Лана Тихомирова - Работа над ошибками, или Грустная грустная сказка [СИ]
— Почему же Ю-Рий-ранх остался здесь? Он засомневался и испугался?
— Да. А ты знаешь, что такое сомнение? — спросил меня Ев-Ган.
Я задумалась и отрицательно покачала головой.
— Сомнение — это отсутствие веры.
— Ты обвиняешь Ю-Рий-ранх в маловерии?
— Маловерие не порок, но слабость. Нельзя корить людей за их слабости. Человек делает только то, что в данный момент может.
— Я не понимаю.
— Раз, совершив, какие-то действия человек может жалеть о них. Но если бы была возможность вернуть его в те же самые условия, он поступил бы точно так же. Даже если раньше фантазировал, что сделал бы что-то другое.
Я все равно ничего не поняла, но теперь кивнула утвердительно.
— А если я не смогу выйти из города? — спросила я.
Ев-Ган внимательно на меня посмотрел и сказал:
— Ты сильнее, чем думаешь. Ты сможешь.
— А Ранх-ба, боюсь он…
Ев-Ган улыбнулся и ничего не сказал.
Минут три мы шли молча.
— Знаешь, кого у нас выбирают Магистром? — спросил Ев-Ган. — Человека, в котором идеальны две добродетели: любовь и доверие. Тебе никогда не стать Магистром, пока ты не научишься доверию.
— А кто сказал, что я стремлюсь стать Магистром? Я вообще чужда всей этой круговерти власти, когда кто-то на троне, то кто-то должен быть у трона. Я анатом и биолог, мне ближе сельское хозяйство. Но, к сожалению, что-то выращивать в Городе невозможно.
— У нас крестьянство самый большой пласт. Тебе найдутся: плодородный участок земли, молодой теленок, пара козлят и выводок цыплят.
— Заманчиво.
— Просто поверь Ранх-ба, он сможет. Если заметишь в его глазах сомнение, возьми его за руку, его страх отступит
— Спасибо, Ев-Ган. Но твой совет будет действовать, только если Ранх-ба и Пату доберутся до Ворот.
— Сиэт-ту, ты не исправима, — рассмеялся Ев-Ган.
— Мы, по-моему, немного взяли влево, — решила я отвлечься от неприятного разговора.
— Да, немного — задумчиво ответил Ев-Ган.
Мы шли дальше, скорректировав курс, пока посреди пустыря не остался один покосившийся старый дом, судя по всему — не жилой.
— Наверное, здесь и надо было подождать, — сказал Ев-Ган.
Мы сели неподалеку под каким-то жиденьким кустом. Холод пробирал до костей. Я прижалась к Ев-Ган, он обнял меня за плечо — стало теплее. Так мы сидели долгое время.
— Ев-Ган?
— Что Сиэт-ту?
— Расскажи мне. У вас ночью так же темно?
— Нет. Ночью наши улицы освещены кострами, но они не дают настолько яркого света, как наша луна. Она большая льет серебристый свет на наши дома. Вместе с ней на небе великое множество звезд. Они разного цвета: красноватые, розовые, желтые, серебристые, сиреневые, синие, зеленые словно малахит, белые, есть даже черные звезды.
— Черные?
— Это детские сказки. Говорят, что именно черные звезды причина ночной тьмы.
— А сколько звезд на небе?
Ев-Ган запрокинул голову назад и тихо расхохотался.
— Не знаю. Этого никто не знает, — отсмеявшись, сказал он, — Я переводил древние стихи в одном из них сказано: "В небе ровно столько звезд, сколько наших глаз".
Мы недолго сидели молча.
— Да как бы я хотела увидеть это небо? Очень!
— Увидишь, — погладил меня по плечу Ев-Ган, — ты все увидишь: и небо и звезды и солнце, и костры, и поля, все увидишь! Пора бы им появиться уже, — нетерпеливо заговорил Ев-Ган.
— Не доверяешь?
— Пытаешься меня поймать? Вовсе нет: доверяю, просто влюбленные идут медленнее, упиваются друг другом, но здесь их люди ждут. В конце концов, мне не терпится вдохнуть сладкий воздух своей родины. Ах, я так сержусь от нетерпения.
Ев-Ган встал, немного походил и снова сел рядом.
Вдруг туман начал стремительное движение.
— Ворота открываются, — сказал тихо Ев-Ган.
Я дернулась встать, но Ев-Ган удержал меня.
— Пойдем к ним, когда придет время.
— А далеко идти до Тьйарко-Сиэт-Куа?
— Два дня
— Может, тогда есть смысл немного подремать?
— Разумное предложение.
Я прижалась к Ев-Ган, за последнее время мне впервые было легко, тепло и спокойно.
Я быстро уснула. Мне приснилось звездное небо и Ранх-ба. Будто бы все мы: Пату, Ши, Ранх-ба и я приговорены к вечному одиночеству в тюрьме, и Правитель навещает нас, курит свою трубку и молчит, глядя своими слепыми глазами на нас.
