Питтакус Лор - Восстание девяти
Обзор книги Питтакус Лор - Восстание девяти
Питтакус Лор
Восстание девяти
Предисловие
Меня зовут Питтакус Лор. Я — Старейшина Лориена, с Планеты Лориен… триста миллионов миль от Земли. Мне — примерно десять тысяч лет. Я бывал на Земле сотни раз, и я сейчас здесь.
Я являюсь одним из десяти Старейшин, которые жили на нашей планете. Каждый человек на нашей планете был одарен. По сравнению с людьми, мы невероятно сильные, невероятно быстрые; в состоянии делать тоже, что и супергерои в голливудских фильмах. Мы рождаемся со способностями, которые назвали наследием: «невидимость», возможность управлять элементами, герметичность к жаре и холоду, телекинез, дар общения с животными, и многие другие. Большинство лориенцев рождаются с одним развитым наследием, и постепенно развиваются другие, но не в полном объеме. Старейшины рождаются с несколькими наследиями. Многие из человеческих мифов о людях с чрезвычайными способностями на самом деле не мифы. Они — о лориенцах.
Земля — это Планета, схожая с нашей планетой, точнее, той планетой, которая была уничтожена. Мы оказались на Земле случайно. Один из наших звездолетов, находившихся на пути в другую систему, где, как мы верили, существует разумная жизнь, был поврежден. Он начал дрейфовать через пространство и оказался в вашей солнечной системы. Когда наши ремонтные корабли дошли до него, он вышел на орбиту Марса. Мы заметили Землю, из-за глубокой красивой голубой воды. Вода является относительно распространенной во Вселенной, встречается гораздо чаще, чем считают ваши ученые. Что необычно, это огромная роль[1] воды на Земле. Мы послали корабль, чтобы посмотреть на вашу планету, и обнаружили здоровую, красивую Планету, с нетронутой природой, на которой кипела жизнь. Удивительно, мы увидели, что вы, человеческие существа, напоминающие лориенцев во многих отношениях, гораздо моложе, чем мы. Люди жили племенами, в пещерах, на открытых равнинах, по берегам рек и побережий морей. Мы решили помочь. Ввели язык. Мы научили вас основам сельского хозяйства. Мы предоставили вам с помощью простых инструментов и навыки металлургии. Мы научили вас, как строить лодки и плыть, использовать звезды, чтобы пересечь океаны.
Вы распространились среди всех континентов, начали развивать общество, а мы регулярно посещали вас, помогали строить пирамиды и храмы, используя астрологические системы, чтобы наши друзья среди вас могли знать, когда мы возвращались обратно. Мы наблюдали издалека, а иногда жили среди вас…
В древней Греции мы увидели огромный потенциал. Она располагалась рядом с землями Азии, Африки и Европы. У них был язык и алфавит. Был флот кораблей. Это была Базовая система власти. Но, к сожалению, Греция была в постоянном состоянии войны. Семь наших Старейшин, в том числе и я, отправились в эту страну, и представили более «продвинутые» способы мышления и предложили пути прекращения войны. Мы стали известны как семь мудрецов Греции, и стали частью истории. Моя собственная роль была военного лидера. Я впервые объявился в городе Митилене, и стал известен как Питтакус Митилена. Я привел свою армию к победе над Афинской армией, предлагая вступить в единоборство с афинским полководцем. По предложенным условиям победитель должен стать победителем в битве, а армии не будут воевать, что предотвращало неисчислимые кровопролития. Я победил, снеся чужому полководцу голову… Иногда в интересах укрепления мира, ограниченное насилие является необходимым условием развития.
