Джек Лондон - Сила сильных
Она торжественно опустилась у желудка, над которым клубился пар. Лок поймал ее взгляд, и все, что он видел внутри себя, пропало. Старуха говорила твердо, как говорил бы Мал, будь он здоров:
— Без помощи Мал умрет. Фа нужно пойти с подарком к ледяным женщинам и просить у Оа милости.
Фа опустилась рядом с ней.
— Кто может быть этот другой человек? Разве живет тот, кто стал мертвым? Неужто он снова родился из чрева Оа, как мой ребенок, что умер в пещере у моря?
Нил снова зарыдала:
— Пусть Лок пойдет искать Ха.
Старуха возразила с укором:
— Женщина служит Оа, а мужчина видит внутри себя. Пусть скажет Лок.
Лок вдруг осознал, что глупо ухмыляется. Теперь он как бы шел впереди других, а не прыгал сзади с Лику на плечах, не знающий тревог. Внимание трех женщин смущало его. Он отвел взгляд и почесал одну ногу об другую. Потом нерешительно отвернулся от женщин.
— Скажи, Лок!
Он старался остановить взгляд на чем-нибудь значительном, чтобы собрать мысли и забыть про женщин. В темноте он смутно увидел палицу у скалы. И сразу Ха — подобие Ха — встал перед ним на откосе. Его охватило страшное возбуждение. Он быстро заговорил:
— У Ха пятно вот тут, под глазом, где его тронула головешка. Он нюхает — вот так! Он говорит. На большом пальце ноги у него пучок шерсти…
Резким движением он повернулся.
— Он встретил другого. Смотрите! Ха падает со скалы — так я вижу. Потом сюда бежит другой. Он кричит Малу: «Ха упал в воду!»
Фа внимательно поглядела ему в глаза.
— Другого не было.
Старуха тронула ее руку.
— Значит, Ха не падал. Иди быстрей, Лок. Отыщи Ха и другого.
Фа насупилась:
— Как другой знает Мала?
Лок вновь рассмеялся:
— Мала знают все!
Фа властным жестом прервала его. Она подняла руку ко рту и оттянула челюсть. Нил оглядывала каждого из людей, не понимая смысла их слов. Фа закрыла рот, подняла указательный палец и направила в лицо старухе.
— Я вижу так. Это кто-то… другой. Не из людей. Он говорит Ха: «Пойдем! Там больше еды, чем я могу съесть». А Ха говорит…
Она замолчала. Нил всхлипывала:
— Где Ха?
Старуха ответила:
— Он пошел с другим.
Лок осторожно потряс Нил за плечи.
— Они говорили или увидели вместе. Ха нам расскажет, и я пойду за ним. — Он оглядел остальных. — Люди понимают друг друга.
Они подумали над его словами и кивком головы показали, что согласны.
Лику пробудилась и с улыбкой смотрела на них. Старуха начала хозяйничать на откосе. Она и Фа бормотали, не умолкая, сравнивали куски мяса, прикидывали на вес кости, потом снова подошли к желудку и начали выяснять что-то, Нил сидела рядом, рвала мясо зубами и жевала механически, с тупой пассивностью. Новый человечек тихонько перелез через ее плечо. Он повисел там, глядя на огонь, и спрятался в копне ее волос. Потом старуха внезапно взглянула на Лока так странно, что он даже на миг потерял внутри себя Ха вместе с другим и стал переминаться с ноги на ногу. Лику потянулась к желудку и обожгла пальцы. Старуха не отводила взгляда, а Нил всхлипнула и спросила его:
— Ты видишь Ха? Видишь хорошо?
Старуха подняла с земли его дубинку и вложила ему в руку. На теле ее сливались блеск огня и свет луны, и ноги Лока сами понесли его за откос.
— Я вижу хорошо.
Фа протянула ему еду из желудка, эта еда была такая горячая, что она перекидывала ее с руки на руку. Он окинул остающихся женщин нерешительным взглядом и двинулся к повороту. Вдруг в темноте ночи его охватило такое горькое одиночество, что Лок снова не смог увидеть Ха внутри себя. Он поглядел на откос, как бы ища поддержки. Там темнел холмик земли, за которым прятался костер, и красное зарево дрожало над ним. Он увидел Фа и старуху, они сидели лицом друг к другу на корточках, разбирая куски мяса. Покидая их, он обогнул скалу, и гул водопада встретил его. Он опустил палицу на землю, присел и начал есть. Мясо было нежное, горячее, вкусное. Он уже утолил первый голод, но аппетит остался, и он ел, не торопясь, смакуя пищу. Он поднял кусок к лицу, изучая его бледную поверхность, где лунный свет замирал, а не скользил, как по воде. Он забыл про откос и про Ха. Теперь оставался лишь живот Лока. Сидя над грохочущим водопадом, с лицом, блестящим от жира, Лок блаженствовал. Лок глядел на остров, но не видел его, он упивался сладостью, бегущей по языку, глотал, громко чавкая, и ощущал, как вздрагивает его тугая шкура.
