Олег Авраменко - Реальная угроза
Контракты с нашими новыми военнослужащими я подписывал наряду с коммодором Максимовым: он – как представитель Кадрового Управления ВКС, а я – от имени верховного главнокомандующего Вооруженных Сил Ютланда. Обычно документы приносили мне в пентхаус, где я устроил свой рабочий кабинет и таким образом хоть частично заставил свое роскошное жилье служить общему делу. Но периодически я наведывался в штаб-квартиру и в вербовочный пункт – просто чтобы развеяться и пообщаться с людьми. Иных маршрутов для прогулок у меня не было: согласно отцовскому распоряжению, с того момента, как мы раскрыли свое инкогнито, я не мог отлучаться из банка, чтобы не ставить под угрозу наше задание. Менее категорическое, но все же довольно жесткое ограничение было наложено на других руководителей и ведущих специалистов нашей группы, которым позволялось покидать пределы здания только с внушительным эскортом охраны и только по делам – например, для осмотра намеченных к покупке кораблей. Зато рядовые сотрудники, как и оставшиеся на борту «Ориона» члены экипажа, получили право на увольнительные, во время которых могли свободно гулять по планете. Однако их предупредили, чтобы они держались людных мест, желательно не расходились по одиночке и избегали пустынных улиц и подозрительных заведений.
Предупреждение это было отнюдь не лишним, так как фактически с первого же дня начались попытки диверсий в доках, где содержались купленные нами корабли, и на складах с нашим оружием. Но все такие попытки заканчивались провалом – вавилонская полиция и государственная служба безопасности работали выше всяких похвал. Впрочем, это неудивительно – ведь Вавилон был буквально наводнен бежавшими с других планет преступниками, здесь находились офисы почти всех крупнейших мафиозных организаций, а немалая часть денег в обороте имели весьма «грязное» происхождение; поэтому местные служители закона были на несколько порядков бдительнее своих инопланетных коллег, а о их профессионализме ходили легенды. Все пойманные диверсанты были наняты анонимно и ничего не могли сообщить о своих заказчиках, однако мы не сомневались, что тут замешаны фармацевтические компании. Наши люди нападениям пока не подвергались: как мы и надеялись, противник решил, что овчинка выделки не стоит, и предпочел не рисковать – вавилонские законы сурово карали за преступления против личности. Но в случае первого же серьезного инцидента я был намерен отменить все увольнительные.
Элис и Лина, хоть и не считались ведущими сотрудниками, наряду со мной попали в список «невыездных», на чем настоял ответственный за безопасность лейтенант Уинтерс. Он исходил из того, что криминальные элементы или агенты наших противников могут попытаться захватить их в заложники, чтобы потом шантажировать меня. Я полностью согласился с ним и был благодарен ему за сообразительность, поскольку в противном случае мне пришлось бы самому запретить обеим девушкам выходить из банка. Посему оставались только прогулки по зданию – что, впрочем, было нам не в тягость, так как космические полеты приучили нас к длительному пребыванию в замкнутых помещениях.
На восьмой день после обеда, когда я спустился в штаб-квартиру и традиционно заглянул к Кортни Прайс, уже в который раз собираясь, но никак не решаясь обсудить с ней некоторые личные проблемы, она встретила меня радостным восклицанием:
– Кэп, ты уже в курсе? Сбылась-таки мечта идиота!
– О чем ты? – не понял я.
– Ну, насчет того авианосца. Мы его покупаем.
– В самом деле?
– Да. Так решил министр. Час назад эксперты отправились осматривать его. Если с ним все в порядке, то он наш.
Прайс вся сияла от удовольствия. А я задумчиво почесал затылок.
– Странное решение… Министр у себя?
– По-моему, да.
Не сказав больше ни слова, я направился к министру ВПК Йенсу Новаку – эриданцу по происхождению, бывшему главному инженеру отцовского крейсера. Он находился в своем кабинете и встретил меня понимающим кивком:
– Здравствуйте, капитан, присаживайтесь. Я догадываюсь, почему вы пришли. Авианосец?
– Совершенно верно, сэр.
– Позже я собирался поговорить с вами, но вы меня опередили. Да, разумеется, авианосец предназначен для ведения наступательных, а не оборонительных действий. Но здесь есть один нюанс. Император поручил нам приобрести самолеты для пополнения машинного парка ВВС, орбитальные челноки и катера тылового обеспечения. Все это можно было бы доставить на грузовых транспортах, как делалось раньше. Но таких транспортов у нас скопилось уже немало, а в бою они совершенно бесполезны. Чего нельзя сказать об авианосце, особенно об этом – ведь он не простой, а ударный, и при необходимости может действовать как линкор. Но это на крайний случай – а так он идеально подходит в качестве мобильной базы для технического обслуживания кораблей пятого класса. Кроме того, этот авианосец снабжен приводом Ронкетти новейшей модели, который позволяет ему развивать скорость свыше половины светового года в час – на уровне тяжелых крейсеров или факельщиков.
