Тамара Вепрецкая - Сантрелья
Зазвонил телефон. Это был Игорь.
— Звоню с мобильника. Я у твоего подъезда. Поднимусь? — поставил он меня перед фактом.
— Заходи, — нерадостно пригласила я его.
— Бегу, — отбой. Он даже не заметил моего недовольного голоса. И он не дал мне предупредить его, что я не одна.
— Что же, Елена Андреевна, я засиделся у вас и отнял много времени, — засобирался вдруг Рахманов, перейдя на официальный тон.
— Что вы! Я вам так благодарна.
Раздался звонок в дверь.
— Я, пожалуй, пойду, — поднялся Владимир.
Я не стала удерживать его. Мы вышли в коридор. Он одевался, а я открывала дверь. В квартиру решительно шагнул Игорь и вручил мне огромный букет круглых белых хризантем. И крепко обнял меня, опешившую, вместе с букетом, шепнув:
— Аленка, наконец-то ты вернулась!
И тут он заметил Рахманова, выпустил меня из объятий и сухо поздоровался. Владимир улыбнулся, поздоровался в ответ и сказал как-то очень просто:
— Я же говорил вам, что с ними все в порядке.
— Да-да, вы были правы, — буркнул Игорь.
— Я пошел. Елена Андреевна, аккредитация — тоже документ, подтверждающий ваше, так называемое, алиби. До свидания, Игорь Валентинович. — Рахманов шагнул за порог и обернулся: — До свидания, Елена Андреевна, я позвоню вам, если позволите, и проверю, узнали ли вы тайну моей фамилии.
Он подмигнул и вышел.
Глава сорок девятая В ПОИСКАХ ДРЕВНЕЙ РУСИ
Ваше храброе сердце в жестоком булате заковано
И в буйстве закалено!
"Слово о полку Игореве"
"Ай же ты, удалой добрый молодец!
Я вижу силушку твою великую,
Не хочу я с тобой сражатися,
Я желаю с тобой побрататися".
"Илья Муромец и Святогор"— Значит, вы с Рахмановым подружились? — полюбопытствовал Ветров, пока я ставила хризантемы в вазу.
— К чему этот вопрос? — резко обернулась я.
Игорь промолчал.
— Кофе будешь? — смягчилась я.
— Конечно.
Опять пауза. Я сварила кофе, поставила чистые чашки, сполоснула грязные, накормила кота. Ветров молчал. Наконец, я села и спросила, как у него дела, что нового произошло в Москве и в мире за время моего отсутствия.
— У меня все по-прежнему, — неопределенно отвечал он. — В Москве холодно и слякотно. А мир меня сейчас мало волнует.
Он опять замолчал. Звонко и неспешно помешивал сахар в чашке, шумом прикрывая брешь в разговоре.
— Алена, послушай, — в конце концов, собрался он с мыслями. — Я очень виноват перед тобой.
Я удивленно уставилась на него:
— В чем?
— Я должен был продолжить поиски, а я уехал. — Он громко отхлебнул кофе и поморщился.
— Игорь, Игоряша, — начала почти с нежностью, а затем говорила медленно, чеканя каждое слово, — во-первых, вы искали несколько дней, во-вторых, ты отвечал за Люду и должен был отвезти ее домой, а в-третьих, искать нас в принципе было бесполезно.
Он тихо слушал, опустив голову, и вдруг поднял на меня свои синие глаза.
— Но ведь Рахманов нашел. Совершенно посторонний человек нашел вас, — с досадой возразил он.
— Ветров, он знал, где искать, — убеждала его я.
— И верил, что найдет, — поправил Игорь. — А я уже не верил. Ты понимаешь, Аленка, не верил. Я был в отчаянии. Когда позвонили из твоего института, я был здесь у тебя, разговаривал с Ольгой. И я брякнул им, что тебя нет, что ты пропала…
— Так это был все-таки ты?! — я отпрянула.
Он закрыл лицо руками, простонав:
— Я кругом виноват перед тобой!
Я не знала, что ответить: негодование ослепило меня, хотя разумом я понимала, что он сделал это без умысла, случайно.
— Ольга ужаснулась, узнав, что я рассказал об этом твоим коллегам, — продолжал Игорь, немного успокоившись. — Я хотел как-то поправить это, собирался придумать алиби для твоего отсутствия. Но он меня опередил. Он во всем меня опередил! Совершенно посторонний человек исправил и мою оплошность, выручив тебя из беды. Откуда только он узнал?
— Его сын учится в моем институте, — ответила я механически.
— Ах, да! Я не мог поверить, что потерял вас навсегда, не хотел верить в это, — говорил Ветров. — Но версия вашего исчезновения, изложенная Рахмановым, казалась и до сих пор кажется мне полным бредом.
Я всплеснула руками и даже рассмеялась:
— Но как бы ты ни думал, тем не менее, это правда!
