Питтакус Лор - Восстание девяти
— Это ведь не Нью-Мексико?
— Даже не близко, — шепчет Элла.
Наконец я чувствую, как могу двигаться, хотя и медленно, и я посмотрела на Эллу. Ее карие глаза тяжело разглядеть в темноте, тут я поняла, что должно быть сейчас полночь. Я смотрю мимо Эллы в звездное небо. Я вернулась к синему океану, когда Восьмой превратился в осьминога. Потом я вспомнила, что Элла сказала как раз, перед тем как мы телепортировались.
— Элла, мне кажется, или ты говорила, что разговаривала с Шестой?
Она кивает.
— С помощью мыслей, верно?
Элла посмотрела в сторону.
— Я уверена, ты думаешь, я чокнулась? Я все время спрашиваю себя, что если это действительно произошло. Может я просто очень сильно этого хотела… — Элла качает головой и смотря на меня вниз на меня, ее лицо серьезное. — Нет. Я не представляла себе этого. Я знаю, я разговаривала с ней. Она сказала, что была в пустыне. Это должно значить, что она сделала это в Нью-Мексико, точно?
— Элла, ты не сумасшедшая. Я верю тебе. И я думаю, что ты права, — говорю я, прижимая свои пальцы к своему пульсирующему виску. Желая отдалиться от боли, которая мешает мне думать ясно. — Ты, должно быть, развила свое Наследие. Что нам сейчас нужно сделать теперь, так это выяснить что случилось, когда и каким образом мы сможем сделать это снова.
Глаза Эллы увеличились.
— Правда? Ты думаешь это Наследие? Как оно называется? — спрашивает она с нетерпением.
— Телепатия, — голос Восьмого исходит из-за моей спины.
Я обернулась, с гримасой боли, и посмотрела на Восьмого, который стоял на огромной каменной плите, стоящей приподнятой двумя еще большими валунами.
Я сажусь, перехожу на четвереньки и затем неуверенно встаю на ноги. Руки сложены на бедрах, я оборачиваюсь и понимаю, что это место выглядит ужасно знакомым. Но не потому, что я была здесь раньше. Я знаю это место из-за всех тех фотографий из учебников. Я оглядываюсь назад к Восьмому.
— Неужели мы и вправду у…
— Стоунхендж? О, да!
— Ничего себе, — шепчу я, медленно оборачиваясь снова, чтобы получше рассмотреть всю эту картину. Элла подходит к камню, который должно быть имеет высоту футов двадцать пять. Ее голова наклонена назад, так как она тянет руку по всей его поверхности. Я понимаю ее порыв, и поэтому тоже прикасаюсь к нему. Я имею в виду, это же Стоунхендж. Я не могу не присоединиться к ней. Камни холодные и гладкие, и просто прикосновение к ним, заставляет меня чувствовать, что им по три тысячи лет. Некоторые из них находятся в прекрасной форме, в то время как другие, похоже, должны быть лишь простыми осколками того, чем они раньше были. Все мы блуждаем вокруг некоторое время, видя так близко то, что большинство людей видят только в учебниках.
— Восьмой? Что такое телепатия? Ты знаешь, как ей пользоваться и как я могу ее контролировать? — спросила Элла.
— Телепатия — это способность передавать мысли от одного существа к другому. Вы в состоянии общаться с чьим-либо мозгом. Давай, попробуй со мной.
Элла кружит вокруг и останавливается перед Восьмым. Она закрыла глаза. Когда я смотрю, все, о чем я могу думать, это как хорошо было бы, если бы Элла развила бы это Наследие. Это позволило бы связаться с Гвардейцами, неважно где любой из них, где угодно в мире. Через несколько секунд, Элла открыла глаза и посмотрела на Восьмого.
— Ты меня слышишь?
— Я не слышу, — говорит Восьмой, качая головой. — Тебе просто нужно продолжать пробовать. Это всегда занимает время, чтобы понять, как работать с нашими Наследствами. Телепатия не будет отличаться от других.
В любом случае ее плечи разочаровано повисли.
— Кстати говоря, твой Ларец там, — говорит она, указывая в сторону.
Восьмой оборачивается ко мне, покачиваясь из стороны в сторону.
— Мне просто нужно немного больше времени, чтобы восстановиться от последней телепортации. Я хочу быть максимально сильным, когда мы снова попытаемся попасть в Нью-Мексико, ладно?
Он вскарабкивается на соседнюю скалу.
— Я не знаю, — вздыхаю я. — Я чувствовала себя очень плохо после последнего раза. Травма это одно — телепортирование заставляет меня чувствовать себя больной. И что мешает нам вернуться обратно на дно океана? Между тем, похоже, у Шестой серьезные проблемы, а мы прыгаем с места на место. Мы можем никогда не приземлиться в Нью-Мексико!
