Екатерина Паньо - Имена льда
Обзор книги Екатерина Паньо - Имена льда
Екатерина Паньо
Имена льда
Иллюстрации Инги Леви
Вирус
Тьма закончилась неожиданно. То, что пришло на смену тьме, никак не было связано со светом. Вообще со зрением. Архив В.-У67Х-3 почувствовал, что существует. Ничего конкретного — ни затекших мышц, ни связных мыслей — только смутное подозрение.
Вскоре сменилось другим — что бы ни происходило с ним, оно увеличивало темп. Ощущения становились яснее, и в какой-то миг В.-У67Х-3 охватила паника — ускорялся он сам, причем сразу во всех направлениях, и его же инерцией вжимало внутрь. Давление все усиливалось и усиливалось — пока архив В.-У67Х-3 не превратился в точку, в мельчайший комочек материи, упакованной так плотно, что он сам не мог вынести собственной тяжести. Но когда он подумал, что сейчас угаснет, исчезнет, поглощенный тьмой, давление упало. И тогда он распрямился, расправился сразу во все стороны — так резко, что это было похоже на взрыв. Ему дух забило от внезапной легкости. От собственной огромности. Свободы. Это было так восхитительно. Так страшно…
В.-У закричал.
По узкому, слабому, едва проложенному каналу пошел первый сигнал к Земле: В.-У67Х-3 прибыл на бета/Mensa4, распаковка стартовала успешно.
Вот теперь тьма действительно закончилась — у В.-У появились первые реальные ощущения. Если бы он был в нормальной человеческой форме, хлынувший прямо в него поток информации свел бы его с ума за три с половиной минут. Возможно, за четыре — В.-У был хорошо тренирован.
Вскоре появилась первая связная мысль: программа разархивирования работает корректно. Фраза показалась В.-У совершенно бессмысленной, но оказала умиротворяющее воздействие на протосознание. Теперь он мог спокойно наблюдать за тем, как на небе разгорается звезда.
Через некоторое время он будет распакован и обретет полноценное существование. Настолько человеческое, насколько это возможно в условиях планеты бета/Mensa4.
В.-У. почувствовал, что может слегка шевелиться. Это было хорошим знаком — датчики собрали достаточно информации об окружающей среде, чтобы начать создавать подходящее тело. Следующим должно ожить дыхание. Потом термические ощущения. Потом…
Что потом — он не знал. При обычной распаковке архива следующим этапом было восстановление личности. Но архив В.-У67Х-3 не хранил никакой личной информации. Даже имя свое он узнает не скоро — когда закончится распаковка и будут выполнены все протоколы адаптации. Тогда он свяжется с личным боксом, хранящимся на сервере Космического бюро, и получит все то, что пришлось оставить дома — детские радости и обиды, школьные унижения и, возможно, дружбу, студенческие приключения, любимых женщин, мамины упреки, вкус недозрелого яблока — все, что хранила память человека, сжатого в суперэкономный архив В.-У67Х-3 и отправленного в дальний, еще не освоенный сектор космоса.
Когда он распакуется и отладит канал связи, этот сектор больше не будет дальним — он станет частью информационной сети Земли и базой для ее расширения. Информационный канал, связывающий пока безымянную планету бета/Mensa4 с родным миром, станет транспортной магистралью, по которой прибудут колонисты. Их жизни не будут подвергаться такому же риску, как его, их архивы буду не такими экономными, протоколы распаковки и адаптации, проверенные на нем, будут подогнаны до мелочей. Какое-то время он будет здесь, с ними — как образец и экспериментальная модель. А потом вернется на Землю, пройдет курс реабилитации и запишется на следующий рейс. Если здоровье позволит. Космонавты, несмотря на информационный формат нынешнего космоплавания, выходят в тираж так же рано, как герои физических полетов — сознание человека так же хрупко, как и тело.
В.-У вздохнул. Сначала осторожно потянул в себя воздух, потом задержал дыхание и быстро выдохнул. Эта функция включилась вовремя и работала отлично. Вот только запаха не было.
* * *— Если мы выключим твой мир, ты исчезнешь, — сказал Дэн, изо всех сил стараясь сосредоточиться на панели и не смотреть на Милу.
Мила была славной шестилетней девчушкой. Она умерла восемь или девять лет назад. Услуги Склепа в то время были еще невероятно дорогими, но родители так боялись за свою единственную дочурку, что на всякий случай сделали архив ее личности и заказали весьма просторный по тем временам мир. Вскоре после этого, как будто судьба только того и ждала, девочка погибла в автокатастрофе. Это была престранная смерть — родители, сидевшие впереди, отделались синяками, а ребенок, пристегнутый в детском креслице, умер, подавившись леденцом. Все произошло так быстро, что к моменту распаковки Милиного архива ее мир еще не был окончен. И Дэн доводил его до ума уже после того, как в нем появилась Мила. Мир получился безупречным. Мила оказалась таким славным ребенком, что Дэн позабыл о «принципе ущербности». Но ее присутствие оказалось для него таким тяжелым, что он отказался впредь работать с детьми.
