Константин Щемелинин - "Я"
Мое внимание привлекла девочка-подросток. Оба моих спутника, обнаружив мой интерес, также обратили внимание на нее. Я объяснил им:
— Она напоминает мне мою первую любовь. От нее веет добрым детством, когда мир был лучше; однако, непонятно, что делает она здесь, в столь опасном месте?
Мне было приятно встретить здесь воспоминания детства, мне было грустно, и я был счастлив.
— Дети не похожи на нас, взрослых, — продолжил я. — Однажды, помню, я куда-то шел по своим делам, и меня обогнали два мальчика. Один из них сказал другому: «Давай побежим», тот ответил: «Зачем?», и тогда я услышал: «Так ведь просто идти скучно», и они побежали. Энергия била в них ключом, и я по-хорошему завидовал им.
Милое, доброе детство, когда ты уверен в том, что будешь жить вечно, и что ты всегда будешь здоров и весел! Там, в далеком детстве, когда ты растешь, ты с каждым годом становишься все сильнее, все умнее, и мир постепенно раскрывается перед тобой во все своей красе, и кажется, что так будет всегда, но потом ты вырастаешь… Ты вырастаешь, становишься взрослым, и оказывается, что ты уже узнал настолько много об этом мире, что, зная начало ситуации, ты можешь очень уверенно предсказывать ее развитие и конец, и тебе становится неинтересно жить; ты пытаешься, ты что-то пытаешься, но от твоих попыток мало что меняется. Заря жизни (в широком значении этого слова — от детства с отрочеством и юностью с началом семейной жизни) — прошла, и ты знаешь, что когда-нибудь умрешь, и ты будешь болеть, а самое главное — такого как в юности роста уже не будет ни в силах, ни в разуме, ни в интересе — не будет никогда. И где бы ты ни был, и чем бы ты ни занимался, ты все равно знаешь в своей душе, что лучшее твое время — юность, и она прошла безвозвратно. Ты видишь гадости, подлости и несправедливости этого мира, и сам время от времени делаешь что-либо подобное, и с ностальгией вспоминаешь о детстве, когда ты был лучше, и мир вокруг тебя был лучше тоже. Ты был мал, и тебя все любили и все прощали, а потом ты вырос… Ты живешь во взрослом мире, который казался тебе большим и необъятным, а он оказался достаточно простым и, в основном, состоящими из денег.
Если не знаешь в чем причина чего-либо, то скажи, что в деньгах, и, скорее всего, ты не ошибешься!
Деньги, деньги, всегда только деньги, и разговоры о них: «купил», «продал», «дешевле», «дороже», «сколько получаешь?», «а другой зарабатывает больше!», и кажется, что, кроме денег вообще нет ничего на свете, но приходит любовь, приходит смерть, приходит война, приходит старость, и ты понимаешь, что, кроме денег, есть еще кое-что, но, как это всегда бывает, понимаешь слишком поздно, уже после утраты, и тогда на душе становится больно от собственной глупости, и ты отыгрываешься на тех, кто рядом — на близких. Но все равно на протяжении всей жизни золотое детство, в котором почти не было денег, светит тебе маяком, и то, как воспитывали тебя тогда, накладывает отпечаток на всю твою, по-большому счету, обычную человеческую жизнь. Таких как ты очень много, триллионы триллионов людей куда-то спешат, что-то делают, боясь не успеть, но они уже опоздали, потратив всю свою жизнь на мелочи, и только в старости поймут, что самое ценное в жизни — это время, а один из самых лучших периодов — это детство; и время уходит безвозвратно с каждым вздохом, с каждой прочитанной строчкой, и поделать с этим ничего нельзя…
— Хочешь сделать ей подарок? — выдержав паузу после моего монолога, внезапно спросил меня «отец».
— При чем тут подарок? — изумился я, уже забыв, о ком идет речь и кому нужно дарить подарок, но потом вспомнил, что мы говорили о девушке, только не мог понять, какой подарок и как мы подарим его ей. Но все оказалось гораздо проще: дело заключалось не в девушке и не в подарке, а во мне и для меня, а девушка была лишь поводом из разговора.
— Девушки любят все яркое и блестящее, — сказал «отец», улыбнулся и подал мне камень.
Это был обычный камень, гранит или базальт, наверное, величиной в полкулака. «Что же в нем такого яркого и блестящего?» — подумал я, а сам сказал:
— Камень как камень.
— Присмотрись к нему повнимательнее — учись постигать суть вещей.
Я присмотрелся к нему внимательнее, но ничего особенного не увидел. Тогда я попытался проникнуть в его внутреннюю структуру, и мне это удалось. Он что-то хранил в себе, этот камень, но что именно, мне было непонятно. Я нашел в нем одно интересное место, похожее на «замок». Если его «открыть», то внутренняя структура камня потеряет, а может быть и не потеряет, свою устойчивость. Что-то там есть внутри, что-то есть — то, что держит «замок». Я открыл «замок» — я и не думал, что произойдет ТАКОЕ.
