, что я сказала Нетти, я злилась на мистера Делакруа за приглашение, злилась на Вина за приезд и злилась на Нетти за то, что она не сообразила уговорить Вина остаться в Бостоне. Я извинилась перед десертом, на который подали коблер, и легла спать.
***
Как стало уже моим обычаем, я проснулась на рассвете, чтобы поковылять вокруг фермы. Я знала, что мне нужно тренироваться, но мне не хотелось, чтобы кто-то смотрел на меня. Потом я доковыляла до шезлонга и улеглась с книгой.
Каждый день Вин с Нетти отправлялись на экскурсии, такие как каякинг, поездки на фермерский рынок и катание на лошадях. Они пытались включить и меня в это, но я сопротивлялась их деятельности.
В один прекрасный день они пришли домой с коробкой клубники с соседней фермы.
— Мы выбрали ее для тебя, — сказала Нетти. Ее щеки разрумянились, длинные черные волосы были настолько блестящими, что я подумывала применять их как зеркало. По правде говоря, я не могла вспомнить, когда она была до этого такая красивая. Ее красота, такая агрессивная и почти оскорбительная, поразила меня. Это было напоминание мне о том, как неприглядно я выглядела.
— Я не голодна, — сказала я.
— Ты всегда это говоришь, — сказала Нетти, отправляя в рот ягоду. — Тогда я оставлю тебе. — Она поставила ее на столик рядом с моим креслом. — Может тебе еще чего-нибудь принести?
— Я в порядке.
Она вздохнула и посмотрела так, как будто может поспорить со мной.
— Ты должна поесть, — сказала она. — Тебе не станет лучше, если ты не будешь есть.
Я взял свою книгу.
В тот же день, незадолго до заката, Вин вернулся на пристань. Он взял коробку клубники, до которой я не дотронулась. Мы не особо общались с тех пор, как он приехал. Я не думала, что он избегает меня, но моя компания была ужасной и я не делала ничего, чтобы поощрить разговор.
— Эй, — сказал он.
Я кивнула.
Он был одет в белую рубашку с закатанными рукавами. Он взял одну идеальную красную ягоду из коробки, аккуратно оторвал ее листики. Встал на одно колено рядом с моим креслом. Положил ягоду в середину ладони, и, не глядя на меня, протянул ко мне руку, словно я старый пес, который может наброситься.
— Пожалуйста, Анни, прими ее, — сказал он с мягкой просительной интонацией.
— О, Вин, — сказала я, пытаясь сохранить голос беззаботным. — Я в порядке. Действительно в порядке.
— Только одну, — взмолился он. — Ради старых времен. Я знаю, что ты не моя и я не твой, поэтому у меня нет права просить тебя. Но мне ненавистно видеть тебя такой хилой.
Это могло ранить мои чувства, но сказано было невероятно по-доброму. Кроме того, я знала, как выглядела. Костлявая, с грязными волосами и в шрамах. Нет, я не пыталась уморить себя таким драматическим образом. Я устала и мне было больно, и это все отнимало время, которое я раньше тратила на еду.
— Неужели ты думаешь, что клубника что-то изменит?
— Я не знаю. Я надеюсь.
Я склонила голову вниз и взяла клубничку из его рук. На долю секунды я позволила губам прикоснуться к его ладони. Аромат был сладкий, но нежный и странный, дикий и немного терпкий.
Он убрал свою руку и сжал ее с решимостью. Секунду спустя он ушел без единого слова.
Я подняла коробку и съела еще одну клубничку.
***
На следующий день он принес мне апельсин. Очистил его и предложил мне одну дольку, точно так же, как он предлагал мне клубнику. Он оставил остальной апельсин на столе и ушел.
***
Через день принес мне киви. Достал нож и почистил кожурку. Он даже разрезал его на семь ломтиков и один положил на свою ладонь.
— Где ты достал киви? – спросила я.
— У меня свои связи, — был его ответ.
***
Затем он принес мне огромный персик – розовато-оранжевый и гладкий, без единой вмятинки. Достал нож из кармана, собираясь порезать его, но я положила свою руку на его.
— Думаю, что съем весь персик, но обещай не смотреть на меня. Будь уверен, получится некрасиво.
— Как пожелаешь, — он взял свою книжку и начал читать.
Сок потек по подбородку и рукам, как я и ожидала. Персик был сочным и таким хорошим, я почти чувствовала себя взволнованной, когда ела его. Я засмеялась, казалось, первый раз за месяц.
— Я такая грязная.
Он вынул платок из кармана и протянул его мне.
— Это из сада твоей матери?
— Да, он казался особенно хорошим, вот я и сохранил его для тебя. Но что касается остального, я беру Нетти и мы торгуем урожаем мамы на других фермах.
— Я не знала, и сколько же видов фруктов может вырасти за один сезон?
— Посмотри сама. Можешь сходить с нами, — сказал он. — Хотя это означает оставить кресло.
— Я привязана к этому креслу, Вин. У нас отношения.
— Заметно. Но мы с Нетти не прочь побыть в твоей компании, если кресло соизволит отпустить тебя. Твоя сестра беспокоится о тебе.
— Я не хочу, чтобы обо мне беспокоились.
— Она думает, что ты в депрессии. Ты не ешь. Не хочешь никуда поехать. Ты такая тихая. И конечно есть вопрос к этому креслу.
— Почему она не сказала мне об этом сама?
— Ты не самая легкая в общении персона.
— Что ты имеешь в виду? Я достаточно проста в общении.
— Нет, ты нет. Давным-давно я был твоим парнем, или ты забыла? — Его рука лежала на боку кресла и он кончиками пальцев задел мою. Я отдернулась.
Внезапно он встал и протянул мне руку.
— Пойдем со мной. Хочу показать тебе кое-что.
— Вин, я бы хотела, но я двигаюсь довольно медленно.
— Это лето в пригороде Нью-Йорка, Анни. Все замерло. — Он протянул мне руку.
Я посмотрела на руку, потом посмотрела на парня, прилагающегося к ней. И слегка испугалась. В те дни я не хотела идти туда, где раньше не бывала.
— Ты до сих пор доверяешь мне, не так ли?
Я схватила свою трость из-под кресла, а затем взяла его за руку.
***
Мы шли примерно полмили, долгую дорогу, если нога не двигается без напоминания.
— Ты уже жалеешь, что попросил меня пойти?
— Нет, — ответил он. — Я сожалею по другому поводу, когда дело доходит до тебя, но не из-за этого.
— Жалеешь, что встретил меня, — предположила я.
Он не ответил.
У меня перехватило дыхание.
— Мы почти на месте? — спросила я.
— Еще около пятисот футов. Это прямо в том сарае.
— Это кофе, я чую?
Действительно, Вин привел меня в кофе-бар. На задней стойке беспечно парила и щебетала антикварная кофемашина, не представляя себе, что она в процессе изготовления наркотиков. Медный купол верхней части машины был погнут и напомнил мне русский собор. Вин заказал мне чашку, а затем познакомил меня с владельцем.
— Аня Баланчина? — сказал владелец. — Нет, вы слишком молоды, чтобы быть Аней Баланчиной. Вы настоящий народный герой. Когда вы собираетесь сделать для кофе тоже самое, что вы сделали для шоколада?
