Стив Эриксон - Врата Мёртвого Дома
Внутри кольца бойцы, искусно владеющие холодным оружием, начали бить мечами о щиты и дико кричать в ритм громких ударов. Обеспечив себе таким образом защиту, это сооружение из людей медленно двинулось к основным отрядам армии Седьмых, которые стояли в одну линию у западного фланга Цепи Псов.
Антилопа двинулся с ними пешком, заняв место во внешнем кольце. Каждый раз, когда на глаза им попадался раненый неприятель, историк приканчивал его резким ударом в голову. В ногу с Антилопой шли пятеро конников из клана Ворона – именно они остались в живых после злополучной контратаки, причем двое из них были уже абсолютно неспособными к бою.
Несколько мгновений спустя кольцо достигло первой линии союзников и растворилось внутри нее. Виканы воткнули шпоры своим лошадям и с сумасшедшей скоростью двинулись в южном направлении. Растолкав окружающих людей, Антилопа пробрался на чистое пространство. Опустив дрожащие руки, он сплюнул на землю кровью и поднял голову вверх.
Перед ним проходило несметное количество беженцев, которые мигрировали на задние оборонительные позиции. Тысячи перемазанных пылью изнуренных лиц смотрели на Антилопу и разделяющий их тонкий кордон солдат. Все понимали, что с каждой секундой их будет становиться все меньше и меньше. На лицах беженцев не отражалось никаких эмоций, они просто тупо брели вперед, надеясь на чудо и спасение. Некоторые из них уже полностью выбились из сил. Единственной причиной, по которой они все еще продолжали механически переставлять ноги, являлись маленькие дети, прижатые к груди, – их единственная ценность.
По направлению к Антилопе со стороны тыла беженцев двинулись две темные фигуры. Поморщившись, историк уставился на них: оба лица казались абсолютно чужими. Однако через несколько секунд в голове прояснилось, и он услышал:
– Историк!
Голос вырвал Антилопу из забытья. С трудом расцепив засохшие губы, он едва слышно пробормотал:
– Капитан Затишье.
В ту же секунду капитан передал ему кувшин с отбитым горлышком. Антилопа с трудом убрал в ножны свой боевой длинный меч и принял дрожащими руками живительную влагу. Прохладная вода отозвалась во рту неимоверной болью – историк не обращал на нее никакого внимания. Он просто пил, пил.
– Мы достигли равнины Гелин, – произнес Затишье.
Другим человеком, стоящим возле капитана, оказалась старая знакомая историка, безымянная морячка. Покачнувшись, женщина чуть не упала на землю, и в этот момент Антилопа заметил огромную колотую рану, что зияла у нее на левом плече. «Вероятно, наконечник копья пробил щит», – подумал историк. Расплющенные щитки доспехов блестели, словно огромная брешь.
Взгляды страдающих встретились. Антилопа отметил, что в некогда красивых жизнерадостных светло-карих глазах не осталось ничего живого. Однако историк опасался не этого. Внезапно он осознал свою полную моральную опустошенность. Не осталось ничего – ни страха, ни ужаса, ни желаний... Даже отчаяние покинуло его истерзанную душу.
– Колтайн хочет видеть тебя, – произнес Затишье.
– Неужели он до сих пор дышит? – Да.
– Думаю, ему нужна вот эта вещица, – Антилопа снял с шеи маленькую стеклянную бутылочку и протянул капитану. – Вот...
– Нет, – произнес Затишье, нахмурившись. – Он хочет поговорить именно с тобой. Мы наткнулись на племя санит одан, но они пока выбрали выжидательную стратегию.
– Похоже на то, что о восстании здесь никто и не знает, – пробормотал Антилопа.
Звуки битвы со стороны фланговой линии немного утихли. «Еще одна пауза, – пронеслось в голове историка, – чтобы унять кровотечение, залатать дыры в снаряжении и попытаться отдохнуть».
Капитан жестом показал направление, и троица медленно двинулась вдоль цепи беженцев.
– Что это за племя? – через некоторое время спросил историк. – И кроме того, при чем здесь я?
– Кулак принял решение, – ответил Затишье.
Что-то в словах капитана затронуло глубинные чувства Антилопы. Неудовлетворенного ответом, его начало глодать любопытство... Однако все детали решения принадлежали только Колтайну. «Человек ведет целую армию, которая до сих пор отказывается умирать. В течение тридцати часов атаки неприятеля мы не потеряли ни одного беженца. Зато пять тысяч солдат предстали перед своими богами...»
– Что тебе известно о племенах, которые располагаются в непосредственной близости от города? – спросил Затишье.
– Они не очень-то жалуют Арен, – ответил Антилопа.