Камень засверкал, яркость его света нарастала с каждым мгновением, а затем он вспыхнул. На какую-то долю секунды я успел увидеть горящие деревья и траву, горящие горы вдалеке и свою горящую руку. Я успел увидеть все это, но не глазами, а своей нечеловеческой частью, ибо глаза мои сгорели мгновением раньше. Я почувствовал крепкую дружескую руку «отца», рванувшегося со мной прочь с этой планеты, а тем временем тело мое уже догорало на Хале, хотя сам я был еще жив.
«Отец» уносил меня все дальше и дальше. Фронт расширяющегося огня был воистину великолепен и чудовищно страшен. Он потрясал своим великолепием и дикой, ничем не ограниченной, первозданной мощью: плотность излучения в нем была такова, что оно разрывало вещество. Первой погибла Хала, разорванная этим фантастическим потоком, за ней в пыль были размолоты остальные планеты, а потом уже и сама звезда. Теперь я перестал воспринимать происходящее, ибо оно не укладывалось в рамки моего восприятия, но мой «отец» показывал мне все, что там происходило.
Огонь был не просто пламенем — это был поток электромагнитных и гравитационных волн вместе с элементарными частицами, электронами и ядрами атомов. За фронтом огня струились и изгибались тонкие струи переуплотненного пространства-времени, между которыми было пространство нашей Галактики — и эти струи врезались в нормальное пространство, как нож в воду, распарывая его.
Мы с «отцом» убегали все дальше и дальше от этого огненного безумия. Постепенно фронт излучения стал не такой плотный и уже только обжигал, а не разрывал. Струи сжатого пространства тоже замедляли свой бег — они все больше расширялись, стремясь прийти в свое обычное состояние, и вскоре уже можно было различить, что внутри этих струй расположены звезды, планеты и межзвездное вещество, а также свободное излучение.
С течением времени процесс становился все более спокойным и безопасным, и разорванное в клочья, покалеченное пространство нашей Галактики начало постепенно приходить в норму. Я видел куски звезд и планет и видел небесные тела, раздробленные в щебень, — это сделали струи уплотненного пространства-времени, когда при своем движении они все разрывали на части. Многие звезды оказались не на своих местах — они были смещены со своих мест этими самыми жуткими струями.
Половина Галактики значительно изменилась, четверть ее была разрушена, но это не главное — дело в том, что наша Галактика стала частью гигантской галактики, на порядок большей массы и значительно большего размера, чем наша; невдалеке появилась галактика-спутник, а в центре нового образования, — там, где раньше была Хала, там полыхал сын юной Вселенной — квазар. Его светимость была в тысячу раз больше светимости всей нашей Галактики, всего Млечного Пути в прошлом, хотя сам он был мал — всего несколько световых часов в поперечнике. Да, квазар действительно очень ярок, исключительно ярок, может быть, он является ярчайшим объектом Вселенной, но какая женщина сможет носить кольцо с квазаром?!
Я понял этот камень. В нем содержалась огромная галактика с небольшой галактикой-спутником, а в качестве активного ядра там был квазар. Теперь я частично понимаю размер могущества Владыки Вселенных — уплотнить Галактику до размеров кулака, причем, не нарушая ни ее структуры, ни ее свойств, ни ее сущности — это ли не истинная власть над природой!
Если бы ТАКОЕ доказательство своего могущества нам, людям, продемонстрировал бог, то я бы поверил в его существование, а так… Доказательство наличия всемогущей силы должно быть ясно каждому человеку, однозначно и бесспорно — тогда это действительно доказательство, а не легенда. Люди, которые живут сейчас, получили такое доказательство — у Вселенной есть свой Властелин, реальный и естественный, а потому — не бог; а место бога там, где есть вероятность, и его нет там, где есть закономерность!
Мы с «отцом» двинулись обратно, и я, уже не веря сам себе, увидел, как весь процесс пошел в обратную сторону. Вот, что значит власть над временем! Струи пространства начали уплотняться, устремляясь назад, забирая с собой звезды и планеты. Передо мной вновь засверкал фронт излучения, устремляясь к своему источнику, к квазару. Наша Галактика пришла в движение. Я утратил восприятие происходящего, я только понял, что все возвращается на свои места. А потом была Хала, и я стоял на ней, и в руке у меня был тот самый камень. Рядом стояли оба моих спутника — все было как прежде, и я видел тот «замок» в камне, и мог его опять "открыть ", но у меня не было сил ни на что — я ужасно устал и был психически полностью опустошенным, поэтому я вернул камень и лег в траву, надеясь только на спасительное время.
