Сергей Дубянский - Арысь-поле
— Есть одна проблема. Сейчас не могу рассказать, потому что сам толком не разобрался, но происходит что-то странное.
— Ух, ты!.. — Катя азартно потерла свои маленькие ладошки, — жуть люблю, когда что-нибудь странное!.. Я, вообще, такая наивная «чукотская девочка» — все гороскопы читаю, — она засмеялась, — а когда расскажешь?
— Пойдем с нами посидим, а то Вадим, наверное, заждался.
— Не, — она покачала головой, — у меня там воздыхатель сидит. Мне с ним ссориться не в кайф — он водный мотоцикл купил — знаешь, как охота покататься!.. Ты позвони мне домой. Давай забью тебе свой номер.
Потыкав пальчиком в кнопки, Катя вернула аппарат и исчезла в чреве «Бегемота».
Вадим сидел, подперев руками голову, и смотрел в полную рюмку. На столике стояла уже початая бутылка водки и два остывающих блюда с окорочками.
— Катька здесь, — Слава, довольный, плюхнулся на стул, — телефон я узнал, но…
— …Игорь исчез, — закончил Вадим, поднимая голову.
— Не угадал — еще интереснее. Он послал на фиг Юлю, ушел от жены и переехал к родителям, а мать его к телефону не зовет.
— Он ее видел… настоящую…
— Что? — не понял Слава.
— Он ее видел, говорю! И остальные бабы ему теперь до фени — вот что!.. Звони Игорю. Я сам поговорю с ним.
— Пожалуйста, — набрав номер, Слава протянул телефон.
— Алло, — произнес Вадим после небольшой паузы, — Игоря можно?.. Кто спрашивает? Он меня не знает, но, думаю, ему будет крайне интересно. Спросите, не хочет ли он снова увидеть зеленые глаза? Да, я подожду, — он прикрыл трубку рукой, — сейчас проверим… Алло, Игорь? — с улыбкой гения Вадим развел руками, — да, ты не знаешь меня. Я хотел бы поговорить об одной тихой речке, где на берегу стоит заброшенный домик, и еще про зеленые глаза, пшеничные волосы… где я нахожусь?.. В «Бегемоте»… Сорок минут вполне устроит. Нас двое… за крайним столиком пьем водку… да, ждем… — Вадим положил трубку на стол, — я прав?.. Говорю ж, ни одна «звезда» не способна покорить столько народа, сколько эта зеленоглазая бестия. Выпьем за нее.
— Ты меня пугаешь, — Слава поднял рюмку, — я, конечно, выпью, но у тебя в глазах появился какой-то нездоровый блеск.
— Ерунда. Это водка несвежая. Я без тебя тут пару рюмочек опрокинул со скуки.
Выпив, Слава придвинул лежавшую на столе фотографию и уставился на нее; смотрел долго и наконец вздохнул.
— Не понимаю. Да, девка; да, смазливая, но неужто ты не видишь — глаза у нее неживые — с ней в постели с тоски помрешь.
— Ты с ума сошел! Живее я в жизни ничего не видел! Она излучает чувства и настроение!..
— Да?.. — Слава покачал головой, — а по мне, это кукла, и не более того. Вторая даже интереснее, но она, похоже, тварь. Тонкие губы и выражение лица… не злое, но какая-то в ней хрень имеется!..
— Я вторую и не замечаю — для меня она, типа, фон.
— Блин, какие у людей, оказывается, разные вкусы!
— Нормальные. Представь, если б все мужики думали одинаково и влюблялись в одних женщин?
— Да, случай клинический…
Замолчав, они занялись окорочками.
За соседним столиком со звоном разбился бокал, что вызвало бурю восторга; за другим, задвигали стульями, направляясь вниз, откуда вновь доносился грохот ударника, где-то в углу крикнули, что Саша любит Марину… Короче, жизнь продолжалась, бурная и веселая, и только двое за крайним столиком молча жевали, искоса поглядывая на лежавшую рядом фотографию, и пытаясь понять вещи, о существовании которых три дня назад не могли даже подозревать. И так продолжалось до тех пор, пока Вадим не догадался убрать снимок.
Высокий крепкий парень, неуверенно вошедший на террасу хотел пройти мимо, но остановился.
— Простите, это не вы мне звонили? Я — Игорь.
— Мы, — Слава отодвинул стул, — Вячеслав, а это — Вадим. Девушка! — он махнул официантке.
— Я не хочу есть.
— Ты можешь не есть, но выпить обязан, — Слава выразительно смотрел на пальцы Игоря, которые он тасовал, не зная, как сложить, чтоб скрыть дрожь.
Пока официантка ходила за рюмкой и новой бутылкой, все молчали, и только когда выпили, Игорь, вроде, успокоился и даже стал поглядывать по сторонам. Тогда Вадим молча перевернул фотографию. Игорь схватил ее — казалось, он готов был прижать снимок к губам, но вовремя остановился.
— Это я снимал… — выдавил он тихо.
— Ты?.. — глаза у Вадима округлились, — ты… видел их?!
— А вы не видели? Вы ж были там, если нашли мою камеру.