— Я винил в твоем исчезновении Андрея. Мы поссорились с ним крепко. Он не должен был отпускать тебя одну, — распалился Игорь. — Но больше всего я винил самого себя. Это я должен был идти с тобой в одной связке!
— Тогда мы навсегда потеряли бы Колю. Без меня он мог бы и не выбраться, — сказала я. — А впрочем, скорее всего, все было уже предопределено. И твоя роль в этой истории тоже. Ты должен был поддержать Люду, ты отвечал за нее перед Колей как друг. И ты поступил совершенно правильно. И не терзай себя тем, что слава нашего вызволения принадлежит не тебе…
— При чем тут слава? — возмутился он.
— Ну, не слава, не придирайся к словам. Заслуга, честь, факт. Это заслуга совсем других людей — людей из иного мира: Святогора, падре Ансельмо, дона Альфонсо, падре Эстебана, в конце концов.
Он смотрел на меня как на умалишенную. Я рассмеялась, принимая его недоумение, и подошла к нему. Он сидел за столом и нервно глотал кофе. Я положила руки ему на плечи и произнесла:
— Не хочешь — не верь, но это правда. А тебе — спасибо за дружбу!
Он вдруг резко повернулся, обнял меня и прижался лицом к моей груди. Я мягко отстранила его:
— А вот этого не надо, Ветров. Не надо! Я ничего не собираюсь менять в своей жизни, тем более — повторять прежние ошибки.
Я удивилась решительности и своего тона и своего поступка, но тем самым я предотвращала сложный и ненужный разговор, на который у моей смятенной души просто не доставало сил.
Игорь ничего не ответил, как-то зло допил кофе и мрачно попросил добавки. Вдруг зазвонил мобильник, и он сказал кому-то в трубку, что скоро будет.
— Тебе пора? — прервала я тягостное молчание.
— Да, но прежде, чем я уйду, ответь. Ты одобряешь возвращение Николая в Испанию?
— Игоряша, милый…, — начала я.
— Оставим вопрос о моей внешности, — раздраженно огрызнулся он, как мне показалось, даже более раздраженно, чем хотел. Он осекся и спокойнее добавил: — И все же?
— Ветров, речь не идет о моем одобрении или неодобрении. Это просто неизбежно.
— Неизбежно? Как это понимать? — потребовал он.
— А так и понимать, — произнесла я с досадой. — Он должен довести дело до конца.
— Ты считаешь, он найдет этот ваш Тартесс? — спросил он с насмешкой.
— Не знаю. Но он сделает на пути к этому открытию те шаги, которые ему отведены судьбой.
— Ты тоже поедешь?
— Я не археолог. И я никогда не искала Тартесс.
— А что же ищешь ты? — вопрос был скорее риторическим, но я ответила неожиданно для себя:
— Древнюю Русь.
Игорь окинул меня странным взором, в котором сквозили и горечь, и задетое самолюбие, и недоумение, и вопрос, так и не нашедший ответа. Взглянув на часы, он заторопился.
Оставшись одна, я забыла о своем намерении позвонить в институт, схватила рукопись и приступила к поиску Руси, где, по моим понятиям, находился сейчас самый дорогой для меня человек.
"Долгим было возвращение на родину. Больше года добирался я до родимой земли. Добирался я и по морю и по суху, страны повидал европейские и восточные, народы изучал их населяющие. Подстерегали меня приключения захватывающие, опасности смертельные, встречи интересные, открытия важные. Помогало мне в пути и рыцарство, только что мною обретенное, и арабское воспитание, и владение языками многими, и познания разносторонние. Однако не ставлю целью я житие излагать мое в подробностях. Лишь события наиболее значимые в жизни моей стремлюсь я поведать потомкам моим.
Представлялся я всем путешественником. И прибыл на Русь с арабскими купцами по Волжскому пути торговому, ибо город я искал родной на земле вятичей, тот, в котором вырос, и где семью свою найти рассчитывал. Прибыл я в город Муром, торговлею своею славный в этих краях. Там пришлось мне стать толмачом, пособить купцам, товарищам по Волжскому путешествию, в общении с русичами. Удивлялись равно и русичи и арабы, спутники мои, откуда владел языком я русичей.
Как диковинку привели меня к одному боярину, приближенному князя местного. Учинил боярин мне допрос, кто я есть, да откуда и куда иду. Отвечал ему, что русич я по происхождению. Рассмеялся он мне в глаза, сказав, что слыхал, как арабы звали меня Абдеррахманом. Признал я, что это прозвище мое арабское. Поведал, что долгие годы жил я среди арабов в далекой стране, а теперь ищу вот дом родной. Познакомил меня боярин с князем молодым Глебом Владимировичем. Заинтересовался князь моей историей, выслушал меня со вниманием. Предложил мне жить при дворе его, толмачом служить по необходимости и прочие умения свои использовать во благо его княжества.
