Захар Петров - Муос: Чистилище
Однако не так давно внутри клана чистильщиков сформировалось наиболее фанатичное крыло, которое повёл за собой новый пророк, прозвавший себя Соломоном. Он возгласил, что Республика на гране краха, и именно теперь самое время крестового похода. В ходе внутриклановой микрореволюции, разведданные о которой у Инспектората были очень скудны, Мелхисидек и несколько его приближённых были устранены. А уже скоро случилось предательство физика Якубовича, ставшее следствием захвата лаборатории и кражи ядерного заряда.
Часть этой информации была получена Верой от консультировавших её начсота, военных и Жанны, из общения с Соломеей. Но в ходе непосредственного наблюдения за жизнью в приходе Вера узнала больше всего важных для выполнения задания подробностей из жизни чистильщиков. Несмотря на ежедневные церемонии, состоявшие из смеси православных молитв и каббалистических ритуалов, которые неизменно проводил Ахаз, почитавшийся в клане первосвященником, Вера не увидела в окружающих внешних признаков помешательства или фанатизма, который стоило ожидать от членов секты со столь идиотскими целями. Апатия, ненависть ко всем и вся, страх, загнанность, стадный инстинкт — всё это заглушало преданность идеалам Великого Очищения. Знакомясь с этой группой чистильщиков, Вера не услышала ни одной истории сознательного целенаправленного прихода в секту. Впрочем, озлобленные и прихожане не особо любили рассказывать о себе. Зато Соломея, менее всего походившая на фанатичку, не прочь была поболтать с Верой, наверное, записав её в потенциальные приятельницы. Невысокая и очень подвижная; с милым лицом, покрытым, впрочем, уже ставшими обычными у девушек Муоса пигментными пятнами; с пухлыми потрескавшимися губами. Выжженные клейма-кресты на лбах местных прихожан были гораздо меньше тех, которые Вера видела у чистильщиков, напавших на МегаБанк. А у Соломеи крест был почти не заметен под неровной растрёпанной чёлкой тёмных волос, таких же нестриженных и нечёсаных, как и у других чистильщиков, зато собранных в два несимметричных хвостика, отчего она выглядела юной и забавной, если, конечно, не вглядываться в пустые глаза. Такая внешность резко выделяла её среди своих соплеменников, и неудивительно, что пастырь этого прихода Ахаз сразу же приблизил её к себе. А по тому, как он к ней относился, как он на неё смотрел, Вера сразу поняла, что имел в виду Ирод, говоря, что из-за Соломеи местный главарь сильно поменялся.
История Соломеи походила на истории многих, если не большинства, молодых чистильщиков. Ещё два года назад она со своими родственниками жила на хуторе (так назывались небольшие поселения, состоящие из пяти-семи родственников). Соломею (тогда, правда, её звали как-то по-другому) захватили на Поверхности, на небольшом поле, принадлежавшем их хутору. Чистильщики, среди которых был Ахаз, выследили их, спрятались в руинах, и когда все хуторяне приступили к работе, выбежали из укрытия. Родители и братья бросились бежать к люку, но убегавшую Соломею сбила впившаяся в бедро арбалетная стрела. Не повезло и одному из братьев, глупо споткнувшемуся и вывихнувшему себе ногу. Родственники спокойно спустились под землю, задраив за собой люк. Драться за отставших никто не собирался, об этом они уже давно договорились («кто не успел, тот опоздал»), и горевать по поводу уменьшения количества ртов в их вонючей конуре также никто не будет. Не собиралась скучать по родным и Соломея, особенно по опротивевшим братьям, которые, давно подавив возражения родителей и её самой, по очереди использовали её в качестве наложницы. Что стало с братом Соломеи, Вера не уточняла, это само собой подразумевалось. Он был одним из хананеев, нечестивцев, которые своим присутствием в числе живых мешают наступлению рая на земле. Судя по всему, один из ритуальных ножей своему брату вогнала сама Соломея. Не исключено, что она же лишила его шанса сохранить себе жизнь, примкнув к чистильщикам, убедив Ахаза в том, что тот не достоин такой чести. Слушая беззаботный трёп Соломеи, Вера усилием воли подавляла в себе отвращение к ней.