– Ого! – сказал я. – Серьезно.
– Да, представьте себе, капитан. Всего пять месяцев пути до Ютланда – рекорд для корабля линейного класса. В настоящее время это самый быстрый из авианосцев.
– Но и стоит он бешеные деньги, – заметил я.
– Не такие уж бешеные, – возразил министр Новак. – Нам он обойдется лишь в половину задекларированной стоимости.
– Почему?
– Дело в том, что заказчик, правительство Фудзи, является должником нескольких вавилонских банков, в том числе и трех наших. Эти долги уже списаны как безнадежные, убытки покрыты страховыми компаниями, но тем не менее за банками остается приоритетное право выкупить выставленную на торги собственность Фудзи по остаточной стоимости. Авианосец оплачен на три четверти, мы компенсируем брешианцам недостающие двадцать пять процентов и еще примерно столько же – в качестве отступных другим банкам и страховым компаниям. Наши финансисты выяснили, что сделку можно провернуть в течение двух дней. Пока на него будут устанавливать дополнительные излучатели, мы закупим самолеты, челноки и катера, потом погрузим их вместе с уже приобретенным вооружением на авианосец, а ведомство коммодора Максимова укомплектует его экипажем.
– Гм-м, – протянул я. – Для такой дорогостоящей штуки нужен очень надежный экипаж.
– Да, безусловно. Максимов обещал постараться, а лейтенант Уинтерс поможет ему в дополнительной проверке кандидатов.
Поскольку вопрос был исчерпан, я поднялся, чтобы уйти и больше не мешать министру работать, как вдруг меня посетила одна идея.
– Вы ведь даете кораблям временные имена? – спросил я.
– Разумеется, – ответил министр. – Как же кораблю лететь безымянным. У нас этим занимается лейтенант Прайс – у нее богатое воображение. Думаю, большинство придуманных ею имен сохранятся как постоянные. А у вас есть предложение по поводу авианосца?
Я улыбнулся:
– Назовите его «Мечта идиота». Уверен, что Прайс это понравится.
2Тем временем на Землю прибыла официальная ютландская делегация, и сведений о Ютланде стало поступать все больше и больше, в том числе и о ходе секретных переговоров с представителями правительства Конфедерации. Создавалось такое впечатление, что едва ли не все земные чиновники находятся на содержании у информационных агентств, с которыми у них заключены тарифные соглашения о продаже государственных тайн – в основном чужих, потому что за разглашение своих можно загреметь в тюрьму.
Наконец грянул давно ожидаемый гром – выявилась связь Ютланда с эндокринином и всплыло имя моего отца. Почти одновременно с этим пришло известие с Октавии о массовых арестах среди офицеров ВКС, Планетарной Армии и Астроэкспедиции. Следствие по делу четырех пропавших адмиралов привело к разоблачению годами зревшего в недрах Эриданских Вооруженных Сил заговора по захвату государственной власти. Не осталось в секрете и то, что весь заговор финансировался небезызвестным адмиралом Бруно Шнайдером, который, как оказалось, не погиб во время предыдущего путча, а до сих пор пребывает в добром здравии, скрываясь от эриданского правосудия.
Эта новость породила на Октавии настоящую бурю. Большинство моих соотечественников (все чаще я ловил себя на том, что думаю о них, как о бывших соотечественниках) воспринимали моего отца однозначно негативно, считая его чуть ли не демонической фигурой в новейшей истории планеты, некоторые относились к нему равнодушно, и лишь немногие восхищались им – но это были рьяные почитатели, готовые отстаивать честь своего кумира любыми доступными способами, вплоть до рукоприкладства. Известие, что отец жив, вызвало волну демонстраций как «антишнайдеровских», так и «про-шнайдеровских» сил, и полиции стоило огромных усилий, чтобы предотвратить массовые стычки между ними. Основными объектами акций протеста как правых, так и левых были здания генштаба, военной прокуратуры и Верховного Суда. Первые требовали немедленного освобождения всех арестованных, а вторые настаивали на самом суровом их наказании – не только как мятежников, но и как предателей родины, вступивших в преступный сговор с иностранным государством.