Наконец с едой было покончено. Он утер лицо руками, оторвал колючку с палицы и поковырял в зубах. Теперь он снова вспомнил про Ха, и про откос, и про старуху и сразу поднялся. Уверенный в чуткости своего носа, он переходил из стороны в сторону и обнюхивал утес. Запахи совсем перемешались, а нос как будто перестал понимать. Лок знал, отчего это, и пополз вниз, наклонив голову, пока не достал губами воды. Он утолил жажду и прополоскал рот. Потом взобрался назад и присел на старой треснувшей скале. Дожди размыли ее крутой склон, но у поворота была тесная щель, протоптанная людьми, подобными Локу, которые прошли тут в огромном количестве. Он задержался над ревущим водопадом и втянул носом воздух. Запахи были разные, как во времени, так и в пространстве. Вот здесь, над его плечом, где Нил держалась за утес, был самый свежий запах ее тела. Ниже он отыскал множество запахов людей, прошедших здесь вчера, запахи пота и молока, неприятный запах Мала, страдающего и больного. Лок разобрал и отмел их, потом весь сконцентрировался на последнем запахе Ха. Каждый запах становился ощутимой реальностью и лучше памяти воспроизводил некое живое, но спрятанное присутствие, так что теперь Ха снова был жив. Напрягшись, он увидел Ха внутри себя и старался удержать его там, чтобы не потерять.
Он стоял наклонившись и сжимал палицу в руке. Потом тихо поднял ее и взял обеими руками. Его пальцы напряглись, и он медленно отступил на шаг. Ему почудилось что-то еще. Это было неуловимо, когда запахи всех людей перемешались, но после того, как он их различил и отодвинул от себя, остался запах без облика. Теперь, когда Лок его уловил, он сильнее всего ощущался у поворота. Совсем недавно кто-то стоял здесь, придерживаясь за скалу и наклонившись вперед, и разглядывал уступ и откос. Лок чутьем понял теперь, что так глубоко поразило Нил. Он пошел дальше по утесу, сперва тихонько, потом побежал и несся вперед, легкими скачками одолевая каменистый склон. На бегу он многое видел внутри себя, все там сливалось и путалось: вот Нил, растерявшаяся, напуганная, вот другой, вот показался Ха, он торопится…
Лок повернулся и побежал обратно. У обрыва, где его вчера угораздило так глупо сорваться, запах Ха вдруг пропал, будто на утесе не осталось места.
Лок наклонился и посмотрел вниз. Ему видно было, как шевелятся хвостатые травы в серебре реки. Он ощущал, что жалобные крики разрывают его горло, и закрыл рот рукой. Локу представилось, что Ха бьется в реке и течение сносит его к морю. Он снова принюхался и обнаружил запах Ха и другого, и запахи эти уходили вниз, к лесу. Он прошел кустарник, где Ха отыскал ягоды для Лику, увядшие ягоды, но и теперь Ха жил здесь, среди этих кустов. А тогда его ладонь пробежала по веткам, срывая ягоды. Он был жив внутри Лока, но повернул назад, уходя к дню их весеннего возвращения от моря. Лок резво сбежал по склону меж скал и шмыгнул в лес, под деревья. Гигантские стволы плотно стояли в темноте, но когда Лок начал пролезать между ними, луна послала ему в помощь свою золотистую паутинку. Здесь был Ха, весь в тревоге. Тут он подходил к реке. А вон там, у кинутой кучи дров, Нил терпеливо ждала, пока не отчаялась, и следы ее ног виднелись в лунном свете. Здесь она догоняла Ха, ошеломленная, напуганная. Беспорядочные следы поднимались по скалам назад, к утесу.
Лок вспомнил, что Ха был в реке. Он бросился бежать, стараясь держаться поближе к берегу. Он миновал полянку, где стояло мертвое дерево, и спустился к воде. Кусты здесь торчали прямо из реки и наклонялись к воде. Ветки подрагивали от течения, и видно было, как река струится под лунным светом, прорезающим темноту. Лок позвал:
— Ха! Где ты?
Река молчала. Лок позвал снова, подождал, увидел, что Ха стал растворяться и пропадать, и тогда понял, что Ха ушел. Потом с острова донесся крик. Лок вновь закричал и заскакал на месте. Но, прыгая, он уже ощущал, что голос Ха не ответит. Это был совсем не такой голос; не голос одного из людей, а голос другого. Вдруг Лок почувствовал трепет. Было необычайно важно найти этого другого, которого он чуял и слышал. Он обежал прогалину без всякого смысла, крича изо всех сил. Потом запах другого донесся до него от сырой земли, и он двинулся за этим запахом прочь от реки к склону под краем горы. Он шел по запаху, наклонившись в неверном свете луны. Запах уводил в сторону от реки, под деревья, и подвел к разбросанным валунам и кустам. Здесь могла скрываться опасность: коты, или волки, или даже гигантские лисы, рыжие, как сам Лок, и особенно злобные после весенней голодовки. Но след другого был ясен, и его нигде даже не пересекал запах хищников. Он все отходил от тропы, которая вела на откос, явно стараясь двигаться по дну расщелины, а не по ее высоким склонам. В некоторых местах другой останавливался, иногда стоял непонятно долго, и отпечатки его ступней были глубокими. В одном месте, где путь лежал по крутому гладкому склону, другой возвратился назад, сделав больше шагов, чем пальцев на руке. Он снова повернул и побежал вверх по расщелине, и ногами выворачивал комки земли всюду, где он становился на тропу. Вот он опять задержался, вылез из расщелины, опустился на ее край и полежал там короткое время. Внутри себя Лок увидел этого мужчину, не напряжением ума, а потому что каждый раз запах подсказывал ему движения другого. Точно так же, как запах большого кота вызвал бы у него кошачью настороженность, чтоб избежать рискованной встречи, и даже кошачье урчание. Как глядя на Мала, когда он тяжело поднимался по склону, люди непроизвольно подражали ему, так теперь запах другого перевоплотил Лока в того, кто прошел раньше этим путем. Он уже начинал познавать другого, сам не понимая, как это получается, что он знает. Лок-другой присел у края утеса и вгляделся в шершавый бок скалы. Он кинулся в тень горы, рыча и медля. Он тихо двинулся вперед, стал на четвереньки, осторожно подполз и заглянул с края утеса в долину, где текла полноводная река.