Из рассказов Соломеи Вера поняла, что большинство новых чистильщиков были либо захвачены насильно во время нападений, либо прибрели в приходы таким же образом, какой сымитировала Вера. Из-за страха, ненависти к кому-то, неожиданно тёплого приёма, оказанного новыми знакомыми, или безразличия ко всему неофиты соглашались на участие в ритуале. Вгоняли один из ножей в тело приносимого в жертву Великому Очищению, навсегда связывая себя с этим кланом кровью убиенного. Тем самым они лишали себя возможности вернуться назад, потому что в Республике, да и в немногочисленных оставшихся независимыми поселениях их ждала смерть. Но сильнее страха перед остальным миром их незримым образом связывал сам факт совместного пролития невинной крови и участием в каннибальных трапезах. Они ненавидели чужих, ненавидели своих, ненавидели себя, и, пожалуй, ненавидели Бога, которому якобы служили, однако какая-то сила держала их вместе, как пауков в банке, и даже не давала перегрызть друг другу глотки. Конечно, эти выводы Вера сделала сама, в исполнении же Соломеи всё звучало с фальшивым и плохо скопированным по чьему-то примеру пафосом:
— Ты тоже почувствуешь ту великую благодать, которую изливает на нас Господь, когда мы представляем Ему очередного хананея. В момент святого очищения мы молимся за этого несчастного. Пока вместе с предсмертными воплями изыходит из него нечестие, он обретает возможность на великом суде быть оправданным по делам его, которые он творил в своём заблуждении, и разделить с нами блаженство в раю. Для хананея большая удача быть приданным Господу вот так, а не просто умереть или пасть от руки чистильщика. Поэтому мы из сострадания к хананеям, прощая их заблуждения, стараемся придать их Господу, именно проведя через святое очищение, хотя нам было бы проще их сразу убивать. Вот и тебя, Лия, если бы Господом не дано было тебе возжелать стать чистильщицей, мы бы придали; и со мной бы сделали то же самое, не открой мне Господь глаза…
— А почему всех других людей вы хананеями называете? — прервала Вера уже в который раз початую Соломеей песнь о милосердии чистильщиков.
— Хананеи? За тысячи лет до Последней Мировой, Господь, приведя народ Израильский в землю обетованную, называемую Ханааном, даровал её им. Но сначала евреям следовало очистить Ханаан от нечестивых обитателей. Сейчас земля обетованная — весь мир, который будет дарован новому святому народу: чистильщикам и всем, прошедшим святое очищение. Но пока что этот мир — Новый Ханаан, а его жителей, не примкнувших к чистильщикам, мы называем хананеями. Ты, Лия, тоже хананейка до тех пор, пока не пройдёшь обряд.
В соответствии с давно наработанным сценарием, Соломея проводила беспрерывное зомбирование Веры. Кандидатам не давали возможности обдумать своё положение и то, что они должны будут делать. На новенького обрушивались потоки жалости с мнимым участием к его судьбе; постоянные напоминания про те беды, о которых новичок успел поведать в своей исповеди; проклятия в отношении хананейского мира, катящегося в пропасть; заверения в том, что именно сейчас бедолага встретил или встретила таких же братьев и сестёр по несчастью, которые его понимают и всегда готовы помочь; обещания в беспредельной любви этих самых братьев и сестёр; ну и, конечно, внесение в небесные списки попадающих в рай уже с момента обращения. Как залог будущих благ, будущему адепту давалось новое имя, как правило, взятое из Библии. Так Вера стала Лией.
Про само обращение Соломея говорила как бы вскользь, как о формальности пустячной и очень полезной для того, кто будет подвергнут очищению. А про далёкие планы уничтожения всех хананеев, а затем, и самих чистильщиков, она предпочитала не упоминать вообще. Как и не упоминала про то, что судьба всего Муоса сейчас в руках ангелоподобных, уже давших обратный отсчёт.
В другой ситуации Вера давно была бы представлена к ритуалу обращения, в ходе которого обязана была вогнать нож в тело пленённого хананея. Но в приходе Ахаза чистильщики не придерживались жёсткого фундаментализма, требовавшего держать кандидата в строгой изоляции, пока он не будет обращен. Да и подходящей жертвы пока не было. Правда, чистильщики в последние годы практиковали ритуалы над своими же: теми, кто в чём-то провинился либо вследствие болезни или ранения стал обузой для прихода. Для этого сошёл бы и тяжелораненный брат Ахаза, но тот умер уже на следующий день после появления в приходе Веры, когда она ещё прикидывалась слишком слабой для участия в ритуале. А к поиску других жертв Ахаз пока не приступал, потому что напряжённо ждал, чем закончится затея ангелоподобных с ядерным зарядом.
Однажды, когда все остальные чистильщики уже спали, во время очередной такой беседы Вера воспользовалась сонным и расслабленным состоянием Соломеи, предприняв попытку ввести её в гипноз. Это было рискованно из-за дремавшего рядом Ахаза — он почему-то относился к Вере с открытой неприязнью, и ему вряд ли бы понравилось то, что сейчас делала Вера. И всё же Вера, не будучи совершенно уверенна в том, что Ахаз крепко спит, решила не упускать удобного случая. Поднеся свою ладонь ко лбу лежавшей с открытыми глазами Соломеи, она тихонько шептала:
