Стивен Кинг - Воспламеняющая
– Какое-то время придется походить в этой, детка. Сегодня мы тебе что-нибудь добудем.
– Надеюсь, поесть нам удастся быстрее.
– Мы поймаем попутку и остановимся у первого кафе, – пообещал он.
– Папуля, когда я пошла в школу, ты говорил мне, что нельзя ездить в машине с незнакомцами. – Надев трусики и зеленую блузку, она с любопытством смотрела на него.
Энди поднялся, подошел к ней, положил руки на плечи.
– Незнакомый черт иной раз лучше знакомого. Ты понимаешь, что это означает?
Чарли задумалась. Догадалась, что знакомый черт – люди из Конторы, которые вчера преследовали их по улицам Нью-Йорка. Незнакомый черт…
– Ты хочешь сказать, что большинство водителей не работают на Контору, – с улыбкой ответила она.
Он улыбнулся в ответ.
– Ты все поняла правильно. И то, что я говорил тебе раньше, Чарли, тоже остается в силе: когда ты загнан в угол, приходится делать то, что при других обстоятельствах ты никогда бы не сделал.
Улыбка Чарли поблекла. Лицо стало серьезным, внимательным.
– Например, брать деньги из телефонов-автоматов?
– Да.
– И в этом не было ничего плохого?
– В сложившихся обстоятельствах – не было.
– Потому что если тебя загнали в угол, ты делаешь все возможное, чтобы из него выбраться.
– С некоторыми исключениями, да.
– Какими исключениями, папуля?
Он взъерошил ее волосы.
– Сейчас это не важно, Чарли. Успокойся.
Но у нее не получалось.
– И я не собиралась поджигать ботинки тому человеку. Я сделала это не нарочно.
– Да, разумеется, не нарочно.
Тут она успокоилась. Ее улыбка, такая же, как у Вики, вернулась, осветила лицо.
– Как твоя голова, папуля?
– Гораздо лучше, спасибо.
– Хорошо. – Она пригляделась к отцу. – С твоим глазом что-то странное.
– С каким?
Она указала на левый.
– Этим.
– Да?
Он пошел в ванную, протер кусочек запотевшего зеркала.
Долго рассматривал глаза, и хорошее настроение испарялось. Правый остался прежним, серо-зеленым, цвета океана в пасмурный весенний день. Радужка левого тоже была серо-зеленой, но белок заливала кровь, а зрачок выглядел меньше правого. И веко нависало над глазом, чего он раньше не замечал.
В мозгу зазвучал голос Вики. Такой ясный и отчетливый, словно она стояла рядом. Твои головные боли, они пугают меня, Энди, ты что-то делаешь с собой, не только с другими людьми, когда посылаешь этот импульс или как там ты его называешь.
Мысль эта вызвала образ воздушного шарика, который надувается… надувается… надувается… и в конце концов с грохотом лопается.
Он начал тщательно ощупывать левую половину лица, прикасаясь к ней подушечками пальцев правой руки. Будто мужчина в телевизионном рекламном ролике, наслаждающийся чистотой бритья. Нашел три участка – под левым глазом, на левой скуле, чуть ниже левого виска, – полностью потерявшие чувствительность. Страх просочился в тело, словно вечерний туман. Страх не за себя, а за Чарли: что будет, если она останется одна?
И словно услышав его мысли, дочь возникла в дверном проеме. Он видел ее в зеркале.
– Папуля? – Голос Чарли звучал испуганно. – Ты в порядке?
– Все отлично. – Его голос звучал как надо. Ни дрожи, ни ложной самоуверенности. Ровный и спокойный. – Просто думаю, что надо побриться.
Она поднесла руку ко рту, засмеялась.
– Твоя щека – как стальная мочалка для посуды. Фу! Гадость.
Он побежал за ней в спальню, поймал, потерся своей небритой щекой о ее гладкую. Чарли смеялась и брыкалась.
3
Пока Энди щекотал дочь своей щетиной, Орвилл Джеймисон, он же Оу-Джей, он же Оранжад, и другой агент Конторы, Брюс Кук, вылезали из светло-синего «шеви» рядом с «Гастингской закусочной».
Оу-Джей задержался на мгновение, оглядел Мэйн-стрит. Косые парковочные клетки, магазин бытовой техники, продовольственный магазин, две заправки, аптека, деревянное муниципальное здание с мемориальной доской, сообщавшей, что здесь произошло какое-то историческое событие, которое теперь никого не интересовало. Мэйн-стрит по совместительству являлась шоссе номер 40, и Макги находились менее чем в четырех милях от синего «шеви», из которого только что выбрались Оу-Джей и Брюс Кук.
– Посмотри на этот городишко. – В голосе Оу-Джея слышалось отвращение. – Я вырос неподалеку. В Лоувилле. Ты когда-нибудь слышал о Лоувилле, штат Нью-Йорк?
Брюс Кук покачал головой.
– Тоже рядом с Ютикой. Там варят пиво «Ютика клаб». Никогда в жизни я не чувствовал себя таким счастливым, как в день отъезда из Лоувилла. – Оу-Джей сунул руку под пиджак и поправил Кусаку в плечевой кобуре.
– Вон Том и Стив, – заметил Брюс. На другой стороне улицы светло-коричневый «пейсер» занял парковочную клетку, только что освобожденную пикапом какого-то фермера. Из «пейсера» появились двое мужчин в темных костюмах. Они напоминали банкиров. Чуть дальше по улице, рядом со светофором, еще два агента Конторы разговаривали со старой мымрой, которая переводила школьников через дорогу. Они показали ей фотографию, и она покачала головой. Десять агентов Конторы работали сейчас в Гастингс-Глене. Их действия координировал Норвилл Бейтс, который уехал в Олбани, дожидаясь прибытия Эла Штайновица, доверенного лица Кэпа.
– Да, Лоувилл. – Оу-Джей вздохнул. – Я надеюсь, что мы возьмем эту сладкую парочку к полудню. И надеюсь, что следующее задание будет в Карачи. Или в Исландии. Где угодно, лишь бы не в северной части штата Нью-Йорк. Слишком близко от Лоувилла. Для моего душевного покоя.
– Думаешь, к полудню управимся? – спросил Брюс.
Оу-Джей пожал плечами.
– К закату справимся. Будь уверен.
Они вошли в закусочную, сели за стойку и заказали кофе. Заказ принесла молодая официантка с отличной фигурой.
– Давно началась смена, сестренка? – спросил Оу-Джей.
– Если у вас есть сестра, мне ее жаль, – ответила официантка. – При наличии семейного сходства, конечно.
– Не надо так говорить, сестренка, – покачал головой Оу-Джей и показал ей удостоверение. Она долго смотрела на него. За ее спиной стареющий мелкий хулиган в мотоциклетной куртке давил на кнопки музыкального автомата «Зеберг».
– Я здесь с семи, как и в любое другое утро. Думаю, вам лучше поговорить с Майком. Он хозяин. – Официантка начала поворачиваться, чтобы уйти, но Оу-Джей крепко схватил ее за запястье. Он не любил женщин, которые смеялись над его внешностью. Большинство женщин все равно были шлюхами, в этом его мать не ошибалась в отличие от практически всего остального. И его мать сразу бы поняла, что представляет из себя такая сисястая шлюха.
– Разве я сказал, что хочу поговорить с хозяином, сестренка?
Теперь на ее лице читался испуг, и Оу-Джею это нравилось.
– Н-нет.
– Правильно. Потому что поговорить я хочу с тобой, а не с каким-то парнем, который все утро готовил на кухне яичницы и говнобургеры. – Он достал из кармана фотографию Энди и Чарли и протянул официантке, не отпуская ее запястья. – Узнаешь их, сестренка? Может, обслуживала их этим утром?
– Отпустите руку. Мне больно. – Кровь отлила от ее лица, на щеках краснели только шлюхины румяна. Небось в старших классах входила в группу поддержки. Из тех девок, что смеялись над Орвиллом Джеймисоном, если он приглашал их на свидание, потому что он был президентом шахматного клуба, а не куотербеком школьной футбольной команды. Свора дешевых лоувиллских шлюх. Боже, он ненавидел штат Нью-Йорк. Даже город Нью-Йорк находился слишком близко.
– Ты говоришь мне, обслуживала ты их или нет. Потом я тебя отпускаю, сестренка.
Она взглянула на фотографию.
– Нет! Не обслуживала. А теперь…
– Ты посмотрела недостаточно внимательно, сестренка. Приглядись получше.
Она посмотрела снова.
– Нет! Нет! – выкрикнула она. – Никогда их не видела! А теперь отпустите меня!
Стареющий мелкий хулиган в уцененной кожаной куртке из «Маммот-марта» подошел, позвякивая молниями, зацепившись большими пальцами за карманы штанов.
– Вы мешаете даме.
Брюс Кук окинул его полным презрения взглядом и процедил:
– Смотри, как бы мы не решили помешать тебе, прыщавый.
– Ох, – вырвалось у парня. Голос у него сразу пропал, и он быстро отошел, очевидно, вспомнив о неотложном деле на улице.
Две старушки, сидевшие в кабинке, с тревогой наблюдали за происходящим у стойки. Крупный мужчина в относительно белом поварском одеянии – предположительно Майк, хозяин забегаловки, – стоял у двери кухни и тоже наблюдал. В руке он держал мясницкий тесак, но не слишком угрожающе.
– Чего вы, парни, хотите? – спросил он.
– Это федералы, – нервно ответила официантка. – Они…
– Ты их не обслуживала? Ты уверена? – гнул свое Оу-Джей. – Сестренка?
– Я уверена, – ответила она. Чуть не плача.
– Подумай хорошенько. Ошибка может обойтись тебе в пять лет тюрьмы, сестренка.
