Константин Щемелинин - "Я"
— Ну и как тебе люди? — спросили у меня.
— Они производят впечатление тяжело больных, — ответил я.
— Вот именно, больных, а ведь все они здоровы. Теперь ты понимаешь, почему даже самые мелкие халанские хищники осмеливаются нападать на людей.
— Да, теперь эта маленькая тайна Халы для меня раскрыта, — сказал я, — люди двигаются, как больные халанские животные, и поэтому нападение на них имеет все шансы на успех. Посмотри, как они медлительны и неточны — если бы я был каким-нибудь мелким халанским хищником размером с собаку, то я бы не сомневался в том, что смогу одолеть одного из них за несколько мгновений, причем остальные за это время на помощь моей жертве прийти не успеют.
— У нас к тебе есть серьезный разговор, — сказал мой «отец».
Я сначала удивился, а потом испугался, а тем временем мы спустились с холма на противоположную от людей сторону.
— Ты готов? — спросили у меня.
— Да, я готов, — ответил я.
Мы стояли втроем друг перед другом, над нами было небо Халы, шелестела трава, и нам никто не мешал. Я внутренне напрягся, приготовившись к чему-то большому и неожиданному, и я не ошибся.
— Выслушай меня внимательно, — начал «отец». — Как ты думаешь, может ли Повелитель Миров распоряжаться чужими жизнями по своему усмотрению?
— Конечно же, — ответил я.
— Рассуждаем дальше: ты сам когда-нибудь распоряжался, владел ли ты сам когда-нибудь чужой жизнью?
— В полном смысле этого слова — нет, — ответил я. — Да, я убивал на охоте, но это — несущественно потому, что, как мне кажется, лишение жизни бессловесной твари ради еды не стоит столь сложных рассуждений о Хозяине Миров. Я чувствую, куда вы клоните, но помолчу и подожду, когда вы сами не скажете мне о том, чего же вы от меня хотите.
— Итак, ты должен научиться распоряжаться чужими жизнями, — продолжил второй, не «отец», — а главное — жизнями разумных существ.
Мои опасения подтверждались, но я хотел все выяснить до конца:
— Ты прав, я признаю это, и что дальше? — ответил я.
— Мы предлагаем тебе тренировку твоей психики и воли, — заговорил второй. — Для этого тебе даются люди — ты можешь входить на их базы и забирать жизни у тех людей, у которых захочешь. Это необходимая тренировка — вдруг тебе слишком сильно понравятся убийства — в таком случае на этом ты и закончишь свой путь к Властелину Вселенных.
— Знай же, — продолжил он, — что совесть твоя останется чистой, несмотря на то, что ты будешь делать с людьми, ибо ты не человек, а халанин. Человек может быть убийцей человека, и он попадает под действие моральных и правовых норм человечества. Но ни зверь, ни змея, ни ты, халанин, не принадлежите человечеству, поэтому и не попадаете под действие общечеловеческих правил, — даже если ты и заберешь жизнь у человека, то убийцей не будешь ни в глаза людей, ни, что еще более важно, в своих собственных глазах.
Это было первое, что я хотел сказать, а теперь я скажу второе: ты уже знаешь, что такое собственная смерть, и это поможет тебе во время тренировки. Мы надеемся, что бесценное знание своей смерти не позволит тебе свалиться в пучину дикости и бесчеловечной жестокости. Помни, что самое главное, ради чего все это делается, — это то, что ты должен научиться спокойно и ответственно распоряжаться чужими жизнями.
— Я согласен с такой логикой, — подумав, ответил я.
— Система безопасности на халанских базах рассчитана на зверей, а не на разумных существ, вроде нас. Ты сможешь легко преодолеть ее — я покажу тебе как. Ты будешь там все время задыхаться от недостатка кислорода, ибо земные 21% холодного кислорода и наши родные 87% горячего озона — это две совершенно разные вещи. Ни я, ни твой «отец» не пойдем с тобой — приучайся делать все сам — по-нашему общему мнению, ты уже готов к этому.
Не бойся ни оружия землян, ни их самих — ты слишком быстр и силен для них: противника, стоящего перед тобой в боксерской стойке, ты сможешь одолеть одним ударом, пробив ему насквозь и руки, и голову.
На базах ты встретишь множество различных людей: крепких мужчин, женщин, а также, возможно, пожилых людей и детей. У кого хочешь, у того и забирай жизнь — это твое право, но помни, что когда ты войдешь внутрь базы, то все ее обитатели будут уже обречены — халанские микроорганизмы, которые ты принесешь с собой, сделают свое черное дело: те, кого ты пощадишь, умрут в мучениях позже тех, кого ты убил.
Старайся отбирать жизнь, глядя прямо в глаза жертве: если ты уверен в необходимости лишения жизни, то ее глаза не будут для тебя помехой; если же ты не уверен в этом, то ее глаза остановят тебя.