– Поэтому племена ненавидят империю?
Историк задумался, мгновенно распознав направление мыслей капитана.
– Да нет, не сказал бы. Малазанская империя свято чтит свои границы, поэтому прекрасно понимает нужды тех, кто находится рядом, в округе... В конце концов, широкие территории остаются местом кочевого промысла этих племен, а налоги весьма посильны. Более того, каждый раз, когда представители империи пересекают эти обширные земли, они платят хорошую компенсацию. Колтайн должен знать об этих тонкостях, капитан.
– По всей видимости, именно так и обстоят дела. Эти объяснения были нужны только для меня.
Антилопа оглянулся на беженцев, что шли слева. Лица, ряд за рядом, молодые и старые, покрытые толстым слоем пыли... Тысячи людей в последнем усилии пытались не думать об усталости. Однако Антилопа понимал, что каждый из них находится на краю, за которым отчаянный риск Колтайна.
«Кулак принял решение.
А офицеры артачатся, их гложет страшная неопределенность. Неужели Колтайн поддался отчаянью? Или он просто просчитал ситуацию на несколько шагов вперед?
Пять тысяч солдат...»
– Что ты хочешь услышать от меня, Затишье? – спросил Антилопа.
– Что у нас не осталось выбора.
– Ты можешь и сам подтвердить подобное утверждение.
– Нет, я не осмелюсь, – мужчина поморщился, а на его изуродованном лице появилась гримаса боли. Вокруг одного-единственного глаза собралось множество морщин. – Все дело в детях. Это же последнее, что у них осталось, Антилопа...
Резкий кивок историка прервал рассуждение капитана. Других слов просто не требовалось. Он смотрел на детские лица и понимал, что они хотят мира и невинности... Однако жизнь расставляла совсем другие приоритеты. Затишье, наверное, сам пришел к тому же самому заключению. Непреложная неприкосновенность в наших условиях не действует.
«Пять тысяч солдат отдали свои жизни за то, чтобы сейчас мы могли вести подобные рассуждения. Неужели все эти жертвы – романтическая глупость, которой не придали значения все наши воины? Неужели каждый солдат в самом деле понимает, что его первоочередная задача – отдать свою жизнь, например, за маленького ребенка? Неужели подобные мысли живут в головах тех мужчин и женщин, что сейчас со стертыми ногами еле идут у нас за спиной?»
Антилопа перевел взгляд на безымянную морячку и встретился с ее карими глазами... Складывалось впечатление, что она ждала этого нарочно, что все его страхи, мысли и сомнения находят понимание в этой маленькой головке.
Женщина пожала уцелевшим плечом.
– Мы настолько слепы, что не можем заметить очевидных вещей, Антилопа. Наша цель – защищать их достоинство. Вот так, все очень просто. Более того, в этом и заключается наша сила. Именно эти слова ты и хотел услышать?
«Я приму к сведению это маленькое замечание. В самом деле, никогда не стоит недооценивать солдат».
Санимон представлял собой огромный холм с плоской вершиной, достигающий в ширину полумили, а в высоту – тридцати размахов рук. Бесплодная равнина, располагающаяся на поверхности, была доступна всем царящим здесь ветрам. В Санит Одане, который начинался здесь, к югу от плато, остались с древних времен две перекрещенные дороги. Когда-то давно на месте плато красовался прекрасный преуспевающий город. Обе дороги, проложенные на прочном каменном фундаменте, были прямыми, как пики. Одна из них, направляющаяся к западу, имела название Пайненсан'м. Она вела к противоположному краю длинной каменной гряды, а потому в настоящее время практически не использовалась. Другая, по имени Санийхе'м, вела к югу, к древнему материковому морю Клатар. На высоте пятнадцати размахов рук дороги превращались в дамбы.
Клан Ворона Колтайна приблизился к дороге Санийхе'м, приняв ее за невысокий вытянутый холм. Южная треть самого Санимона представляла собой сейчас опорный пункт остальных виканов – конников и лучников кланов Безрассудных Собак и Горностая. Как только беженцы приблизились к восточной оконечности Санимона, стало понятно, что они нуждаются в защите с флангов. Большая масса войск двинулась вперед для того, чтобы поддержать восточный фланг. Силы Дона Корболо, вовлеченные в битву с обоими флангами, вновь потерпели поражение и разбили в кровь свои носы. Несмотря на то, что Седьмые были в меньшинстве, они замечали, как их противники падали на землю без серьезных ранений на теле; другие неприятели начинали выть от боли, как только каждый из них убивал по одному врагу. Прибытие конных виканских лучников сделало очевидным исход этой небольшой стычки, и на землю вновь опустилась тишина – короткая передышка.