Снилось ещё, что Ранх-ба, Пату и Ши добрались до нас, но ворота уже закрылись. Мы решили лезть вверх, но Ев-Ган не удержался и упал вниз, Ранх-ба решил спасти его, но за ним уже прыгнул вниз Ма-Киар.
Мы лезли дальше, но вдруг рука Ранх-ба соскочила со скользкого уступа, он не удержался и полетел вниз, я схватила его за руку, и он утянул меня с собой. Мне снилось, что я долго лечу куда-то, и когда я вот-вот должна была удариться об землю — я проснулась.
Ев-Ган мирно спал на моем плече. Я же заснуть больше не смогла. Туман продолжал свое движение, но уже менее стремительно. Неподалеку послышались голоса и шаги. Я толкнула Ев-Га, он протер глаза.
— Кто-то идет, — сказал он, — туман скоро переменит движение — ворота начнут закрываться.
Я стала прислушиваться к голосам.
— Скоро мы дойдем? — говорил первый голос.
— Не знаю, я уже устал. Передохнем у этого дома, а там посмотрим, — отвечал второй.
— А я бы поторапливалась. За вами, а не за мной гоняются стаями эти "стражи", — сказал женский голос.
— Это Ши, — сказала я, попыталась встать, но Ев-Ган сильно дернул меня за руку обратно на землю.
— Жди, — хмуро сказал он.
Мне снова показалось, что Ев-Ган боится, а, как он сам говорил, весь страх от недоверия. Я недолго подумала об этом и не стала заострять внимания.
— Это точно они, — протестовала я.
— Подожди пока они сами не узнают нас, — сказал он, — я решил, что пока твой юный скептик не может охранять тебя, я буду делать это для него. Ради него, того, кого ты любишь, сиди спокойно.
Я отрицательно помотала головой, встала. Три силуэта остановились.
— Грозы ушли и больше никогда не вернутся, — сказала я.
Три силуэта бросились в мою сторону. В сердце холодным лезвием впился страх, вдруг Ев-Ган был прав, и я теперь всех нас погубила.
— Сиэт-ту, как же ты нас напугала, — через минуту, обнимая меня, говорил Ранх-ба.
— Хорошо, что мы встретились раньше. Вы давно здесь? — спросил Пату у Ев-Ган.
— Мы ждем еще наших друзей, но их уже очень давно и мне это не нравится. Нам всем надо уже идти ближе к воротам, и прочь отсюда.
— Бросить их? — вскинулась я.
— Я не могу рисковать жизнью кровного брата Великого Магистра, — огрызнулся Ев-Ган, — Как только мы прибудем в Тьйарко-Сиэт, я попрошу Магистра отправить отряд, чтобы Ма-Киар и его невесту с будущим тестем вызволили из вашего Города.
— Готов пожертвовать другом? — говорила я.
Ев-Ган закусил губу, как от боли.
— Ты умеешь быть жестокой Сиэт-ту, — тихо сказал он, — Вы не знаете дороги в Тьйарко-Сиэт, я должен отвести вас, — продолжил он громче.
— Может, стоит просто подождать?
— Ждать больше нельзя, Ворота начали закрываться, — отрезал Ев-Ган, — Мы идем без них.
Он смотрел на меня, и от этого взгляда мне было не по себе, не человечьими глазами смотрел на меня Ев-Ган. На меня смотрели печальные глаза белого волка.
— Нам ведь по туману? — спросила Ши, чтобы как-то разрядить обстановку.
Мы пошли. Ев-Ган нас поторапливал, и все время украдкой поглядывал на Ши.
Минут через двадцать быстрой ходьбы мы увидели ворота.
Все было, как описывал Ю-Рий-ранх: высокие каменные стены, терявшиеся в неизмеримой выси, и дубовые ворота, которые были ещё открыты. Туда все менее интенсивно уходил туман.
Мы не разговаривали. Мной овладевал страх, как впрочем, и всеми остальными. Только Ев-Ган был спокоен, высокий и сильный, он показался мне не трубадуром и поэтом, а рыцарем или графом со старинных гравюр.
Ворота медленно закрывались.
— Сейчас или никогда, — сказал Ев-Ган, — то кто не вышел первый раз, не выйдет больше никогда.
С этими словами он покинул нас.
— Я боюсь, — чуть слышно проговорил Пату.
Я посмотрела на Ранх-ба и Ши, они не слышали этой фразы и готовы были идти, но ждали нас.
— Идите, — сказала я им.
— Сиэт, а ты? — спросил Ранх-ба.
— Мы сейчас придем. Идите, — срывалась я на крик.
Они ушли.
— Мне так знакомо все здесь. Так понятно. А там? — продолжал Пату.
— Подумай, что тебя ждет здесь? Возможно, ты больше никогда не увидишь Ши.
Пату посмотрел на меня, будто видел в первый раз.
— Мы никогда больше не увидимся, — сказала я.
— Ты тоже уйдешь? — спросил он.
— Я хочу видеть солнце и звезды. Хочу работать на земле, видеть, как растет пшеница.