— Стоп! — Слава хлопнул ладонью по столу. Он был не меньше удивлен, но поскольку фотография не вызывала в нем столь бурных эмоций, то и соображал быстрее, — начнем сначала. На известном тебе месте, куда мы привезли твою дражайшую Юлю, стоит заброшенный хутор…
— Я знаю, — Игорь кивнул.
— Вадим нашел там фотоаппарат…
— Это мой.
— Какой? — спросил Слава с подозрительностью следователя, проводящего дознание.
— «Кодак». Модель я не помню. В нем отснят один кадр. Вот, этот, — Игорь в первый раз улыбнулся, — спасибо, что нашли. Это подарок… или вы не верите?..
— Верим, — Вадим кивнул, — он у меня. Заберешь потом.
— Один вопрос решили, — подытожил Слава, — теперь скажи, можешь помочь найти этих подруг?
— Не думаю, — Игорь чуть двинул рюмку, и Слава понял жест однозначно.
Все выпили, и Игорь тяжело вздохнул.
— Если б что-нибудь понимал, я, может, и помог… короче, я приехал в четверг — мы так договорились с Юлькой, а она должна была приехать в субботу с подругами…
— …и с нами.
— Неважно. Вечером я сидел у реки и ждал удачного кадра, чтоб поснимать закат. Я, конечно, не профессионал, но на областной фотовыставке призовые места брал. Я люблю природу снимать. Иногда на байдарке в такую красотищу заплывешь…
— И что дальше? — бесцеремонно перебил Слава.
— Дальше?.. — Игорь вернулся из прекрасного и радостного мира, к реалиям своих переживаний, — было еще совсем светло. Вдруг ко мне подошла вот эта брюнетка, — он ткнул пальцем в фотографию, — попросила сигарету. Я, естественно, дал. Она была одна. Вокруг ни машин, ни палаток. Я так и не понял, откуда она взялась. Запросто присела рядом. Мне она понравилась, и я преложил ей пива. Ну, сами понимаете, когда мужик один, а тут сама подходит красивая девушка…
— Понятно, не бывает ничьих баб — бабы бывают, либо уже наши, либо пока не наши.
— А как ее звали? — уточнил Вадим.
— Назвалась Леной, но не знаю, насколько это правда. Камера висела у меня на руке. Знаете, очень удобно — вроде, и рука свободна, и техника всегда в готовности… Так вот, Лена эта улыбнулась как-то… интимно, что ли, и пошла к хутору; по дороге обернулась… Короче, двинул я за ней. Пока дошел до забора, она уже юркнула в дырку. Честно говоря, я не понял, зачем забираться на заросший бурьяном двор, когда рядом мягкая травка, песочек, у меня палатка натянута. Заглянул в дырку, а на покрывале лежит вторая девушка, блондинка, — Игорь сглотнул слюну и снова пододвинул рюмку; выпил ее, не поморщившись, — так вот, она была совершенно голая. Я обалдел… Сейчас я пытаюсь анализировать… так вот, она была какая-то… не то, чтоб ненастоящая, а находилась, вроде, за стеклом — немного мутным, но достаточно прозрачным, чтоб я видел ее всю… и в то же время, я чувствовал преграду, которую не смогу преодолеть. А Лена засмеялась и побежала к ней. Блондинка подняла голову, увидела меня, и ничуть не смутившись, села, поджав ноги. Она была настолько хороша, — Игорь вытер ладонью рот, словно от одного воспоминания, у него побежали слюнки, — ее глаза светились каким-то неземным огнем… трава казалась блеклой, в сравнении с этой играющей зеленью… Да что я рассказываю?.. — он махнул рукой, искоса глядя на снимок, — короче, такой девушки я не видел даже на картинках, а тут она сидела передо мной и улыбалась. Я непроизвольно поднял камеру, чтоб запечатлеть ее. У меня реакция сработала лучше — я успел щелкнуть, прежде чем они ломанулись на крыльцо и скрылись в доме. Я за ними, но подо мной ступени затрещали, хотя я вешу не больше них обеих. Замер я на пороге и вдруг вижу, что на полу нет следов, хотя он весь покрыт слоем пыли — они, типа, растаяли в воздухе. И тут я услышал смех — сначала снизу, а потом отовсюду, и смех этот перерастал в хохот, делаясь все громче. Мне показалось, что стены стали качаться и вот-вот рухнут. Я скатился с крыльца, зацепился за что-то… Здесь я, наверное, и выронил камеру… Выскочил с участка, оглянулся — нигде ничего не качается, не хохочет… солнышко светит, птички щебечут…
Я хотел вернуться, но что-то словно сдерживало меня. Стоило переступить границу, в ушах начинал звучать этот нарастающий хохот, становящийся каким-то нечеловеческим. Я ничего не хочу сказать — так мне казалось, — пояснил он, оправдываясь, — короче, я не смог войти туда снова. Потом стало темнеть, и возникло дикое желание поскорее убраться с этого места, но пока б я собрал палатку и уложил вещи, наступила б ночь. К тому же, со мной был запас продуктов и выпивки, который я просто не мог унести.
