Александр Прозоров - Воля небес
– Казармы, наверное, и есть, – кивнул Женя, выкручивая руль. – Военный городок. Тут, кроме военных, наверное, больше никого и нет. Так что лучше не задерживаться. Вояки посторонних не любят. Объясняйся потом с первым отделом…
«Вы прибыли в конечную точку маршрута!» – навигатор пискнул и повторил то же самое еще раз.
Молодой человек заглушил двигатель и вышел из машины.
Монастырь находился прямо перед ними, словно выросший из глубины веков: бревенчатые стены в полтора человеческих роста, двухъярусные бревенчатые шатровые башни, хоть сейчас готовые отразить нападение ногайской орды, рубленая надвратная церковь с шестигранным куполом и еще несколько таких же новеньких домов внутри, пара церквей, трехэтажный жилой дом. А может, и нежилой – поди издалека на глаз определи?
– Новодел… – негромко произнес Женя.
– Спасибо, капитан Очевидность! – похвалила его девчонка. – Никто бы не догадался!
– Интересно, на кой ляд в наше время такие огромные монастыри строят? Откуда в них монахов набрать? Неужели кто-то постригается?
– Просто твой секретный интернат, мне так кажется, дорвался до власти и купается в деньгах. Вот и позволяет себе подобное баловство.
– Лучше бы детскому дому отдали, – усмехнулся Леонтьев. – В смысле: еще одному.
– Хочешь знать, отчего тут все такое новенькое? В две тысячи седьмом-то году этот монастырь сгорел. Дотла, одни головешки остались.
– Что, и этот тоже?
– А ты думал? Места и люди меняются-то, методики остаются.
– Ты думаешь, после пожара и такой серьезной стройки там можно что-нибудь найти?
– Там? Нет. Но ты дурак, дуракам везет. Попробуй.
– Как ты думаешь, Катенька… – с душой спросил Женя. – Если после трехмесячного долготерпения я все-таки дам тебе в глаз, бог простит?
– Нет, чтобы просто спросить, в чем прикол? – обиделась девчонка.
– И в чем прикол?
– Провожу ликбез! – воодушевилась Катя. – Святой Трифон основал свою обитель на этом самом месте. Но вскоре поссорился с братией и ушел, куда глаза глядят. И как только он отвалил, оставшиеся иноки шустренько переволокли монастырь к устью Печенги. Там и рыбка лучше ловится, и торг побогаче, и клиентура пошире… В общем, там он опосля в первый раз и сгорел. В восемьсот шестьдесят первом году архангельский губернатор Баранов вдруг возжелал восстановить обитель, что бодро и осуществляет. И все бы хорошо, но эту инициативу внезапно поддерживает Святой Синод и пытается подключить к этому делу Соловецкий монастырь. Сюда едет архангельский губернатор, но теперь уже лично князь Голицин, и указывает, что выбранное место для монастыря неудобно, и возрождает его еще раз. Опять в устье Печенги. Там его сносят в революцию, там же восстанавливают в девяносто седьмом. Он тоже горит-то, поди же, какое совпадение! И тогда Мурманская администрация решает восстановить монастырь здесь, на самом первом, изначальном месте. А на втором оставить только церковь. Ты ничего не заметил?
– Монастырей было три. А сейчас два.
– Умница! – обрадовалась девочка. – Я разбудила твой мозг! Я гений и титан!
– И где третий?
– Там же, где был, – пожала плечами Катя. – Ты сам подумай: Смутное время, революция, жесточайшие гонения на православных, а у тебя на руках величайшая христианская ценность. Что делать?
– Да, – согласился молодой человек. – Перевозить рискованно. Первый же слишком любопытный патруль, и ага… Надежнее закопать в руинах.
– Надежнее организовать руины самому, чтобы вражье любопытство к церкви не привлекать. Развалить, заровнять и солью засыпать… Это я утрирую-то, если ты не понял.
– Короче. Где?
– Новый восстановленный сделали на десять верст ниже первого. Где-то на реке, – кивнула на воду девушка. – Между здесь и устьем. Нужно просто пройти и посмотреть.
– Пешком?
– Ну да. Тут до моря всего километров-то пятнадцать. Ноги не отвалятся.
– Уверена? – Молодой человек с сомнением посмотрел на низкие заросли ольхи и осины. Здешние леса больше всего напоминали кустарник на болоте.
– Ладно, если ты такой гламурный, я могу и одна… – стала спускаться от парковки вниз Катя.
– И как мы его найдем? – спросил сверху Женя.
– Должен быть широкий пологий взгорок у реки, на нем остатки строений, – ответила девушка. – Монастыри в ямах обычно не ставят. Школы, кстати, тоже.
