Федор Метлицкий - Драма в конце истории
Другие видели угрозу в том, что биополе человечества заражено излучением радиацией, электронных приборов и генетически модифицированными организмами.
Третьи видели спасение в создании бесчисленных «private estates» — райских грин-хаусов с вавилонскими висячими садами над затопленными берегами.
В докладах упорно проглядывал западный практицизм. Почему-то все были уверены, что будут приняты энергичные меры по созданию все новых удобств для людей при сохранении естественных экосистем, которых уже нет, по крайней мере в «динамической экономике» Америки, у нее одна проблема — переедание. И ставили цели достижения устойчивого развития путем силовых боевых действий.
Я удивлялся, что америкосы в своей деловитости целиком отвлечены от главной проблемы. Они мыслили «животом», упирая только на физическое спасение планеты.
Мне разрешили выступить с приветствием конгрессу от имени русских поборников чистой земли — зеленого сада. Маститый председатель доброжелательно похлопал меня по плечу, и они немедленно забыли про меня.
Встал Веня. По тому, как все затихли, я понял, что он здесь известен, как борец за свободу в России.
— Человечество до сих пор живет для себя, — робко глянув в зал, начал он. — Все делаем для себя — от колеса до гибридного живого механизма. А где то, что от этого страдает, — наша планета? Что мы чувствуем по отношению к природе? Или только наша задача — вырвать у нее все, что можно.
— Делать для себя — это лучшее из худшего, — сказал председатель. — Человечество иного еще не придумало.
Наверно, тяжелая история добывания индивидуального успеха осела на их мозгах глобальной неудачей. Это исключало иные духовные радости.
— Старый термин «устойчивое развитие» теперь приобрел опасное конкретное звучание, — смущенно продолжал Веня. — У вас остаются накатанные потребительские стереотипы, недостает решимости ответственности за судьбу планеты, как это было у Кеннеди и Хрущева перед угрозой ядерной войны. Мы безвольно идем к краю пропасти. Нужно другое мышление.
Участники конгресса не поняли.
— Мы уже на ином уровне сознания, — скромно сказал седовласый джентльмен. — Отрезвели после войны с Ближним Юго-Востоком и природных катаклизмов.
Из зала закричали:
— Русские вечно расшатывают устои мира! Упорно качают нефть в шельфе Арктики!
Как я понял, это недобитые гринписовцы, донимавшие международные корпорации. Они, как партизаны, до сих пор мутят берега давно исчезнувших сверхдержав. Так и не поняли, что надвигается что-то грозное, перед чем бесполезны былые драки.
— С русскими мы не успеваем протестовать, заворачивают наши экологические корабли из зоны своих интересов.
Веня удивился.
— Неужели до сих пор у вас есть русофобия? Ось, вокруг которой веками вертелись отношения Запада с Востоком?
Седовласый поморщился.
— Дело не в русских. На планете наступила эпоха потепления, затопило берега континентов. А Япония совсем затонула. России мы должны быть благодарны за то, что она приняла японцев на свои восточные берега. Мир отрезвел. Надо вернуть лед на шапках полюсов. У нас есть программа…
Веня усмехнулся.
— Все ваши программы — пустая трата времени. А если потепление — предвестник нового ледникового периода?
Ученые загалдели:
— Господин Беньямин против того, чтобы мы что-то делали?
Веня подождал, пока зал утихнет.
— Я хочу, чтобы не забыли, в чем корень зла. Как известно, человечество распилило древнюю синтетическую «науку незнания» на сотни дисциплин, а теперь снова собрало в один пазл: физику, проникающую в гармонию струнной симметрии электронов, химию — в элементы мироздания, гуманитарные науки — в игру нейротрасмиттеров, определяющую чувства и поведение человека. Мы срастили органические материалы с неорганическими. Создали техносферу близкую к природе, включив ее в естественный природный оборот. Но, как и раньше замкнутые в себе узкие специализации, так и теперь накопление знаний в нашей междисциплинарной науке становится односторонним и тупиковым.
Седовласый джентльмен самодовольно парировал:
— Такова природа человека. Он отвечает на вызовы времени. Мы дрались с вами, и возникло атомное оружие, которое стало толчком к развитию цивилизации. Вызовы времени — источник изменений.
— Но сейчас снова наступила стагнация! Забываем, что двигателем прогресса является живой человек, его сознание. Когнитивная работа мозга страдает одним врожденным пороком. Он способен создавать «живые» системы только похожие на человека.