Мила обычно приходила с пушистым зайцем под мышкой, садилась на скамеечку рядом с Дэном и наблюдала, как он работает. Сначала молча. Потом вставляла какие-то пояснения. Потом просила привести новую зверушку — сегодня это был жираф. А потом… Потом она просила об одном и том же в течение последних пяти лет: уничтожить ее мир.
— Мне очень жаль, — говорила она. — Ты так стараешься. И у тебя здорово получается. Но мы говорили сегодня ночью с Плитом, и решили, что так будет лучше.
Плитом звали плюшевого зайца. Она не расставалась с ним — с того самого дня, когда умерла в своем креслице, испуганно прижав игрушку к груди.
— Я не могу этого сделать, — повторял Дэн.
Мила кивала и очень серьезно смотрела на него. Странно, но она сильно повзрослела за эти восемь или девять лет небытия.
— Я уже не существую, — сказала она. — Мы с Плитом погибли в автокатастрофе. Ты не знал?
Дэн кивнул и снова попытался сосредоточиться на пульте.
— Мама и папа приходят сюда почти каждый день, — продолжала Мила. — Разве это правильно?
— Думаю, да, — отвечал Дэн. — Они любят тебя. Они хотят тебя видеть.
— Для этого существуют посмертные миры? — спросила она.
— Откуда ты знаешь про посмертные миры?
Она пожала плечами.
— Ну, кое-что можно узнать даже после смерти, — уклончиво отвечала она.
Дэну было не по себе — больше, чем обычно в Склепе. Этой девочке всего шесть лет. Она не могла повзрослеть, потому что уже много лет мертва.
— Посмертные миры создаются для того, чтобы ты могла жить после смерти и получать удовольствие, — сказал он первое, что пришло в голову.
— Плит вчера сильно плакал, — сказала Мила.
Дэн почувствовал приступ паники.
— Приходила мама, — продолжала Мила. — У папы скоро день рожденья. Мама спрашивала, что я хочу ему подарить.
— Ты что-нибудь придумала? — фальшиво бодро спросил Дэн. — Мы можем сделать это прямо сейчас…
— Плит плакал всю ночь, — повторила Мила. — Я не могла его успокоить.
Дэн вздохнул и отодвинул пульт. Он не мог сосредоточиться.
— Послушай, если ты чего-то хочешь — скажи, и я это сделаю.
— Мы с Плитом придумали подарок, — сказала Мила. — Маме и папе надо родить другого ребенка.
Дэн несколько секунд тупо смотрел в пол. Потом снова подозвал пульт и занялся настройками.
— Чтобы они это сделали, им надо понять, что меня нет, — продолжала девочка. — Меня просто должно не стать. Совсем. Чтобы мы больше не могли видеться и разговаривать. Чтобы они не думали, что я все еще с ними.
— Хорошо, — сказал Дэн. — Причем здесь я?
— Мы с Плитом сегодня скажем об этом маме. Но она, конечно, откажется выключить этот мир. Правда?
Скорее всего, подумал Дэн.
Он, наконец, занялся жирафом. Животное, вернее, черно-белая пирамидка, по форме напоминающая жирафа, появилась в нескольких шагах от них. Дэн принялся растягивать ее, придавая нужные пропорции и размер.
— Нет-нет, сделай его поменьше, — попросила Мила. — Чтобы Плит тоже мог его погладить.
Дэн повозился с масштабированием.
— Такой подойдет?
Жираф, все еще черно-белый, изогнул шею и застенчиво покосился на Милу.
— Да, отлично, правда, Плит? — девочка захлопала в ладоши и тут же снова стала серьезной. — Мама откажется. Потому я прошу тебя выключить этот мир.
Дэн раздраженно оттолкнул пульт. Ему платят за дизайн, а не за душеспасительные беседы. Девчонке вообще тут делать нечего. У нее куча игрушек. Какого черта она сидит рядом и морочит ему голову?
— Ты понимаешь, о чем просишь? — сердито произнес он.
Жираф, потянувший было изящную мордочку к Миле, испугано всхрапнул и попятился.
— Я не могу этого сделать, — отрезал Дэн.
— Почему?
— Потому, что я не могу тебя… Не могу прекратить твое существование.