— Я знаю, знаю, — говорит Восьмой, спрыгивая с камня и стряхивая пыль со штанов. — Я знаю, как это печально. Но это лучше, чем вообще ничего не делать. И единственное, что можем сделать, так это продолжать пытаться. Пока мы не попадем туда, где должны быть. Мы втроем будем держаться вместе, мы будем продолжать пытаться и мы найдем Шестую.
Я не знаю, откуда он берет это спокойствие и его убежденность.
Элла блуждает за группой камней, когда я говорю:
— Ты знаешь, есть и другие способы попасть из одного места в другое. Мы только должны найти аэропорт и полететь отсюда туда.
Восьмой почесывает подбородок, глубоко задумавшись. Он начинает ходить. Я следую за ним в центр монумента.
— Если Шестая действительно в беде, самолет это не решение. Это заняло бы вечность, прежде чем мы добрались до нее.
Он останавливается на минуту и затем поворачивается ко мне лицом.
— Кроме того, я видел нас, находящих ее.
Я смотрю на него вопросительно, но он только улыбается и пожимает плечами. Что он имеет в виду?
— Восьмой. У тебя было видение? Что ты видел? Кого ты видел?
Он пожимает плечами.
— Я и вправду не могу сказать вам больше. Я просто вижу это, или я это чувствую. Я думаю, что это Наследие, но еще не понял какое. Единственное, что я могу описать, это похоже на то, как чувствовать шестым чувством.
— Это так ты узнал, что мы приедем в Индию? — спросила я.
— Да, — говорит он. — Я никак не могу контролировать это. Эти вспышки, изображение, просто приходят ко мне.
Мы продолжаем идти через группу массивных камней и находим Эллу, обмахивающую себя, сидя на большой скале. Когда мы приблизились, она посмотрела вверх и сказала:
— Я продолжаю стараться поговорить с Шестой снова, но ничего не происходит. Возможно, этого больше не случится.
Я становлюсь на колени перед ней и обнимаю ее за плечи.
— Наследиям требуется время, Элла. Я знаю, что когда появлялись мои, обычно я бывала расстроена, либо была в опасности. Они приходят тогда, когда мы больше всего нуждаемся в их использовании. Тогда, когда они могут спасти нас. Мое Наследие, которое позволяет мне дышать под водой, пришло, когда я чуть было не утонула. Кроме того, телепортация, возможно, как-то повлияла на нас. Так что, возможно, пройдет некоторое время, прежде чем это снова заработает.
Я перестаю сжимать ее плечи.
— Это правда. В первый раз, когда я телепортировался, — сказал Восьмой, — моего Чепан чуть было не сбило такси. Я только появился рядом с ним, как это. — Он щелкает пальцами. — Это был единственный шанс вытащить его от туда.
— Я так сильно скучаю по Крейтону сейчас, — говорит Элла. — Он всегда помогал мне с такими вещами. А что, если я никогда не смогу помочь Гвардии? Иногда, мне хочется, чтобы я никогда не была выбрана старейшинами.
Ее голос замолкает, и она резко падает вниз, выглядя абсолютно подавленной.
— Элла, — Восьмой делает шаг вперед. — Элла посмотри на меня. Ты не можешь так думать. Мы так счастливы, что ты здесь. Ты нужна нам. Если бы тебя здесь не было, мы искали бы тебя. Ты там, где ты должна быть. Правда, Марина?
— Элла, ты помнишь, о чем мы говорили, еще в детском доме? Мы — команда. И это означает что-то важное. Мы заботимся друг о друге.
Когда я говорю это, я понимаю, как эгоистично мое отношение к телепортации. Единственная надежда, что мы найдем остальных, это добраться до Нью-Мексико. Самый безопасный, самый быстрый способ добраться туда, это телепортация. Даже, если это значит приземлиться еще несколько раз в неправильном месте. Я не позволю своему страху подвергать опасности любого из нас. Когда один из нас слаб, остальные должны становиться намного сильнее.
Я подставляю ей свое плечо, чтоб она могла опереться об него.
— Мы доберемся до Нью-Мексико, найдем Шестую, и будем продолжать бороться.
Элла кивает, но остается тихой.
Мы все заблуждались, запутались в своих мыслях. Я знаю, мне нужно немного времени, чтобы очистить мою голову, чтобы быть мысленно сильнее, чем я чувствую себя физически, прежде чем мы двинемся дальше. Это место такое мирное и тихое, это лучшее место, которое можно пожелать для размышлений.
Через час или больше, я иду в центр круга, чтобы увидеть, как Восьмой наклонился и поднял камень, перед тем как бросить его.
— Восьмой! Как ты думаешь, что ты делаешь? — кричу я встревоженно. — Ты помнишь, где мы? Это священное, историческое, древнее место! Ты не можешь просто пинать скалы вокруг! Верни их туда, где они были!
