Захар Петров - Муос: Чистилище
Джессика достала из медицинского чемодана две небольшие стеклянные банки, наполненные жидкостью, и поставила их на стол прямо перед генералом.
— Этот образец заспиртован много лет назад — этот тип червя всем хорошо известен. А вот этот я извлекла из Вась-Вася. Конечно, для более досконального изучения вам надо обратиться к кому-либо из зоологов. Я же лишь увидела более приспособленную особь: она длиннее и тоньше, с более плотным хитиновым покровом, более острой головкой и псевдочелюстью, что позволяет быстрее пробивать себе путь к спинному мозгу. Но главное, даже невооружённым взглядом видны нервные тяги червя, которые у него на порядок толще, чем у его предшественников. Однозначно, мы видим более совершенное создание, чем то, которое когда-то чуть не погубило весь Муос. Червь теперь прячется в позвонке, что обеспечивает ему большую безопасность и не вызывает у носителя затылочного рефлекса. Но даже не это самое главное. Если помните, у зараженных червем ленточников было замечено значительное снижение интеллекта. Ничего подобного я не наблюдала у Василия Васильевича. Я думаю, что на текущем эволюционном витке для паразита проблема частичного блокирования умственной деятельности носителя снята. А за счёт того, что червь фактически заставляет носителя самоотверженно действовать в одном направлении, не отвлекаясь на посторонние занятия и мысли, заражённый человек станет более интеллектуально продуктивным, чем был до вселения в него паразита. Что мы, собственно, и наблюдали в ситуации с Василием Васильевичем, который ещё восемь лет назад был рядовым хирургом и именно после возвращения с Борисовского Тракта стал делать успехи, работая как одержимый, что, впрочем, коллегами списывалось на своеобразные последствия стресса, вызванного убийством коллег, похищением и последующим блужданием в подземельях и на Поверхности. И ещё: настойчивость Вась-Вася в совершении самоубийства указывает на то, что паразит не навязывает носителю, как было когда-то, инстинкта сохранения собственной особи. Я думаю, что нынешние ленточники действуют в пользу всего вида, будучи готовы пожертвовать жизнью отдельных хозяев.
Лоб генерала покрылся испариной. Он, ветеран Великого Боя, помнил кошмар войны с ленточниками. Казалось, что эта угроза изгнана из Муоса навсегда. Не сильно вдаваясь в зоологические подробности, он понял, что паразиты вернулись, причём они стали ещё опасней, чем были когда-то. Тихим уставшим голосом он спросил, обращаясь к Вере:
— Ну а бомба-то зачем им понадобилась? Не в их же интересах уничтожать нас всех, мы же их пашня.
— Этого я пока не знаю, генерал. Есть расплывчатые гипотезы, но они ничем пока не аргументированы, и озвучивать их я пока не буду.
— Надо немедленно доложить в Инспекторат, Главному администратору, — с решимостью почти выкрикнул генерал, приподымаясь из-за стола, как будто прямо сейчас он намеревался связаться с высшими чиновниками…
— Я думаю, этого не следует делать, — спокойно остановила Вера генерала.
— Не понимаю вас, капитан.
— Вы задумайтесь, генерал, о том, зачем ленточникам понадобилось обращать именно хирурга? Зачем им понадобилось проводить восемь лет назад эту рискованную операцию на Борисовском Тракте, жертвовать при этом жизнью ещё одного ленточника, а значит, и его хозяина?
Выслушав молчание генерала, Вера невозмутимо продолжила:
— Им нужен был именно хирург Госпиталя. Джессика обратила ваше внимание на то, каким образом было осуществлено внедрение червя — очень искусно, почти незаметно. Со слов доктора я знаю, что раневой канал с подъязычной складки к межпозвоночной щели не зарос за восемь лет, что, с одной стороны, говорит о толково проделанной операции, а с другой — о том, что червь регулярно размножался, и через раневой канал постоянно выползали новые особи. Джессика помнит, что доктор с регулярностью раз в полгода болел какой-то странной формой ангины — несколько суток не мог разговаривать, при этом работоспособности не терял и никого не допускал к своему лечению. Я думаю, не реже, чем раз в полгода, он находил нового носителя и транспортировал в него червя во время какой-нибудь из стандартных операций или даже во время медицинского осмотра.