После того, как Греция была заселена и стала процветать, мы уехали. Мы иногда появлялись, но всё реже стали посещать землю. Мы, Старейшины, решили, что должны позволить человечеству найти свой путь, пусть люди принимают решения, без нашего влияния, определять свою судьбу. Однако, мирные общества, которое мы построили, были завоеваны. Храмы и астрологические установки оказались в состоянии разрухи. Войны и насилие служили основой человеческих правительств и земных политических систем, и, основывались на агрессивном завоевании. Когда-то первозданная планета была захламлена, природа нещадно эксплуатировалась, началось разложение и упадок. Изредка один из нас останавливался и пытался, более тонкими способами помочь людям с техникой, искусством, философией. Леонардо Да Винчи был одним из нас. Как и Моцарт. Как и Жанна д'Арк, Томас Эдисон, Уинстон Черчилль, Пикассо, Ганди и Эйнштейн.
Я сейчас здесь, потому что наша Планета была уничтожена. Мы оказались бессильны, ведь войны были исключены из нашего собственного общества десятки тысяч лет назад. И когда мы сами обучали вас методам и стратегии войны, на нашу планету — Лориен, внезапно напали, наши граждане были застигнуты врасплох и не смогли хорошо защищаться. Старейшины, ответственные за оборону планеты, были далеко. Когда нам стало известно о том, что произошло, ничего уже не осталось, чтобы защищать. Всё наше население, за исключением девяти детей и их девяти хранителей, были убиты. Спасшиеся бежали на Землю, где мы надеялись, они смогли бы скрыться и расти, развивать свои Наследия, и в один прекрасный день отомстить за потерю Лориен.
Дети-лориенцы выглядят как человеческие дети, и их опекуны знали, как учить и защищать их. К сожалению, одна и та же раса, которая уничтожила Лориен — могадорианцы, потянулись к земле. Они охотились на наших детей и убили трех из них. Шестеро, оставшихся жить, начали сопротивляться. Как я уже сказал, мы — не люди. Мы способны на невероятные вещи. Соединенные шестеро могли победить любую армию на земле. Но, могадорианцы, к сожалению, не люди. Они — безжалостные и кровожадные. Победить их будет непросто. Наша война пришла на вашу планету. Она будет либо выиграна либо проиграна здесь. Будут кровавые битвы и мы будем делать все возможное, чтобы пощадить людей, защищать их, хотя это не всегда возможно. За это я прошу у вас прощения.
Я не буду вдаваться в подробности моей жизни на Земле. Не буду вдаваться в подробности, как я сюда попал, где я был, когда Лориен был уничтожен, или то, чем я занимаюсь сейчас. Я рассказываю историю Лориен и Девяти, и о войне с могадорианцами, так что вы в курсе того, что происходит здесь, так что не позволяйте тому, что произошло с нами, случиться с тобой. Я пытаюсь найти детей и объединить их. Пока я это пишу, они либо прячутся, либо борются в одиночку, и я не знаю, где каждый из них находится, и надеюсь, что они еще живы…
Они могут проходить мимо вас, прямо сейчас, или сидеть рядом с вами, или наблюдать за вами, пока вы читаете это. Они могут быть в вашей стране, в вашем городе. Они могут быть в школе с другими детьми. Если они делают то, что они должны делать, они живут анонимно, обучаясь, в ожидании того дня, когда смогут найдут друг друга, и меня, и мы выйдем на последнюю битву вместе. Если мы победим, то и вы спасены.
Если мы проиграем… все погибнет.
