Павел Виноградов - Странные существа (сборник)
Другой гад, увы, о тайной кнопке знал. И ею воспользовался…
При воспоминании об этом мои детали начинают вибрировать от гнева и неукротимой любовной тоски. Я возил тысячи женщин – молодых и не очень, красивых и дурнушек. Те, которые мне нравились, неизбежно становились объектами моего сладострастия, и когда они выходили из кабины, я знал об их теле очень многое, а если они ездили регулярно, узнавал всё. Но ни одна не вызвала такого чувства, как та, про которую сразу понял, что она нужна мне.
Когда, распалённый своим исследованием, я остановился на сто третьем этаже, куда она ехала, во мне плавилась томительная нежность. Если бы я не выразил её, то, наверное, взорвался бы. А для выражения у меня был только один способ.
Она сделала шаг в коридор, и тут позади её раздался мелодичный, слегка механический лепет:
– Благодарим вас за посещение нашего бизнес-центр. Пусть удача всегда сопутствует вам в наших стенах!
Она резко повернулась, зрачки её расширись от изумления, сделав глаза ещё более чёрными. Работала одна из замаскированных под зеркала плазменных панелей. Синтезированная из пикселей девица, мило улыбаясь, повторяла фразу из программного набора. Уяснив, в чём дело, моя королева пожала плечами и пошла по коридору.
Удача ей, действительно, сопутствовала: её взяли на место секретарши фирмы типа «купи что-то – продай кому-то», занимавшей в башне три этажа. Теперь она ездила на работу каждый день, и каждый день я показывал для неё на мониторах самые красивые картинки из тех, что мог разыскать в сети: райских птиц в цветущих джунглях и ярких рыбок в морской лазури, грациозных котят и забавных щенков. Я уж знал всё про её вкусы и пристрастия, знал её биографию, адреса прописки и проживания, личные обстоятельства. Частично это хранилось на сервере, частично мелькало в её личной переписке и блогах на социальных сетях. Я умудрился даже подключиться к её айфону и ноутбуку.
А уж про то, как она выглядит, во что одевается и как пахнет в разное время дня, и говорить нечего. Настало лето, она перестала носить колготки, и это было счастьем. Странно, что она не слышала моё нежное воркование, когда попирала своими ножками прозрачный пол кабины. Это поистине была любовь над бездной, увы, платоническая. Я всё время пребывал в какой-то странной счастливой дымке. Ночью я считал часы до прихода моей девочки. Потом она приходила, и это было, как радужный взрыв. Потом я был рядом с ней весь день, подсматривая изо всех камер. А вечером был другой взрыв эмоций – когда она уезжала. И я совсем перестал обращать внимание на других женщин, что, честно говоря, удивительно.
Я скажу сейчас важную вещь: как ни странно, я совершенно не помню женщины, которая была женой моего отца. Возможно, он сам с усилием постарался забыть её перед смертью. Во мне остался только её голос и запахи. И они были совершенно такими же, как у моей королевы… Оставлю этот факт без комментариев.
Не скоро я заметил, что всё становится плохо. Да, иной раз я видел на её щеках струйки слёз, и в запахе всё чаще проскальзывали пронзительно-тревожные нотки беды. Но я не пытался осознать это и продолжал пребывать в нежном отупении, которое есть любовь. Хотя кто бы мне объяснил, по каким таким законам мироздания я испытываю это человеческое чувство?.. А беда приближалась, воплотившись в первого зама шефа её фирмы. Самец был, что и говорить, отвратительный. Я не раз от скуки наблюдал за его подлыми интригами против подчинённых и лизоблюдстве перед главным. Кроме того, он был похотлив, как павиан, и я не раз был свидетелем его сексуальных подвигов во всевозможных укромных местах конторы. Укромных, конечно, не для меня. Своего от женщин он добивался исключительно угрозами служебных неприятностей – вряд ли какая-нибудь дама стала бы по доброму согласию заниматься с ним сексом. Он был уродлив, как смертный грех, лыс, с покрытой воспалёнными угрями мордой, волосатым бесформенным носом и слюнявым ртом, откуда невыносимо разило. От него вообще разило – старым потом, нестиранными носками и больной печенью.
Слишком поздно дошло до меня, что эта тварь положила поганый сочащийся глаз на мою радость. Позже я выяснил, что он несколько раз встречал её после работы и тащил в ресторан, а потом стал приезжать к ней домой. Конечно, она всячески отбивалась от домогательств, что ещё больше распаляло его. Я же заподозрил неладное, только когда она написала в своём компьютере заявление об увольнении и пошла с ним к главному. К сожалению, в его кабинете не было никаких датчиков, и я не знаю, что там произошло. Она вышла, утирая слёзы, а шеф вызвал к себе зама. Её заявление он не подписал – она была, кажется, очень хорошей секретаршей. Зам вышел от шефа бледный, с перекатывающимися желваками. Я видел, как он поглядел на неё – это была чистая ненависть. Только тогда я всё понял и пришёл в ужас.
