Стивен Кинг - Воспламеняющая
Люди на крыльце застыли, глядя на неожиданно яркое развитие событий. Трое агентов, которым Чарли подожгла волосы, сумели потушить пламя. В ближайшем будущем (каким бы коротким оно ни было) им предстояло выглядеть весьма странно: коротко стриженные волосы напоминали почерневшие, спутанные хлопья пепла.
– Убирайтесь, – прохрипел Энди. – Быстро. Она не делала такого раньше, и я не знаю, сможет ли она остановиться.
– Я в порядке, папуля, – сказала Чарли. Ее голос был спокойным, сдержанным, на удивление безразличным. – Все хорошо.
И тут автомобили начали взрываться.
Все взрывы прогремели в задней части. Потом, восстанавливая в памяти происшествие на ферме Мандерсов, Энди мог за это поручиться. Все начиналось с задней части, где находился топливный бак.
Первым с низким рычанием взорвался светло-зеленый «плимут» Эла. Огненный, ослепительно яркий шар поглотил его багажник. Заднее стекло вылетело в салон. За «плимутом» буквально через пару секунд последовал «форд» Джона и Рэя. Куски металла взлетали в воздух, падали на крышу.
– Чарли! – закричал Энди. – Чарли, остановись!
– Я не могу, – тем же спокойным, бесстрастным голосом ответила она.
Взорвался третий автомобиль.
Один человек побежал. Другой последовал за ним. Мужчины на крыльце попятились. Энди опять куда-то потащили, он уперся, и тут выяснилось, что никто его не держит. Они все бежали, бледные, с вытаращенными от страха глазами. Один из обгоревших агентов попытался перемахнуть перила, зацепился ногой и упал головой вниз в маленький огородик, где Норма летом выращивала фасоль. Колышки, по которым вились стебли, по-прежнему торчали из земли, и один проткнул мужчине шею и вышел из затылка с влажным, чавкающим звуком, который Энди помнил до конца жизни. Агент дергался на земле, как вытащенная на берег форель, колышек торчал из шеи, кровь хлестала на рубашку, а с губ срывались булькающие хрипы.
Остальные автомобили с оглушительным грохотом взорвались, как гирлянда петард, отшвырнув двух бежавших мужчин, словно тряпичные куклы. У одного огонь охватил нижнюю половину тела. Другого нашпиговало осколками стекла.
Темный, маслянистый дым поднимался к небу. За подъездной дорожкой холмы и поля колыхались в потоках теплого воздуха, будто охваченные ужасом. Обезумевшие курицы бегали повсюду, отчаянно кудахча. Внезапно три вспыхнули, превратились в огненные шары на ножках и чуть позже упали в дальнем конце палисадника.
– Чарли, прекрати немедленно! Прекрати!
Полоса огня прочертила палисадник по диагонали, земля горела по прямой линии, будто ее посыпали порохом. Огонь добрался до колоды с топором Ирва, окружил, нырнул в нее. В следующее мгновение колода вспыхнула.
– ЧАРЛИ! РАДИ БОГА!
Какой-то агент Конторы выронил пистолет на траву между крыльцом и полыхавшими автомобилями. В нем начали рваться патроны, чередой резких взрывов. Пистолет подпрыгивал и крутился.
Энди влепил дочери оплеуху.
Голова девочки мотнулась назад, синие глаза остались пустыми. Потом она посмотрела на отца, ощутив боль, изумленная, ошалевшая, и он почувствовал, что попал в капсулу нарастающей жары. Попытался вдохнуть, но воздух напоминал расплавленное стекло. Волосы в носу затрещали.
Самовозгорание, подумал он. Я сейчас вспыхну…
И тут жар ушел.
Чарли пошатнулась, поднесла руки к лицу. А потом сквозь пальцы раздался пронзительный, набирающий силу крик такого ужаса и отвращения, что Энди испугался, а не сошла ли его дочь с ума.
– П-А-А-А-А-П-А-А-А-А…
Он торопливо обнял Чарли, прижал к себе.
– Ш-ш-ш. Успокойся, Чарли, милая, ш-ш-ш.
Крик оборвался, она обмякла в его руках. Чарли лишилась чувств.
14
Энди поднял дочь на руки, и голова Чарли безжизненно упала ему на грудь. Воздух нагрелся, пропитался запахом горящего бензина. Языки пламени уже доползли по лужайке до шпалеры для плюща и теперь поднимались с проворством мальчишки, лезущего ночью в окно. Дому предстояло сгореть.
Ирв Мандерс сидел, привалившись спиной к сетчатой двери кухни, вытянув ноги. Норма стояла рядом с ним на коленях. Пуля попала в руку выше локтя, и рукав синей рубашки пропитался кровью. Норма оторвала длинную полосу от подола платья и пыталась закатать рукав, чтобы перевязать рану. Ирв смотрел прямо перед собой широко раскрытыми глазами. Его лицо посерело. Губы приобрели синюшный оттенок, дыхание участилось.