Глава 1
«Место — А, ряд — 6». Это шутка такая? Снова смотрю на посадочный талон — там крупным шрифтом указан именно шестой ряд. Интересно, Крейтон специально выбрал мне такое место? Или это совпадение? Хотя, с учетом последних событий, мне что-то слабо верится в совпадения. Не удивлюсь, если у Марины окажется место в седьмом ряду, а у Эллы в десятом. Но, нет, обе девушки плюхаются в кресла рядом со мной и молча присоединяются ко мне в изучении заходящих на посадку людей. Если за тобою охотятся — ты постоянно на страже. Никогда не знаешь, когда появятся могадорцы. Крейтон сядет в самолет последним, после того, как осмотрит всех пассажиров и сочтет полет безопасным. Подняв шторку на иллюминаторе, я наблюдаю за суетящейся под самолетом наземной командой. Вдалеке виднеются очертания Барселоны. Колено Марины яростно скачет рядом с моим. Вчерашнее сражение с армией могадорцев на озере, гибель ее Чепана, обнаружение Ларца, и сейчас впервые за неполных десять лет она покидает город, где прошло ее детство. Кто угодно бы занервничал. — Все нормально? — спрашиваю я. Прядка светлых волос падает мне на лицо, и я вздрагиваю. Совсем забыла, что перекрасила их сегодня утром. Это лишь одно из многих изменений за последние двое суток. — Вроде никого подозрительного, — шепчет Марина, не отрывая взгляда от толчеи в проходе самолета. — По-моему, мы в безопасности. — Хорошо, но я не об этом, — мягко прижимаю к полу ее ногу своей, и ее колено прекращает подпрыгивать. Марина отвечает мне быстрой виноватой улыбкой и снова возвращается к пристальному изучению пассажиров. Немного погодя ее колено вновь начинает дергаться. Я только качаю головой. Мне жалко Марину. Она была заперта в изолированном сиротском приюте со своим Чепаном, которая отказалась ее обучать. Чепан Марины забыла, почему мы оказались здесь, на Земле. Я делаю все возможное, помогая Марине заполнить пробелы в обучении. Я могу научить ее контролировать силу и использовать приходящие Наследия. Но сначала нужно убедить ее, что это нормально — доверять мне. Могадорцы заплатят за содеянное. За всех близких, которых они у нас отобрали на Лориен и на Земле. Это моя личная миссия: уничтожить их всех до единого, и я удостоверюсь, что Марина тоже отомстит. Мало того, что ее лучший друг, Гектор, утонул в озере, так ее Чепана, как и моего, убили прямо у нее на глазах. Мы никогда этого не забудем. — Шестая, ну как там? — интересуется Элла, перегибаясь ко мне через Марину. Я снова поворачиваюсь к окну. Команда под самолетом начинает убирать свое оборудование, закончив последние проверки. — Пока все тихо. Мое место находится прямо над крылом, что весьма радует. Не раз мне приходилось использовать свои Наследия для помощи пилотам в трудных ситуациях. Однажды, пролетая над югом Мексики, я использовала телекинез, чтобы сместить самолет на дюжину градусов вправо, всего за несколько секунд до того, как тот непременно бы врезался в склон горы. А в прошлом году я спасла 124 пассажира, проведя самолет через ужасную грозу над Канзасом — я окружила самолет непроницаемым облаком прохладного воздуха, и мы пронеслись через бурю, как пуля сквозь воздушный шар. Когда наземная команда техников перемещается к следующему самолету, я следую за взглядом Эллы — к передней части прохода. Мы обе с нетерпением ожидаем появления Крейтона на борту. Это будет означать, что все в порядке, по крайней мере, на данный момент. Все сиденья уже заняты, и лишь за Эллой до сих пор пустует одно. Ну где же он? Снова бросаю взгляд на крыло, ощупывая взглядом местность на предмет чего-нибудь необычного. Все чисто. Нагнувшись, засовываю свой рюкзак под сиденье. Он практически пустой, так что влезает туда без проблем. Крейтон купил его мне в аэропорту. По его словам мы с девчонками должны казаться обычными подростками, как школьницы