— А что же еще?
— В нашем коллективном бессознательном работает лишь одно полушарие мозга — изобретательно-хитрое. Технологические программы упорно направлены на удобства и материальное спасение человечества, они не дают подлинного устойчивого развития. Мышление человека останавливается на краю бездны, и мы застываем в покое неведения. Это свойство сознания. Принимаем силовые решения, не заглядывая дальше своего выработанного кругозора, и видя только отблески теней на сводах Платоновой пещеры.
— И как выйти? — иронически спросил седовласый.
— Нельзя спастись, не изменив мышление. Динозавры погибли, потому что были способны лишь пожирать сами себя. Почему мы разрушаем себя и планету? Относимся к миру только с детским хватательным рефлексом.
— О чем вы, господин Беньямин?
— О том времени, когда народы, распри позабыв, в великую семью соединятся, как сказал наш поэт. Только боль за планету и доверие помогут озарить светом пещеру сознания. Чтобы новые технологии обрели смысл — подлинного помощника в спасении человечества.
Я возбудился от слов Вени. Во мне снова поднялась полноводная ослепительная волна, в которой исчез рассудительный зал.
Кто-то из зала насмешливо спросил:
— Хотите воспитывать, когда мы стоим перед глобальными проблемами выживания!
Седовласый мрачно сказал:
— Всех не обнимешь. Можно обнять только близких. Однако вернемся в наше несовершенное общество. Демократия…
— Дело не в демократии, — обозлился Веня. — Демократия — это когда хочется, чтобы было по-вашему. Как вы можете спокойно заниматься экологией, когда нет экологии человека? В ваших гарлемах, заброшенных городах погибают никому не нужные люди.
Наступила тягостная тишина. Седовласый джентльмен изобразил удивленную физиономию.
— Зачем? Они сами выбрали такой образ жизни. У нас свобода.
— Вот и спасайте лишних людей, господин Беньямин.
— Эти русские опять о революции!
Ученые были в недоумении. Что плетет этот русский, защитник «зон отчуждения» — окраины цивилизации? Их рациональное протестантское мышление не понимало бездны русского сознания.
Что-то шло не так. Я боялся за Веню и думал: у них такая же олигархическая демократия, как наша суверенная. А он продолжал ровным голосом:
— Нужно отринуть мусор предубеждений, накопленных тысячелетиями в головах, внутри которых замышляются экологические преступления, подлости, не замечаемые в равнодушии и жестокости. Раскопаем выход из пещеры сознания, чтобы, наконец, открылись причины сами собой. Это не абстракция. Я вижу последний путь выхода из кризиса — в изменении мышления.
Профессура зашумела.
— Говорите дело!
— Я говорю о реальных вещах. Имеются примеры, когда великие люди истории просветляли себя, прорывались в гармонию мира. Ваш Уитмен забыт, а он был пророком:
Это песнь вращающейся земли и слов
ей под стать,
Вы принимаете за слова
эти крестики и кружочки, эти палочки и запятые?
Нет, это лишь тени слов,
настоящие слова в земле и в море,
Они в воздухе, они в вас.
— Гении на то и гении, — возмутился седовласый джентльмен, — чтобы летать выше земли. Их время прошло.
Веня действительно выглядел ребенком. Зачем он хочет пронять этих практичных господ строками старца отболевшей романтичной эпохи? В их скалькулированной судьбе тоска по просветлению и не ночевала.
Русский мир так и остается чужим, а пиндосы остаются пиндосами. Деловые, как их навязчивая реклама. Постиндустриальная эпоха еще больше усугубила их холодную расчетливость — стали почти оптимально мыслящими роботами. У нас же мозг еще не стал полностью искусственным. Им не понять русскую душу.
Веня выпрямился и откинул седую прядь.
— Все силовые методы спасения перепробованы. Но спасения не получается, люди слепы. Последнее средство — изменение мирового мышления. Говорю не о том образовании, что воспроизводит автоматы для улучшения технологий. Ваши призывы к спасению — лицемерие, пока не осознали, что такое сознание. И, наконец, разве дело в мозге, а не во всем существе человека? Великий Универсальный Искусственный Мозг тут не поможет. В нем отключена глубина психологии человека. Только единая наука о просветлении сознания может помочь возродить цивилизацию. И тогда изменится отношение людей друг к другу, смысл технологий. «Лишние люди» окажутся нужны цивилизации. Только совместно мы откроем пути во Вселенную, чтобы выйти из нашей печали одиночества на планете.
