Скотт Вестерфельд - Особенная
— Когда власти рухнут, она вступит здесь во владение.
— Но города не могут передаваться из рук в руки! — возразила Тэлли.
— Да, странно. Но сама посмотри! — Шэй указала на разрушенную Ратушу. — Беглецы пришли сюда в надежде, что их защитят. А теперь от правительства Диего остались одни руины. Это и есть Чрезвычайное Обстоятельство, Тэлли.
27. Чувство вины
Вся больница была усыпана осколками битого стекла. От окон, выходящих на сторону Ратуши, не осталось ничего. Тэлли и другие «резчики» проверяли каждую комнату, стараясь убедится, что здесь никого не было.
— Здесь человек, — сказал Хо, двумя этажами выше.
— Ему нужен доктор? — спросила Шэй.
— У него небольшие порезы, думаю, медспрей справится.
— Хо, пусть лучше доктор осмотрит его.
Тэлли отключила наушник, потому что ей надоела эта болтовня. Она посмотрела в палату, окна которой были разрушены, и из них увидела обломки Ратуши, над которыми летали вертолеты и тушили огонь.
И ведь она могла убежать. Просто выключить наушник и раствориться в этом хаосе. «Резчики» были слишком заняты, чтобы преследовать ее, остальная часть города вообще не функционировала. Тэлли знала, где находятся их скайборды, и хотя Шэй заблокировала ее крэш-браслеты, ей понадобится совсем немного времени, чтобы снять защиту.
Но после случившегося, Тэлли просто некуда было идти. Так как за нападением стояло Чрезвычайное Обстоятельство, идти к доктору Кэйбл бессмысленно. Тэлли понимала, что это не просто ответ за разрушенное здание. Это урок. Урок за то, что Диего помогал беглецам. И хотя этот город, по мнению Тэлли, должен был остановиться, города не могут нападать тогда, когда им захочется. Ржавые Руины этому доказательство — вот к чему привели подобные методы решения споров. Тэлли не могла понять, как же ее собственный город мог забыть об этой истории так просто?!
С другой стороны, она не сомневалась в словах Тэчса: доктор Кэйбл хочет положить всю Новую Систему к своим ногам. Но из всех городов, только Тэлли нашла Старый Дым. Только Тэлли знала, что цена захвата беглецов неизмеримо мала.
Тэлли спрашивала себя, было ли у всех городов Чрезвычайное Обстоятельство, или многие стремились позволять беглецам приходить и уходить? Может быть, операция — которой подверглась Тэлли — была изобретена доктором Кэйбл самостоятельно? Тогда, она, Тэлли, действительно опасное, смертельное оружие, которое кто-то должен остановить.
В конце концов, то они с Шэй начали эту войну. Разве нормальные, здоровые люди, способны на такое?
Следующая комната была такая же пустая. На полу были разбросаны остатки еды, которую люди побросали при эвакуации. Равные шторы на окнах колыхались от ветра, создаваемого вертолетами. Куча оборудования стояла в углу, которое иногда попискивало, но Тэлли надеялась, что раньше оно ни к кому не прикреплялось, и с людьми все в порядке.
Тэлли ощущала себя немного странно, ведь она впервые беспокоилась о беспомощных, глупых людях. Но после нападения, они больше не казались похожи на «кримов» или ржавников. Впервые, после того, как Тэлли стала «резчиком» люди больше не вызывали в ней жалость. Наблюдая за тем, что сделал ее город, она почувствовала себя менее Особенной, пока что, по крайней мере. Она помнила, как находясь в Старом Дыме в течении нескольких дней, изменилось ее мировоззрение. Возможно, ее пребывание в этом грязном, жутком городе, начало действовать на нее как-то иначе. Если Зейн был прав, то она стала меняться еще раз. И вдруг, когда они вновь встретятся, Тэлли посмотрит на него совсем по-другому.
Тэлли включила наушник.
— Шэй-ва, можно задать тебе один вопрос?
— Конечно Тэлли-ва.
— В чем различие? После операции.
Возникла пауза. Тэлли слышала размеренное дыхание Шэй, и хруст стекла под ее ногами.
— Ну, когда Фаусто схватил меня, я даже сперва не заметила ничего. Понадобилось несколько дней, чтобы понять, что происходит. Я начала смотреть на вещи иначе. Забавно было, когда он объяснил, что сделал для меня. И знаешь, я испытала облегчение. Теперь все менее агрессивно, менее… чрезвычайно. Мне не нужно было порезаться, чтобы осознать это; никому из нас. Но даже при том, что я смотрю на мир по-прежнему ледяным взглядом, я хотя бы не раздражаюсь.
Тэлли кивнула.
— Когда я лежала в обитой войлоком палате, врачи так и сказали: гнев и эйфория. Но сейчас я чувствую небольшое оцепенение.
— Я тоже, Тэлли-ва.