на экскурсии. Вот почему на коленях у Эллы лежит учебник биологии. — Шестая? — зовет Марина. Мне слышно, как она нервно щелкает ремнем безопасности, застегивая и расстегивая его туда-обратно. — Да? — говорю я. — Ты ведь уже летала? Марина старше меня всего на год, но с ее задумчивыми серьезными глазами и новой изящной стрижкой до плеч, она легко может сойти за совершеннолетнюю. Сейчас, однако, она грызет ногти и тянет колени к груди, как испуганный ребенок. — Летала, — отвечаю я. — И это не так уж страшно. На самом деле, как только ты расслабишься, это даже в кайф. Из-за разговоров о полетах мои мысли обращаются к моему собственному Чепану, Катарине. Нет, с ней я ни разу не летала, но когда мне было девять, на одной из улиц Кливленда мы столкнулись с могадорцами, после чего долго приходили в себя и мучительно счищали толстый слой пепла. Как следствие Катарина перевезла нас в Южную Калифорнию. Наше ветхое двухэтажное бунгало находилось недалеко от пляжа, но чуть ли не у забора Лос-анджелесского международного аэропорта. Каждый час над головой ревели сотни самолетов, постоянно прерывая Катаринины уроки и то немногое свободное время, которое я проводила с моей единственной подружкой — тощей соседской девчонкой по имени Эшли. Я жила под этими самолетами в течение семи месяцев. Утром они были моими будильниками, ревя с восходом солнца прямо над моей кроватью. А ночью они казались зловещими призраками, напоминающими, что надо бодрствовать, быть готовой подорваться с кровати и прыгнуть в машину в считанные секунды. А так как Катарина не позволяла мне отходить далеко от дома, то и во второй половине дня самолеты оставались моим звуковым сопровождением. Однажды, ближе к вечеру, когда вибрация от взлета очередного боинга расплескала лимонад из наших пластиковых стаканчиков, Эшли сказала: — А мы с мамой собираемся в следующем месяце полететь в гости к бабушке с дедушкой. Жду не дождусь! А ты хоть раз летала на самолете? — Эшли всегда рассказывала обо всех местах, где она побывала, и о том, что она делала вместе со своей семьей. Она знала, что мы с Катариной не уезжаем далеко от дома, и поэтому любила похвастаться. — Не совсем, — сказала я. — Как это «не совсем»? Ты либо летала, либо нет. Просто признайся, что не летала. До сих пор помню, как мое лицо вспыхнуло от смущения. Ее нападки задели за живое. В конце концов, я сказала: — Я еще ни разу не летала на самолете. Мне хотелось сказать Эшли, что я летала на чем-то гораздо большем и впечатляющем, чем какой-то там самолетик. Хотелось, чтобы она узнала, что я прилетела на Землю на звездолете с другой планеты, называемой Лориен, и что полет мой покрыл более 100 миллионов километров. Но я промолчала, потому что понимала, что должна хранить Лориен в тайне. Эшли посмеялась надо мной и, не прощаясь, ушла к себе встречать отца с работы. — Почему мы никогда не летали на самолете? — спросила я Катарину тем же вечером, когда она выглядывала через жалюзи из окна моей спальни. — Шестая, — начала Катарина, но сразу поправилась: — то есть, Вероника. Путешествие самолетом для нас слишком опасно. Там мы будем в ловушке. Как думаешь, что случится, если в тысячах километрах над землей мы обнаружим на борту преследующих нас могов? Я точно знала, что может произойти. Не трудно представить себе хаос: пассажиров, кричащих и прячущихся под свои кресла, и пару огромных инопланетных солдат идущих по проходу с мечами наголо. Но это все равно не останавливало меня от желания сделать что-то обычное, привычное простым людям, как полет на самолете из одного города в другой. Все время, что я жила на Земле, я не имела возможности делать то, что мои ровесники принимали как должное. Мы даже редко задерживались в одном месте настолько, чтобы я успевала нормально пообщаться с другими детьми, не говоря уже