Виктор Пелевин - Священная книга оборотня
— Доктор Фрейд не только сам сидел на кокаине, он его пациентам прописывал. А потом делал свои обобщения. Кокаин — это серьезный сексуальный возбудитель. Поэтому все, что Фрейд напридумывал — все эти эдипы, сфинксы и сфинкторы, — относится исключительно к душевному измерению пациента, мозги которого спеклись от кокаина в яичницу-глазунью. В таком состоянии у человека действительно остается одна проблема — что сделать раньше, трахнуть маму или грохнуть папу. Понятное дело, пока кокаин не кончится. А в те времена проблем с поставками не было.
— Я говорю не про…
— Но пока у тебя доза меньше трех граммов в день, — продолжала я, — ты можешь не бояться ни эдипова комплекса, ни всего остального, что он наоткрывал. Основывать анализ своего поведения на теориях Фрейда — примерно как опираться на пейотные трипы Карлоса Кастанеды. В Кастанеде хоть сердце есть, поэзия. А у этого Фрейда только пенсне, две дорожки на буфете и дрожь в сфинктере. Буржуазия любит его именно за мерзость. За способность свести все на свете к заднице.
— А почему буржуазия должна его за это любить?
— А потому, что портфельным инвесторам нужны пророки, которые объяснят мир в понятных им терминах. И лишний раз докажут, что объективной реальности, в которую они вложили столько денег, ничего не угрожает.
И Хули посмотрела на меня чуть насмешливо.
— А как ты думаешь, — спросила она, — действительно тенденция к отрицанию объективной реальности имеет в своей основе сексуальную депривацию?
— А? — растерялась я.
— Проще говоря, согласна ли ты, что мир считают иллюзией те, у кого проблемы с сексом? — повторила она тоном доброй теледикторши.
С этим взглядом на мир я часто сталкивалась в «Национале». Дескать, только сексуально закомплексованные лузеры прячутся от живительного шума рынка в мистику и обскурантизм. Особенно забавно бывало слышать это от клиента, елозящего в одиночестве по кровати: если вдуматься, то же самое происходило с бедняжкой и все остальное время, только вместо лисьего хвоста его морочила Financial Times, а одиночество было не относительным, как в моем обществе, а абсолютным. Но услышать такое от сестрички… Вот что делает с нами общество потребления.
— Все наоборот, — сказала я. — На самом деле, именно тенденция увязывать духовные поиски с сексуальными проблемами основана на фрустрации анального вектора либидо.
— Как это? — подняла брови сестричка И.
— А так. Тем, кто это говорит, следует сделать то, что им всегда тайно хотелось — трахнуть себя в задницу.
— Зачем?
— Когда они займутся тем, в чем они понимают, они перестанут рассуждать о том, чего не понимают. У свиньи так устроена шея, что она не может смотреть в небо. Но из этого вовсе не следует, что небо — сексуальный невроз.
— Понятно… От волка набралась?
Я промолчала.
— Так-так-так, — сказала сестричка И. — А посмотреть на него можно?
— Почему вдруг такой интерес? — спросила я подозрительно.
— Только не ревнуй, — засмеялась она. — Просто хочется поглядеть, кто тебе пришелся по сердцу. К тому же я никогда не видела волков-оборотней, только слышала, что они бывают где-то на севере. Кстати, сверхоборотень, про которого ты мне постоянно читаешь лекции — скорее волк, чем лиса. Так, во всяком случае, считает мой муж. И его ложа «Розовый Закат» тоже.
Я вздохнула. Было просто непостижимо, как это И Хули, настолько проницательная в одних вопросах, может быть так дремуче-невежественна в других. Сколько раз можно объяснять ей одно и то же? Я решила не вступать в спор. Вместо этого я спросила:
— Ты думаешь, что сверхоборотнем может оказаться мой Александр?
— Насколько я понимаю, сверхоборотень — не просто волк. Это нечто отстоящее от волка так же далеко, как волк отстоит от лисы. Но сверхоборотень — это не промежуточная стадия между лисой и волком. Он далеко за волком.
— Ничего не понимаю, — сказала я. — Где — за волком?
— Знаешь что, сама я связно не объясню. Бедняжка Брайан собрал весь доступный материал на эту тему. Хочешь, он прочтет короткую лекцию, пока еще жив? У нас как раз есть свободное время завтра днем. А ты позови своего Александра — ему, я думаю, тоже будет интересно послушать. Заодно и мне покажешь.
— Было бы здорово, — сказала я. — Только у Александра неважно с английским.
— Это ничего. Брайан полиглот и свободно говорит на пяти языках. В том числе и на русском.
— Хорошо, — сказала я, — тогда давай попробуем.
И Хули подняла палец.
— А твой генерал-лейтенант окажет нам за это одну услугу.
— Какую?
