Джек Лондон - Сила сильных
Лок снова рассмеялся над своим видением. Старуха не разрешила бы костру так дымить, а сам собой огонь никогда не приходит ранней сырой весной. Лок глядел, как дым опускается, плывет в долину и там рассеивается. Потом он понюхал мясо и сразу забыл про дым и про непонятное видение. Он поднял куски и, пошатываясь, побрел дальше вслед за Фа и Лику. Тяжесть мяса и гордость, что он несет людям много еды, а когда принесет, услышит их одобрение, отвлекли его, и он уже не видел дым внутри себя. Фа бегом возвратилась. Она взяла у Лока часть ноши, и они с трудом, почти валясь с ног, одолели последний подъем.
Горячие клубы синего дыма поднимались к небу. Старуха удлинила костер, и поток теплого воздуха разделял пламя и скалу. Огонь и дым хорошо ограждали откос от легких набегов ветра. Мал лежал на земле, в объятиях теплого воздуха. Он весь съежился, серый среди серых кочек, глаза его были закрыты, а рот широко открыт. Дышал он прерывисто и слабо, грудь колыхалась, словно откликаясь на биение сердца. Было видно, как кости просвечивали через кожу, а тело таяло, как воск на огне. Лок увидел, что Нил, новый человечек и Ха спускаются к лесу. Они жевали на ходу, и Ха приветственно помахал Локу рукой. Старуха стояла у костра и осматривала желудок, который принесла Фа.
Фа и Лок соскочили на уступ и бросились к костру. Лок бросил мясо у скопления скал и крикнул Малу сквозь огонь:
— Мал! Мал! Мы принесли мясо!
Мал открыл глаза и оперся на локоть. Он глянул через костер на обвисший желудок, вздохнул и одобрительно улыбнулся Локу. Потом посмотрел на старуху. Она улыбнулась ему и похлопала себя по бедру незанятой рукой.
— Это хорошо, Мал. Это дает силу.
Лику скакала рядом с нею.
— Я ела мясо. И малая Оа ела мясо. Я прогнала жадные клювы, Мал.
Мал улыбался и трудно дышал.
— Вот Мал и увидел радость.
Лок взял мяса и принялся жевать. Он засмеялся, побрел по уступу, показывая, как он сгибается под тяжестью груза, и сделал это так же выразительно, как и вчера вечером. Потом произнес невнятно, через заполненный рот:
— А Лок видел правильно. Мед для Лику и для малой Оа. И большие связки мяса козы, которую загрыз кот.
Люди тоже веселились, хлопая себя по бокам. Мал снова лег, улыбка на его лице угасла, и он молчал, вслушиваясь в свое прерывистое дыхание. Фа и старуха сортировали мясо, укрыв большую часть на скалах и в нишах. Лику схватила еще кусок печени, обежала костер и удобно пристроилась в теплом уголке, где лежал Мал. Старуха бережно перенесла желудок на скалу, развязала узел и заглянула внутрь.
— Принесите земли.
Фа и Лок прошли через мягкую траву у края уступа на взгорье, ближе к лесу. Они надергали охапку травы с комками земли на корнях и отнесли старухе. Та взяла желудок и положила его перед собой. Потом плоским камнем раздвинула золу в костре. Лок опустился на корточки и стал палкой размалывать землю. Трудясь, он приговаривал:
— Ха и Нил принесли дров на много дней. Фа и Лок принесли еды на много дней. И теплые дни скоро наступят.
Когда набралась кучка сухой истолченной земли, Фа полила ее речной водой. Она уступила место старухе, которая облепила землею желудок. Потом быстро выгребла из костра самую горячую золу и засыпала ею облепленный землей желудок. Зола облегла его толстым слоем, и воздух над ним трясся от жара. Фа принесла дерну. Старуха положила куски дерна поверх золы и плотно сдвинула их. Лок оставил свою работу, поднялся и смотрел, как готовят еду. Он видел открытую горловину желудка и слой земли под дерном. Фа отодвинула его локтем, наклонилась и вылила в желудок воду из ладоней. Старуха внимательно следила за Фа, которая носила воду. Снова и снова бегала она к бормочущей реке, пока полностью не наполнила желудок мутной и пенистой водой. Мелкие пузырьки прорывались из пены, вздрагивали и лопались. Лок отступил и поднял горсть рыхлой земли. Он засыпал горящие дернины и болтал, адресуясь к старухе:
— Огонь легко удержать. Эти языки не убегут. Для них нет здесь никакой еды.