о дружбе. Эшли была первой девочкой, которую Катарина пустила в наш дом. Иногда, как в Калифорнии, я даже не ходила в школу, если Катарина решала, что это необходимо для безопасности. Конечно, я знала, зачем все это нужно. И обычно не переживала из-за этого. Но Катарина поняла, как меня задело высокомерие Эшли. Должно быть, мое молчание в следующие дни как-то проняло ее, и к моему удивлению, она купила нам два авиабилета в Денвер — туда и обратно. Направление не имело значения — Катарина знала, что мне просто хочется полетать. Я с нетерпением ждала момента, когда расскажу все Эшли. Но в день отлета, стоя у аэропорта, Катарина заколебалась. Она заметно нервничала. Чепан провела рукой по своим коротким черным волосам. Она покрасила и остригла их накануне вечером, перед тем как сделать себе документы на новое имя. Мимо нас прошла семья из пяти человек, волоча тяжелый багаж, а слева от меня плачущая мать прощалась с двумя молодыми дочерьми. Больше всего на свете мне хотелось присоединиться к ним всем, стать частью этой повседневной картины. Катарина наблюдала за снующим вокруг народом, пока я с нетерпением топталась рядом. — Нет, — наконец сказала Катарина. — Мы не полетим. Извини, Вероника, но это того не стоит. Домой мы ехали в полной тишине, позволяя самолетам, пролетающим над нами, говорить за нас. Когда мы вышли из машины, я увидела Эшли. Она сидела на крыльце своего дома. Увидев меня, идущую к нашему дому, она одними губами произнесла: «Обманщица». Унижение было невыносимым. Но я и вправду была обманщицей. Забавно. Враньем было все, что я делала, прибыв на Землю. Мое имя, происхождение, местонахождение моего отца, причины, по которым я не могла остаться на ночь в доме у подружки — ложью была вся моя жизнь, и это же защищало меня. И вот, когда я, наконец, сказала кому-то правду, меня назвали обманщицей. Я была невыразимо зла. Ворвавшись в свою комнату, я шарахнула дверью и со всей дури врезала кулаком по стене. К моему удивлению, кулак пробил стену насквозь. Катарина с грохотом распахнула дверь, держа в руках кухонный нож и готовая к атаке. Она решила, что шум из моей спальни, был от могадорцев. Когда же Катарина увидела, что я сделала со стеной, то поняла, что во мне что-то изменилось. Она опустила нож и улыбнулась. — Сегодня не день твоего первого полета на самолете, а день начала твоих тренировок. Семь лет спустя, сидя в самолете с Мариной и Эллой, мне слышится голос Катарины: «Мы бы оказались там в ловушке». Только сейчас я готова к этому, больше чем мы тогда с Катариной. С тех пор я летала десятки раз, и все проходило нормально. Тем не менее, сегодня я впервые проникла на борт, не используя Наследие Невидимости. Сейчас я гораздо сильнее. И с каждым днем становлюсь еще сильнее. Если парочка могадорских солдат попрут на меня из передней части самолета, они будут иметь дело не с кроткой девочкой. Мне известны мои способности, сейчас я солдат, воин. Для кого-то я ужас, а не жертва. Марина опускает колени и садится прямо, протяжно вздыхая. Еле слышным голосом она говорит: — Мне страшно. Побыстрее бы подняться в воздух. — Все будет хорошо, — говорю я вполголоса. Марина улыбается, и я улыбаюсь ей в ответ. Вчера на поле боя Марина показала себя сильным союзником с удивительными Наследиями. Она может дышать под водой, видеть в темноте и исцелять больных и раненых. Как и все члены Гвардии, она владеет телекинезом. А еще мы соседки по номерам — я Шестая, а она Седьмая — наша связь особенная. Когда заклятие еще действовало, и нас можно было уничтожить лишь по порядку наших номеров, могадорцам пришлось бы сначала покончить со мной, а уж потом взяться за нее. Но моги никогда бы не прошли через меня. Элла сидит молча по другую сторону от Марины. Поскольку мы продолжаем ждать Крейтона, она кладет на колени учебник биологии