— Нам с Брайаном нужно попасть ночью в храм Христа Спасителя. Причем это должна быть ночь с пятницы на субботу, около полнолуния. Сможет он устроить?
— Думаю, сможет, — сказала я. — Наверняка у него есть связи. Попробую поговорить.
— Тогда я тебе напомню, — сказала И Хули.
Так с ней всегда. Решает свои вопросы за твой счет и при этом создает у тебя чувство, что она тебя облагодетельствовала. Хотя, с другой стороны, мне было ужас как интересно посмотреть на лорда Крикета — оккультиста, покровителя изящных искусств и любителя лисьей охоты.
— Скажи, — спросила я, — а твой муж догадывается? Ну, про тебя?
— Нет. Ты что, с ума сошла? Это же охота. По правилам он должен все узнать только в последний момент.
— Как тебе удается столько времени все скрывать?
— Помогают условности английской жизни. Раздельные спальни, викторианский ужас перед наготой, чопорный ритуал отхода ко сну. В аристократических кругах это просто — достаточно завести определенный порядок, а потом его поддерживать. По-настоящему сложно другое — постоянно отодвигать развязку. Это действительно требует напряжения всех душевных сил.
— Да, — согласилась я, — твоя выдержка удивительна.
— Брайан — это мой Моби Дик, — сказала И Хули и усмехнулась. — Хотя dick у бедняги не очень-то моби…
— Сколько ты его гонишь? Пять лет? Или шесть?
— Шесть.
— И когда ты планируешь…
— На днях, — сказала И Хули.
От неожиданности я вздрогнула. Она обняла меня за плечи и прошептала:
— Мы здесь как раз для этого.
— Почему ты решила сделать все в Москве?
— Здесь безопаснее. И потом, удивительно удобная ситуация. Брайан не просто знает пророчество, по которому сверхоборотень должен появиться именно в этом городе. Он собирается сам стать сверхоборотнем. Он почему-то уверен, что для этого надо отслужить в храме, который был разрушен и восстановлен, нечто вроде черной мессы по методике его дурацкой секты. Все должно происходить без свидетелей. Его единственным помощником буду я, поскольку у меня есть требуемое посвящение.
— Откуда?
— Он мне его и дал.
Меня вдруг поразила одна догадка.
— Подожди-ка… А ты сама веришь в сверхоборотня?
— В каком смысле?
— Что он придет, и мы ясно его увидим, и все такое прочее — ну, как ты мне писала?
— Я тебе не писала, что я в это верю. Я писала, что Брайан так говорит. А меня вся эта мистика не занимает. Пускай сверхоборотень приходит или не приходит, мне до него дела нет. Но лучшей возможности для… — она щелкнула пальцами, чтобы я поняла, о чем речь, — мне не найти.
— Ну ты и хитрюга!
И Хули очаровательно улыбнулась.
Только теперь я поняла ее замысел. Наверно, что-то похожее испытывает начинающий шахматист, когда перед ним раскрывается замысел гениальной партии. Развязка обещала быть драматичной и зрелищной, как и требовали правила охоты: трудно придумать лучший интерьер для последнего удара, чем ночной храм. Мало того, с самого начала была готова диковатая, но убедительная легенда с объяснением происходящего. Это, собственно, была не легенда, а чистая правда, в которую верил сам виновник торжества, а минуту тому назад — даже я. Что могло заподозрить следствие?
Изящно и естественно, ни малейшей недостоверности. Мастерский план. Я, конечно, не одобряла этого спорта, но нельзя было не отдать сестрице должного. И Хули, несомненно, была лучшей в мире охотницей, единственным спортсменом такого уровня. Я уважительно хмыкнула.
— И кто у тебя следующий? Еще не решила?
— О, глаза разбегаются. Есть удивительные варианты, совсем неожиданные.
— Какие?
И Хули зажмурилась и пропела хрустальным голоском:
— Don't question why she needs to be so free[19]…
— Мик Джаггер? — охнула я. — Да как ты смеешь об этом даже думать?
— А что? — невозмутимо переспросила И Хули. — Он ведь теперь «сэр Мик». Legitimate target[20]. И потом, неужели тебя до сих пор трогают эти слова? По-моему, они давно стали похожи на рекламу авианосца.
*Лорд Крикет был человеком неопределенного возраста. И пола, хотелось добавить для точности описания. Сестричка И говорила, что он происходит из потомственной военной семьи, но его внешность никак на это не указывала. При первом взгляде на него мне даже пришло в голову выражение «war hero or shero»[21], — это несмотря на бритую голову и бородку-goatee. У него было интересное выражение лица: как будто в юности его душа рвалась к свободе и свету, но, не сумев пробить броню самообладания и долга, так и застыла вопросительным пузырем, распучив лицо в удивленно-недовольную гримасу.