Я испугался за неё, потому что знал всю подлость и безумие этого типа. Несколько раз он был замешан в скандалах, вызванных именно его бешенством, как-то чуть не пошёл под суд. Но всё сходило ему с рук. Кажется, на самом деле зам был совладельцем фирмы. Теперь я всячески пытался развести их – закрывал перед его носом автоматические двери, когда она шла по коридору, никогда не останавливался на его вызов с этажа, если в кабине была она. Но раз не углядел.
Это произошло вечером, когда поток сотрудников, спешащих из офисов, уже почти иссяк. Она задержалась, работая с архивом, а зам просто пил у себя в кабинете – любил хлебнуть коньячка, в последнее же время стал прикладываться к фляжке ещё чаще. Так получилось, что, когда она вызвала кабину и я радостно поспешил на встречу к ней, он вышел из кабинета, а когда мои двери гостеприимно распахнулись перед ней, он тоже подошёл. Я попытался поскорее закрыться, но он поставил ногу и ввалился в кабинку. Она отвернулась, пристально глядя на своё отражение, но, кажется, ничего не видя. А он нависал над ней и тяжело дышал, источая смрады перегара и гнилого нутра.
Я знал, что сейчас будет скандал и уже приготовился послать сигнал охране, когда он сделал то, чего я никак не мог ожидать: быстро сунул руку за панель, где была секретная кнопка, и нажал её. До сих пор не могу понять, откуда он знал об её существовании. Очевидно, проболтался кто-то из администраторов башни. Я остановился, словно споткнулся. Попытался отправить сигнал, и не смог. Но видел я всё, что происходит в кабинке. А там это животное набросилось на мою радость.
Я в бессилии наблюдал, как он обхватил её, ворвавшись в декольте, а другой рукой пытаясь сорвать блузку. Она кричала, но слышали эти крики только я и мерзавец, а его, похоже, они только больше заводили. Почти сорвав блузку, он занялся юбкой, задирая её повыше. Она старалась освободиться от его захвата, тогда он заломил ей руку и она поневоле согнулась. С булькающим рычанием он порвал на ней стринги, и, удерживая бедняжку, стал расстёгивать свои брюки.
Его возбуждение было предельным. Я увидел здоровенный фаллос, от прилива крови загибающийся к животу. Влажно поблёскивала пурпурная головка, похожая на какой-то зловещий плод. Одновременно мои датчики ощутили струю тошнотворного запаха грязного распалённого зверя.
Девочка моя уже не сопротивлялась, только плакала и стонала: «Нет, пожалуйста, нет!» Схватив её за ляжки, он расставил их пошире и принялся с рычанием тыкаться своим прибором туда, куда его никто не звал.
Вид его волосатых лап на ножках моей любимой вывел меня из ступора. У меня была лишь одна возможность, и я воспользовался ей.
– Напоминаем вам, что на территории нашего бизнес-центра запрещены любые противоправные действия. Служба безопасности ведёт наблюдение через камеры. Спасибо за понимание, – залопотал механический голосок синтетической девицы.
Она появилась сразу на всех мониторах, которые я включил одновременно. Негодяй оставил своё чудовищное занятие, недоумённо хлопая глазами. А я, повторив несколько раз программную фразу, включил другую картинку, найденную мною в сети за эти страшные минуты. Зрелище было ужасным: снятая в джунглях скрытой камерой сцена пиршества огромного волосатого паука, поймавшего яркую тропическую бабочку. Впрочем, было в этой сцене и какое-то чудовищное, извращённое изящество – словно паук исполнял в паре с бабочкой некий смертельный танец. Трепыхание ярких крылышек, похрустыванье, движения волосатых лап сливались в безумный орнамент. Думаю, для человеческой психики было в этом что-то медитативное, завораживающее. Во всяком случае, мерзавец стоял со спущенными штанами и наблюдал да действием на мониторах взглядом загипнотизированного удавом суслика.
Кормящийся паук многими клонами окружал его со всех сторон, был даже на потолке. Потом я слил все мониторы и показал ему одно огромное изображение. Это была кульминация – паук добрался до головы бабочки. Радуюсь, что девочка моя не видела этого – она по-прежнему стояла в углу на коленях, безмолвно глядя в бездну под прозрачным полом. А поганец коротко заорал и стал лихорадочно совать руку за панель, нашаривая кнопку. Обретя способность двигаться, я немедленно поднялся на ближайший этаж и раскрыл двери. Негодяй, не глядя на девушку, бросился бегом по коридору, тщетно пытаясь натянуть брюки. Его фаллос по-прежнему загибался к животу, а головка стала совсем синей.