и начинает читать. Нам не обязательно так старательно притворяться, и я собираюсь наклониться и сказать ей об этом, но потом замечаю, что Элла вовсе не читает. Она пытается перевернуть страницу силой мысли, телекинезом, но у нее ничего не получается. Крейтон называет Эллу — Аэтернус, рожденной со способностью менять возраст. Но Элла все еще молода, и ее Наследия еще не развились. Они придут в свое время независимо от того, насколько ей сейчас не терпится. Элла прилетела на Землю на другом корабле, о котором я ничего не знала, пока Джон Смит, Четвертый, не рассказал мне, что видел его в своих видениях. Тогда Элла была младенцем, а это значит, что сейчас ей около двенадцати лет. Крейтон называет себя ее неофициальным Чепаном, так как не было времени на его официальное назначение. Он, как и все наши Чепаны, должен помочь Элле развивать ее Наследия. От Крейтона мы узнали, что существует небольшая стая Химер, которая прилетела вместе с ними. Химеры — лориенские животные, способные менять свою форму и вести борьбу вместе с нами. Я счастлива, что Элла с нами. После смерти Первой, Второй и Третьего нас осталось только шестеро. А с Эллой нас стало семеро. Семь — счастливое число, если, конечно, верить в удачу. Лично я в удачу не верю, я верю в силу. Наконец, Крейтон втискивается в проход, прижимая к себе черный портфель. Он в очках и коричневом костюме, который ему явно великоват. Под твердым подбородком повязан синий галстук-бабочка. Крейтон играет роль нашего учителя. — Привет, девочки, — говорит он, останавливаясь возле нас. — Здравствуйте, мистер Коллинз, — отвечает Элла. — Все уже сели, — говорит Марина. Этот условный сигнал для всех нас, что на борту все выглядит нормально. А чтобы дать понять Крейтону, что и на земле все в порядке, я говорю: — Я собираюсь поспать. Крейтон кивает и садится прямо за Эллой. Наклонившись вперед между Мариной и Эллой, он произносит: — Пожалуйста, используйте время полета с умом. Учитесь. Это означает: не теряйте бдительность. При первой нашей встрече я не знала, что и думать о Крейтоне. Он строг и вспыльчив, но у него большое сердце, а его знания о мире и текущих событиях невероятно обширные. Официальный или неофициальный, но он серьезно взял на себя обязанности Чепана. Он говорит, что готов умереть за любого из нас. И сделает все, чтобы победить могадорцев и помочь нам отомстить. Я верю ему на все сто. Однако на самолет до Индии я села скрепя сердце. На самом деле мне хотелось как можно скорее вернуться в США к Джону и Сэму. Но вчера, стоя на вершине плотины и глядя на бойню у озера, Крейтон сказал нам, что лидер могадорцев, Сетракус Ра, прибудет на Землю в ближайшее время, если уже не прибыл. Его прибытие будет означать, что могадорцы поняли, какую серьезную угрозу мы для них представляем. И мы должны ждать от них более решительных действий в их попытках убить нас. А еще Крейтон сказал, что Сетракуса Ра почти нельзя победить. Только Питтакус Лор, самый могущественный из всех лориенских Старейшин, был в состоянии его одолеть. Эта новость привела нас в ужас. Ведь если он непобедим, то что с нами будет? Когда Марина спросила, какой шанс у любого из нас победить Ра, Крейтон выдал еще более шокирующую новость, хотя об этом знали все Чепаны. Один из Гвардии — лишь один из нас — разовьет в себе такое же могущество, как у Питтакуса Лора. Один из нас должен вырасти и развить свои Наследия такими же сильными, какими они были у Питтакуса, и только этому Гвардейцу будет под силу победить Сетракуса Ра. Остается надеяться, что этим Гвардейцем не был кто-то из первых трех, что он все еще жив. Если это так, то у нас будет шанс. Нужно только подождать и посмотреть, кто им станет, и надеяться, что его силы скоро проявятся. Крейтон думает, что нашел его — Гвардейца, обладающего силой Питтакуса Лора.