— Я помню раз или два, — вставила Джессика, — когда после обычных операций, которые проводил сам Вась-Вась во внеурочное время, в течении двух-трёх дней он держал больных на опии и не допускал никого к их осмотру. Тогда он объяснял это наработкой новых методов лечения. Теперь ясно, что он боялся, чтобы прооперированный, скажем, на аппендицит, не выдал наличие медицинских манипуляции в ротовой полости. А потом, когда рана заживала и червь полностью завладевал сознанием нового носителя, он всё объяснял новообращённому, давал ему инструкции, и тот уже был с доктором заодно.
— Новые ленточники, помня об ошибках своих пращуров, боятся разоблачения и действуют глубоко законспирировано, — продолжила мысль Вера. — Покойный доктор, я так думаю, был основным, если не единственным, источником заражения. Но трудно подсчитать, скольких людей он успел превратить в ленточников за эти восемь лет. Не забывайте, что паразиты внутри заражённых людей тоже размножались, и доктор наверняка подыскивал носителей и для, так сказать, внуков своего паразита. Мы пока точно не знаем, сколько людей из Инспектората и Штаба пролечилось в Госпитале за восемь лет. Если мы сообщим в Инспекторат о появлении новых ленточников, какой способ выявления заражённых мы можем сегодня предложить? Если вы внимательно слушали доклад Джессики, нынешний вид ленточников не подвержен затылочному рефлексу, и никаких следов в области шеи у них не будет. Обследование ротовой полости с целью выявления раневого канала — занятие трудоёмкое и доступное лишь хорошо натасканным на поиск медикам. При этом, как мне успела поведать доктор Джессика, совсем не факт, что эти следы остались. Вась-Вась последние восемь лет наверняка оттачивал мастерство пересадки. Возможно, теперь червей внедряют через пищевод, нос или другие труднообследуемые места. Мы вынуждены признать, что эффективного и безошибочного метода диагностики заражения у нас пока нет. Зная доктора Джессику, я убеждена, что эту проблему она решит, но для этого потребуется время и… живые подопытные образцы ленточников. Безусловно, когда-то нам придётся заняться новыми ленточниками, возможно, начав новую войну. Но сейчас мы только выдадим себя. Целью номер один является поиск и обезвреживание бомбы. Наш самый главный козырь — это то, что ленточники пока не знают о том, что мы уже про них знаем. А пока что мы просто должны подозревать ленточника в каждом, хоть раз лечившемся в Госпитале или контактировавшем с теми, кто там лечился. Я бы не обратилась к вам генерал, не будь уверена в том, что вы никогда не обращались к докторам…
— Ну а эта?..
Генерал едва повёл подбородком в сторону Джессики, как бы отстраняясь от её роли в выявлении ленточников и подчёркнуто уважительного обращения к доктору Веры. Назвать Джессику доктором или по имени для него было чересчур болезненным, поэтому «эта» — было единственной формой обращения, которую осилил генерал по отношению к резервантке.
— Эта, кажется, тоже работала в Госпитале, его ученица и может быть с доктором заодно… Да и вы, следователь, тоже оперировались у Василия Васильевича. И как мне, скажите, верить, что вы двое — не ленточники, которые с какой-то выгодной для ленточников целью затеяли это ложное разоблачение…
— О, генерал, вы, оказывается, умеете слушать, — холодным тоном и с почти незаметной издёвкой ответила Вера. — Вы сумели оценить угрозу, и подозрения ваши отнюдь не безосновательны. Заполучить клану ленточников в свои адепты следователя, имеющего доступ к большинству тайн Республики, и талантливого доктора, являющегося последней надеждой для многих больных Муоса, — это было бы действительно достойное приобретение, которое отлично бы послужило их целям. Но есть несколько косвенных признаков, что мы с Джессикой пока не являемся ленточниками. Всё же, с точки зрения здравого смысла, ленточникам в любом случае не хотелось бы быть разоблачёнными как можно дольше, поэтому устраивать, как вы выразились, «ложное разоблачение» им не с руки. Кроме того, с покойным доктором работала психологическая служба и, конечно, они бы наверняка выявили поведенческое сходство у нас с ним. Есть ещё пара-тройка косвенных признаков нашей чистоты. Но основным аргументом для вас, генерал, является слепая вера в то, что мы с вами заодно. Если это не так, и вы нас, скажем, изолируете, то противостоять этой угрозе без нас вы всё равно не сможете, и Муос очень скоро превратиться или в обиталище ленточников, или в безжизненную радиоактивную штольню. А если всё же мы чисты, то кой-какие шансы у Муоса пока ещё есть. Поэтому выбор за вами, генерал… Хотя, впрочем, какой тут выбор, вы его уже давно сделали.