Энди шагнул к ним, и Норма отпрянула, прикрывая собой мужа. Вскинула на Энди яркие, злые глаза.
– Вали отсюда, – прошипела она. – Забирай свое чудовище и вали.
15
Оу-Джей бежал.
Кусака в плечевой кобуре прыгал вверх-вниз. Оу-Джей бежал через поле. Падал, поднимался, снова бежал. Подвернул лодыжку, угодив ногой в чью-то нору, опять упал, от боли из груди вырвался крик. Но он поднялся и побежал дальше. Иногда ему казалось, что он бежит один, иногда рядом вроде бы бежал кто-то еще. Это значения не имело. Имела значение насущная необходимость убраться как можно дальше от пылающей груды тряпья, которая десятью минутами раньше была Элом Штайновицем, от пылающего каравана автомобилей, от Брюса Кука, лежавшего в маленьком огороде с колом в шее. Дальше, дальше, дальше. Кусака вывалился из кобуры, больно ударил по колену, упал в сухую траву, где и остался. Потом Оу-Джей оказался в лесу. Зацепился ногой за поваленное дерево и растянулся. Лежал, хрипло дыша, прижимая руку к боку, в котором немилосердно кололо. Лежал, плача от шока и ужаса. Подумал: Никаких больше заданий в штате Нью-Йорк. Никогда. Хватит. Баста! Ноги моей больше не будет в штате Нью-Йорк, даже если я доживу до двухсот лет.
Через какое-то время Оу-Джей поднялся и захромал к дороге.
16
– Давай унесем его с крыльца. – Энди положил Чарли на траву за палисадником и вернулся. Одна стена дома горела, и искры залетали на крыльцо, как большие, неторопливые светляки.
– Уйди, – грубо ответила Норма. – Не прикасайся к нему.
– Дом горит, – напомнил Энди. – Позволь тебе помочь.
– Уходи! Ты уже сделал предостаточно!
– Перестань, Норма. – Ирв посмотрел на жену. – Этот человек не виноват в случившемся. Так что замолчи.
В ответ она посмотрела на него с таким видом, словно хотела много чего сказать, потом сжала губы.
– Помогите мне подняться, – попросил Ирв. – Ноги точно резиновые. Похоже, я обдулся. Не удивлюсь. Один из этих ублюдков подстрелил меня. Не знаю, какой именно. Подставляй плечо, Фрэнк.
– Энди, – поправил Энди и обнял его. Мало-помалу Ирв поднялся. – Я не в обиде на твою жену. Не следовало тебе подвозить нас.
– Если бы мне дали второй шанс, я бы поступил точно так же. Эти мерзавцы пришли на мою землю с оружием. Проклятые Богом ублюдки, правительственные шлюхи и… о-о-о-о, Господи!
– Ирв?! – воскликнула Норма.
– Молчи, женщина. Я уже на ногах. Пошли, Фрэнк, или Энди, или как тебя там. Здесь становится жарко.
И он говорил чистую правду. Порыв ветра принес на крыльцо сноп искр, и Энди наполовину отвел, наполовину отнес Ирва по ступеням в палисадник. Колода для рубки дров превратилась в почерневший пенек. От кур, которых подожгла Чарли, остались лишь обгорелые косточки и странная плотная зола, которая раньше, очевидно, была перьями. Куры не поджарились: их кремировали.
– Посади меня у амбара, – выдохнул Ирв. – Я хочу с тобой поговорить.
– Тебе нужен врач, – возразил Энди.
– Да будет мне врач. А что с твоей девочкой?
– Без сознания. – Энди посадил Ирва на землю у амбарной двери. Тот смотрел на Энди снизу вверх. Лицо порозовело, синева уходила с губ. Он обливался потом. На другой стороне палисадника горел белый фермерский дом, стоявший на Бейллингс-роуд с 1868 года.
– Ни одно человеческое существо не должно делать то, что делает она, – сказал Ирв.
– Может, и так. – Энди посмотрел сначала на Ирва, потом на каменное, беспощадное лицо Нормы Мандерс. – Но ни одно человеческое существо не должно страдать от церебрального паралича, или мышечной дистрофии, или лейкемии. Однако это случается. С детьми.
– Она об этом не просила, – кивнул Ирв. – Все правильно.
А Энди продолжил, по-прежнему глядя на Норму:
– Она такое же чудовище, как ребенок с аппаратом искусственного дыхания или умственной отсталостью.
– Я сожалею, что так ее назвала, – ответила Норма, отводя взгляд. – Я кормила с ней кур. Смотрела, как она гладит корову. Но, мистер, мой дом горит, и погибли люди.
– Я сожалею.
– Дом застрахован, Норма. – Ирв здоровой рукой взял ладонь жены.
– Страховка не спасет сервиз моей матери, которая унаследовала его от своей, – ответила Норма. – Или мой секретер, или картины, которые мы купили на прошлогодней июльской выставке в Скенектади. – Слезинка выкатилась из уголка ее глаза, и Норма вытерла лицо рукавом. – И все письма, что ты писал мне, когда служил в армии.