Никаким болотом на берегах Печенги и не пахло. Берег состоял из каменной крошки, местами сменявшейся крупными камнями, а порою даже скалами. Но идти вдоль самой кромки воды не требовалось. Катя находила возвышенность, забиралась на нее, старательно осматривалась, потом выпрямлялась, вглядывалась дальше вдоль реки, говорила что-то вроде:
– Вон, смотри, на том берегу какое место удобное. Если до устья ничего не найдем, назад по той стороне вернемся. Он наверняка был там, – затем спускалась и шла к следующему холмику.
На четвертом взгорке девушка крутилась особенно долго, словно к чему-то принюхиваясь. Потом и вовсе встала на четвереньки.
– Ты чего, кустик ищешь лапку поднять? – не выдержал Женя.
– Сам идиот! Иди сюда… – Она ткнула пальцем в камни. На нескольких из них, стоящих рядом, были видны отверстия, словно высверленные дрелью, а потом старательно замазанные грязью. Рядом на камне хорошо различались потертости. Причем вытянутые в направлении соседнего взгорка. Потертость заканчивалась выбоинами, имеющими продолжение по другую сторону от неглубокой расселины.
– Такое ощущение, что балки лежали для пешеходного мостика.
– Ага, дошло? – продолжала крутиться девушка. – Если сруб ставили здесь, то под нижним венцом должны камни лежать. Ровной линией. Вместо фундамента.
– Может, на соседнем холме?
– Подожди! Вот валун, вот еще один. А здесь потертости и проплешина. Камень был, но куда-то делся… – Она пошла по кругу, делая руками странные жесты, перекрещивая их, наклоняя голову, примеряясь. – Если потертости обрываются там, где вход, то там был притвор. Дальше средний храм и иконостас. За ним алтарь… Алтарь всегда на востоке… Надо прикинуть длину храма!
– Как?
– На глазок. Если у него ширина десять шагов, то длина в пределах тридцати… Это, это… – Она остановилась возле груды камней, сваленной в расщелине среди скальных пологих выступов: – Помоги!
– Предупредить не могла? – недовольно буркнул Евгений. – Я бы ломик взял. Или слегу какую…
Впрочем, валуны были вполне подъемные – килограммов по двадцать-тридцать. Тяжелые, но вытащить можно. Как специально выбирали.
– Мама… – простонала Катя. Молодой человек глянул ей через плечо и заметил под нижними валунами плиту, очень похожую на могильную.
– Вот, черт! – Он заработал быстрее, распихивая камни, просунул руки сбоку от плиты, зацепился за ее нижний край, поднатужился… Плита качнулась, поддалась, с легким похрустыванием пошла вверх и застряла в полуприподнятом состоянии.
Девушка ринулась в открывшуюся яму, выволокла на свет трухлявый до черноты ящик, поставила на камни, зашарила по углам руками – потом вдруг схватила ближайший валун и с силой саданула по ящику. Доски посыпались, и среди трухи остался стоять слегка позеленевший медный сундучок, размером с системный блок компьютера.
– Нашли. Нашли… – Катя вдруг заплакала, размазывая кулаком слезы. – Женька, мы нашли убрус! Настоящий убрус… Господи, у нас в руках подлинное полотенце, которым утирался Бог!
– Сын Божий, – машинально поправил Леонтьев. – Посмотреть можно?
– Сейчас, – всхлипывая, девушка покрутила сундучок в руках. – Смотри, все щели воском залиты. Чтобы вода не попала. И скважина тоже… Женя, тут замок!
– Ключа я искать не буду! – мотнул головой молодой человек.
Катерина очень долго смотрела на находку, потом покачала головой:
– Нет, я ломать не стану. У меня рука не поднимется.
– В Москве откроем, – предложил Леонтьев. – Или просто срежем аккуратно. Пошли.
Идти назад было куда проще – они уже ничего не искали, а просто добрались по прямой до попутной тропинки, по ней попали к обители, сели в машину и выкатились из поселка. Грунтовка провела «Гольф» мимо уже знакомой водокачки, забора, расстелилась между низкими здешними зарослями. Повернув за знаком «Сараи» налево, Женя увидел уткнувшийся носом в обочину джип «Патрол» потрепанного вида, рядом скучающую девицу в камуфляже и отчаянно машущего руками коренастого мужика. Молодой человек притормозил, вышел из машины:
– Что-то случилось?
– Да. – Мужик чуть отвернулся и тут же вскинулся обратно, наставив в лицо ствол пистолета: – Давай его сюда! Быстро!
– Спокойно, приятель, давай без нервов! – Женя поднял руки, сдаваясь, и тут же резко их свел, левой ладонью нанося удар по кончику ствола, а правой – по рукояти. Пистолет, как ему и положено, кувыркнулся в сторону, а молодой человек, поскольку руки все равно уже скрещены, стремительно развел их, нанося удар ребрами ладоней бандиту по шее, по артериям.