— Было еще кое-что, — добавила Тэлли. — Врачи говорили что-то о чувстве превосходства.
— Да, это целый пункт у Чрезвычайного Обстоятельства. Это похоже на школы Ржавников, в каждой из них были свои «богатенькие». Они всегда считали себя выше других, думали, что могут не подчиняться правилам, и у них было все, о чем они только мечтали. И они считали, что это правильно, хотя, на самом деле никто из них этого не заслуживал. Чрезвычайное Обстоятельство не вмешивалось в наш мозг, в нас это заложено от природы. Никого не трудно заставить поверить, что он лучше остальных.
Тэлли хотела согласиться, но вдруг вспомнила, как Шэй накричала на нее в устье реки.
— Но помнишь, тогда на реке, ты сказала, что я уже была такой прежде. Даже в Старом Дыме?
Шэй рассмеялась.
— Нет, Тэлли-ва. Я сказала, что ты считаешь себя центром Вселенной, а не то, что ты лучше других. А это разные вещи.
Тэлли засмеялась.
— Тогда почему ты не вылечила меня? Когда я была без сознания?
Повисла еще одна пауза. Сквозь наушник слышался шум от вертолета.
— Потому что я сожалею.
— О чем?
— О том, что сделала тебя Особенной. — Выдавила Шэй. — Это — моя ошибка, и я не хотела вновь принуждать тебя измениться. Если ты и захочешь этого, то только по собственной воле.
— О, — Тэлли сглотнула. — Спасибо, Шэй.
— Но есть еще кое-что, — добавила девушка. — То что, ты до сих пор «резчик», поможет нам, когда мы вернемся домой, чтобы остановить эту войну.
Тэлли нахмурилась. Шэй еще не рассказывала ей о своем плане.
— В чем именно будет заключаться моя помощь?
— Доктор Кэйбл будет проверять, на самом ли деле мы говорим правду. И лучше, если один из нас по-прежнему будет чрезвычайником.
Тэлли остановилась перед следующей дверью.
— Мы скажем правду? Мы ей все расскажем?! Я думала, что придется использовать голодные нано-молекулы, или хотя бы гранаты.
Шэй вздохнула.
— Ты — чрезвычайник, Тэлли-ва. Насилие не поможет. Если мы нападем, то они решат, что это ответ Диего. И война лишь разрастется. Мы должны признаться.
— Признаться? — Тэлли стояла перед другой комнатой, которая освещалась лишь светом от горящей Ратуши.
Здесь все было разбросанно: вазы разбиты, цветы валялись на полу, окна полностью вылетели.
— Да, Тэлли-ва. Мы должны сказать, что на Оружейный склад напали ты и я, — сказала Шэй. — И что Диего не имеет к этому никакого отношения.
— О. Отлично, — Тэлли выглянула из окна.
Ратуша еще горела, не зависимо от того, сколько пены распыляли вертолеты. Скорее всего, здание будет гореть в течение нескольких дней; это нападение создало маленькое солнце.
И этот ужас — был их ошибкой. Ее и Шэй. Это они все это устроили, им и останавливать. Но мысль о том, что придется во всем признаться доктору Кэйбл, зародила в душе Тэлли желание прыгнуть в окно, так, чтобы потом крэш-браслеты поймали ее. А затем она скроется в лесу. И ее никто не найдет. Ни Шэй. Ни доктор Кэйбл.
Она снова станет невидимой.
Но тогда это означало бы оставить Зейна в этом городе, на который в любой момент могут напасть.
— Но если они нам не поверят, — продолжала Шэй, — то начнут копаться в мозгах. Ты должна остаться Особенной.
Внезапно, Тэлли стало нечем дышать. Она решила выйти на улицу, но запах мертвых цветов давил на нее. Глаза заслезились, и Тэлли зажмурилась, ориентируясь по звуку от собственных шагов.
— Но что они сделают нам, Шэй-ва?
— Я не знаю, Тэлли. Еще никто не устраивал ложную войну. Но что нам остается?
Тэлли открыла глаза и высунулась из окна. Она жадно глотала воздух, хоть и с примесью гари.
— Мы не можем ради этого зайти так далеко… — прошептала Тэлли.
— Я знаю, Тэлли-ва. Это все моя идея, моя вина. В первую очередь я виновата в том, что ты стала особенной. Если бы я могла пойти одна, я бы пошла. Но как только они просканируют мой мозг, то сразу найдут изменения, и подумают, что это Диего послал меня, чтобы избежать войны.
Тэлли не могла поспорить с этим. Она никак не могла поверить, что их маленький взлом приобрел такие последствия. Доктор Кэйбл никому не поверит, пока полностью не просканирует мозг.
Она посмотрела на горящую Ратушу и вздохнула. Было слишком поздно бежать. Вообще, было уже слишком поздно, чтобы делать что-либо.