Прочувствуй упоительный миг власти над чужой жизнью!
Тебе будет трудно первые несколько раз, но потом будет легче — и так ты привыкнешь. Не считай свои жертвы: сколько их будет — столько и будет. Ну, каково твое мнение?
— Логика ясная и четкая. Но хоть я внешне и халанин, в душе я все же считаю себя человеком и, отбирая жизнь у других людей, я буду чувствовать себя убийцей. Мне не подходит такая тренировка, — подытожил я.
Перед их ответом на эти мои слова, мне для ясности нужно сделать небольшое отступление. С момента первой встречи с Властелином Вселенных я чувствовал себя слабее и менее уверенно, чем он, — и это было естественно. По умолчанию, я ставил себя ниже его и вел себя соответственно; он же, по умолчанию, ставил себя выше меня, и поэтому обращался со мной хоть и дружелюбно, но все же сверху вниз. Так вот, «отец» ответил мне, подчеркнув интонацией слово «должен»:
— Ты должен потренироваться.
Все это было очень серьезно. Они давили на меня сверху вниз, ибо убедить меня логикой у них не получилось.
— Я ничего никому не должен! — воскликнул я.
Мое восклицание было абсолютно несерьезным в данном разговоре, имеющее только одну цель, — выигрыш времени и первую робкую попытку перехватить инициативу. Я отбросил все приличия и всю логику, поставив на первое место свое "я" и свои чувства. Дальше я продолжал уже более спокойным, но все же напряженным тоном:
— Когда я решу, что кого-нибудь мне надо убить… Именно «я решу», и именно «надо»… Так вот, когда я решу, что мне кого-нибудь надо убить, тогда я и убью того, кого решил — человека ли или же тебя!
Моим взглядом можно было резать сталь. Я стал равным им по силе воли и своему месту в мире. Мы стали равны друг другу в психологическом плане. Теперь я стал давить на них:
— Моя смерть всегда при мне, и пока она со мной я никому не подвластен! То, что вы мне предлагаете, мне не подходит. Я слишком уверен в самом себе — мне не нужна такая тренировка, и я этого не хочу.
— Хочешь ты или нет, но ты должен.
После таких слов я не спешил с ответом, обдумывая ситуацию, и, наконец, взвесив все, решился:
— Если таков мой путь к власти над мирами, то я не желаю такого пути! Средства в данном случае портят саму цель. Кончайте со мной — я не стану одним из вас!
— Станешь, ибо твой путь не закончен, — был ответ. — Сейчас ты борешься с нами на равных, и это означает, что твое становление происходит успешно. Если ты, с таким характером, утверждаешь, что тебе не нужна такая тренировка нервов, значит, она тебе действительно не нужна, и сила твоего духа подтверждает это. Повелитель Вселенных должен уметь принимать самостоятельные решения и нести ответственность за них, что ты нам сейчас и продемонстрировал. Мы согласны с тобой: с таким характером подобная тренировка сейчас не нужна.
Но это только сегодня, сейчас, — потом все может поменяться, и ты сам потребуешь от нас чего-либо подобного. Ты не первый и не последний, кто идет этим путем; и что должно случиться, то и случится: ты будешь брать жизни людей!
Когда он говорил мне все это, он постоянно подчеркивал интонацией слово «таким» и «сегодня». Я понял его, и он понял меня. Напряжение спало. Я вырос как в своих глазах, так и в его, и это было хорошо. Мы ушли от людей через степь к лесам, и в душе моей был мир.
Мы направились к озерам; мы не спеша путешествовали к базе, на которой люди занимались съемками фильмов. Приблизиться непосредственно к людям незаметно не было никакой возможности, так как несколько защитных линий ограждали слишком большую площадь, с края которой совсем не было видно самой базы, поэтому мы наблюдали за людьми не глазами, а иными, уникальными нечеловеческими чувствами, с помощью которых и видели человеческие души, со всеми их мыслями и чувствами; видели, как они живут, и что они делают.
Мое внимание привлекла девочка-подросток. Оба моих спутника, обнаружив мой интерес, также обратили внимание на нее. Я объяснил им:
— Она напоминает мне мою первую любовь. От нее веет добрым детством, когда мир был лучше; однако, непонятно, что делает она здесь, в столь опасном месте?
Мне было приятно встретить здесь воспоминания детства, мне было грустно, и я был счастлив.
— Дети не похожи на нас, взрослых, — продолжил я. — Однажды, помню, я куда-то шел по своим делам, и меня обогнали два мальчика. Один из них сказал другому: «Давай побежим», тот ответил: «Зачем?», и тогда я услышал: «Так ведь просто идти скучно», и они побежали. Энергия била в них ключом, и я по-хорошему завидовал им.