Старуха глянула на него с мудрой улыбкой, ничего не ответив, и сразу дала ему понять, какой он легкомысленный. Он оторвал кусок мяса от козьей ляжки и сошел на уступ. Солнце уже снизилось над долиной среди гор, и он понял, что скоро уже настанет ночь. День промелькнул так быстро, что он ощутил разочарование, точно что-то потерял. Он забылся, представив откос, когда Фа здесь не было. Мал и старуха ждали их, она думала про болезнь Мала, а он, прерывисто дыша, ждал, когда Ха принесет дрова, а Лок еду. Вдруг Лок понял, что Мал не до конца верил в него, посылая добывать еду. Но все равно Мал мудр. Хотя вспомнив о мясе Лок снова возгордился, все же он знал, что Мал не был уверен в нем, и ему вдруг стало холодно, как от ночного ветра. Потом ему стало трудно знать и думать, в голову пробралась усталость, но он прогнал ее, и снова возник беспечный, веселый Лок, который подчинялся старшим и делал то, что они говорили. Он вспомнил старуху, столь приблизившуюся к Оа, знавшую много больше других, хранительницу многих тайн, сокрытых в глубинах времен. Он вновь ощутил благоговейный трепет, и восторг, и облегчение.
Фа у костра жарила на пруте кусочки мяса. Прут обгорал, мясо плевалось и ворчало на огонь, ей жгло пальцы, когда она снимала кусок, чтобы положить его в рот. Старуха склонилась над Малом и смачивала его лицо водой из ладоней. Лику сидела, привалившись спиной к скале, малая Оа отдыхала у нее на плече. Теперь Лику ела не жадно, она вытянула ноги, и живот ее красиво округлился. Старуха подошла, присела рядом с Фа и смотрела, как из желудка сквозь пляску пузырей вылетает пар. Она подцепила всплывший кусочек, ловко подкинула его на ладони и бросила в рот.
Люди молчали. Жизнь обрела покой, уже не надо тревожиться о еде, на завтра пищи достаточно, а день, который наступит потом, был так далек, что никто не хотел о нем думать. Жить означало быть сытым. Когда Мал поест нежного мозга, ловкость и сила козы перейдут к нему. Люди верили, что так и будет, а потому не стремились к разговорам. Наступило долгое молчание, которое можно было принять за глубокую скорбь, если бы не размеренное движение челюстей, заставлявшее шевелиться завитки жестких волос на висках.
Лику опустила голову на грудь, и малая Оа свалилась с ее плеча. Пузырьки беспорядочно поднимались в горловине желудка, расползались по ее краям, клочья пара взлетали вверх, и их развеивал горячий поток воздуха. Фа взяла прут, потыкала его в горячее варево, облизнула конец и повернулась к старухе.
— Уже скоро.
Старуха тоже лизнула прут.
— Надо напоить Мала жаркой водой. Вода от мяса прибавляет силу.
Фа сморщилась и разглядывала желудок. Она положила ладонь себе на голову.
— Я вижу.
Она взобралась на утес и показала назад, туда, где виднелись лес и море.
— Я рядом с морем, я вижу. Вижу так, как еще не видел никто. Я… — она скривилась и насупила брови, — …думаю. — Произнеся это новое для всех слово, она вернулась к огню и опустилась возле старухи. Медленно качнулась вправо и влево. Старуха, слушая ее, оперлась одной рукой о землю, а другой чесала шею под нижней губой. Фа заговорила вновь: — Я вижу, как люди у моря собирают ракушки, Лок выливает из ракушки вонючую воду.
Лок хотел заговорить, но Фа остановила его:
— …и еще Лику и Нил… — Она смолкла в смущении, потому что видела все ярко и до мельчайших деталей, но не могла уловить важность того, что видела. Лок засмеялся, Фа нетерпеливо отмахнулась от него, — …воду из ракушки.
Она ждала, что скажет старуха. Потом перевела дыхание и заговорила опять:
— Лику в лесу…
Лок смеясь показал на Лику, которая спала, привалившись к скале. Тогда Фа шлепнула его, точно ребенка, которого хотела унять.
— Я вижу так, Лику идет по лесу. И несет малую Оа…
Она пристально глядела на старуху. Потом Лок увидел, как напряжение ушло с ее лица, и понял, что видение стало общим. Он тоже видел бессмысленное скопище ракушек, и Лику, и воду, и откос. Он заговорил:
— Возле гор нету ракушек. В ракушках живут одни улитки, малый народ. Там они как в пещерах.
Старуха клонилась к Фа. Потом выпрямилась, оторвала от земли руки и неуверенно опустилась на свой тощий зад. Незаметно, безмолвно лицо ее изменилось, как бывало иногда, если Лику забиралась слишком далеко от взрослых, привлеченная ярким цветом ядовитой ягоды. Фа опустила плечи и руками спрятала лицо. Старуха сказала:
— Это новое.
Она оставила Фа, которая нагнулась над желудком и стала помешивать варево прутом.
Старуха приблизилась к Малу и осторожно потянула его за ногу, Мал открыл глаза, но остался недвижим. Изо рта его текла струйка слюны, оставляя на земле маленькие темные пятна. Солнечные лучи косо ложились из-за долины, где пряталась ночь, и ярко освещали Мала, так что его тень вытянулась во всю длину костра. Старуха коснулась губами его головы.
